Искреннее обещание слетает с его губ, и я чувствую искру его правды, когда она загорается внутри меня, умоляя разгореться ярче. Его обещание плывет на падающей звезде, которая врезается мне в грудь.

Он отодвигает верхнюю часть своей рубашки, обнажая грудь, место, где бьется его сердце. Высвобождая клинок виверны, он осторожно проводит линию над сердцем, его кровь сочится свободно.

— Дрейвен! — Я кричу шепотом. — Что ты..

Он наклоняется и прижимается своими губами к моим, кладя мою руку поверх пореза на его сердце. Его кровь стекает по груди, покрывая мою ладонь.

— Ты остаешься здесь. Шрам на моем сердце, который никогда не исчезнет, — говорит он мне в губы.

Я чувствую жжение в своих глазах, когда смотрю, как его кровь, которая продолжает растекаться между моими пальцами. У него там останется шрам от железа виверны. Для меня, это постоянное заявление. Мои губы дрожат, когда его порез не заживает. Он может говорить такие вещи, слова, которые заставляют мое сердце биться быстрее и вселяют проблеск надежды, но я знаю, что не могу лелеять их так сильно, как хотелось бы. В тот момент, когда в его жизни появится его пара, я буду просто сгоревшей звездой на его полуночном небе, превращающейся в ничто, когда его душа соединится с другой.

Я хочу сказать ему, что все это не имеет значения, но я этого не делаю.

— Я тоже всегда найду тебя, потому что ты пометил мое сердце единственным шрамом, который я когда-либо буду лелеять, — говорю я вместо этого, зная, что мое сердце, возможно, никогда по-настоящему его не отпустит. Нет, если я не найду свою пару, но мое будущее, похоже, скоро закончится без всякой надежды в поле зрения. Провидцы даже не смогли предвидеть, какой будет моя судьба, но смерть может скоро стать моим близким другом.

Он хватает мою руку в свою и вытирает кровь своей рубашкой, но его голубые лужицы остаются на моих. В них мерцают глубокие эмоции, но я не могу точно определить, что он на самом деле чувствует. Все, что я знаю, это то, что я никогда не хочу, чтобы он перестал смотреть на меня таким образом. Как будто он действительно обыскал бы весь мир, чтобы спасти меня.

Мое сердце набухает, и я отворачиваю голову, прежде чем орган, бьющийся в моей груди, лопнет. Я отступаю назад, проскальзываю мимо него и встаю перед камерой через коридор. Я обхватываю пальцами холодные прутья и поворачиваю голову назад, чтобы посмотреть на Дрейвена.

— Она… — Я делаю глубокий вдох, загоняя бурлящие во мне эмоции обратно. — Она моя мать, — шепчу я в темном пространстве, не отрывая взгляда от пола рядом с его ботинками.

Он подходит и встает рядом со мной с широко раскрытыми глазами, рассматривая ее хрупкую фигуру. Не задавая мне вопросов, он просовывает свои тени в ее замок и срывает его волной силы. Я открываю дверь и подхожу к ней. Дрожащими руками я убираю упавшую прядь золотистых волос с ее глаз. Даже несмотря на всю грязь, покрывающую ее лицо, она выглядит умиротворенной, когда отдыхает. Ее дыхание ровное. Краем глаза я вижу, как тени Дрейвена работают над тем, чтобы разорвать ее цепи.

— Мама, — тихо говорю я, продолжая гладить рукой ее по голове.

Ее глаза сияют в ответ, когда она медленно просыпается, видя меня внутри камеры. Ее веки на мгновение подрагивают, когда усталость покидает их, но она просто смотрит на меня, как на сон, от которого она еще не проснулась.

— Мама? — Повторяю я, волнуясь, что она может сказать мне уйти без нее. Но этого никогда не случится.

Ее глаза светлеют, наконец-то она понимает, что я действительно так близка к ней. Я, в ее камере, и настоящая. Рыдание вырывается у нее, когда она смотрит на мою пустую камеру и на свои лодыжки, замечая, что мы не прикованы. Она с очередным всхлипом обвивает свои изуродованные лодыжки, прикрывая рот дрожащей рукой. Она приподнимается с большей силой, чем я ожидала, и обнимает меня, притягивая ближе. Помимо землистого, влажного запаха грязи, покрывающей ее тело, ее аромат напоминает сирень в солнечный день. Свежий утренний бриз, который скользит по морю. Я нежно обнимаю ее, нервничая, что причиню ей боль. Она чувствуется такой хрупкой.

— Моя малышка. Я никогда не думала, что смогу снова обнять тебя. — Ее голос напряжен, когда она делает глубокий вдох, как будто она нервничает из-за того, что отпускает меня теперь, когда я у нее есть.

— Я здесь. Ты в состоянии ходить? — Спрашиваю я, когда она медленно откидывается назад, чтобы посмотреть на меня.

Она кивает, заставляя себя встать, и ее глаза немедленно устремляются к Дрейвену, оценивая его с головы до ног.

— Спасибо, — говорит она ему с большей силой в голосе. — Но я не могу пойти.

Мое сердце колотится, я переводу взгляд с нее на камеру.

— Что ты имеешь в виду? — Я чувствую, как моя паника медленно поднимается на поверхность.

— Он почувствует меня. И если я буду рядом с тобой, тогда он найдет тебя снова.

Она делает слабый шаг назад.

Моя рука вырывается, прежде чем она успевает сделать еще один отступающий шаг, хватая мои пальцы вокруг ее запястья.

— Пожалуйста. Я не могу прожить еще один день, зная, что ты здесь в ловушке. — Я чувствую, как столько эмоций душит меня, представляя ее здесь, или хуже. Он убивает ее. — Есть ли где-нибудь место, куда ты можешь сбежать?

Должно быть, я отдам свою жизнь, чтобы доставить ее туда в целости и сохранности.

Она на мгновение замолкает, прежде чем мягко кивнуть.

— Хелестрия. Это отключило бы мою силу и помешало бы ему использовать ее, чтобы выследить меня. Я могла бы сбежать в свое собственное царство, но он все равно мог бы выследить меня и уничтожить его.

— Тогда, это решено. Мы доставим тебя в земли смертных, — говорит Дрейвен с приливом эмоций в глазах, когда он быстро переводит взгляд на меня.

Я прикусываю губу. Он просто продолжает удивлять меня. Каждое слово. Каждое действие. Все. Он склоняет голову в знак уважения, прежде чем спокойно махнуть рукой, чтобы вывести нас из камеры.

— Я могу понять, почему моя дочь смотрит на тебя так, как она смотрит, — говорит моя мать с нежным весельем.

Я закатываю глаза, потому что Дрейвену не нужно, чтобы что-то еще приходило ему в голову.

Он тихо хихикает, одаривая ее теплой улыбкой, прежде чем посмотреть на меня, его взгляд темнеет, и мне интересно, о чем он думает.

— Я чувствую то же самое.

Мой пульс учащается, пока он снова не смотрит на мою мать.

— Тебе нужно, чтобы я помог тебе выбраться отсюда?

Освобождающая улыбка появляется на ее лице.

— Спасибо за предложение, но я в порядке. Я чувствую, как моя внутренняя сила растет, придавая мне сил.

Дрейвен кивает, прежде чем вести нас по туннелю.

— Нам следует поторопиться.

Время не на нашей стороне, когда мы спешим убраться отсюда, путешествуя по лабиринту тропинок. Вокруг тихо, если не считать наших шагов, постукивающих и шлепающих по влажному камню. Дрейвен отбрасывает свои тени на всех нас, идя рядом, чтобы смешать нас с темнотой, заглушая наши движения. Разбросанные кучки пепла украшают дорожки. Я теряю счет тому, сколько их было, и у меня такое чувство, что Дрейвен убил каждого из них.

Мои глаза устремляются к груди Дрейвена, наблюдая, как по ней все еще слегка стекает его алое обещание. Заметив мой пристальный взгляд, он кладет руку на грудь, как солдат, приносящий присягу, нежная улыбка украшает его губы. Мы оба движемся в одном темпе, моя мать остается рядом с нами.

Стены грязные, пока мы не проходим определенный рубеж. Камень все еще потертый, но он сухой и чистый. Запах не тошнотворный, и у меня такое чувство, что мы приближаемся к главной части этого разрушенного замка. Секция, где проживает Уиро.

Мы достигаем развилки на тропе, и Дрейвен останавливается, подняв руку, чтобы мы оставались позади. Он осматривает каждый коридор, прежде чем сигнализировать, что путь свободен, и ведет нас по левому. Здесь, внизу, полумрак, лишь время от времени зажигается факел, отбрасывающий мягкое сияние, пока мы держимся поближе к стенам. Это сияние не приносит утешения. Нет тепла, чтобы унять страх в моих костях. Оно мерцает перед нами как предупреждение; угроза, которая сожжет нас.