— Тебе не полагается быть на этом этаже замка, Овери.

— Я прилично заплатила, чтобы купить сюда доступ. Пожалуйста, маркграф, не откажите мне в минуте вашего времени. — Она достала из пакета тонкую белую трубку. — Не хотите попробовать сигарету? Попробуйте — вы же видели их в телевизоре.

Поч взял бумажную трубку и вложил ее между губами, как показывали в фильмах. Когда Овери Скарн зажгла ее, он втянул полные легкие едкого жара и тут же выпустил клубящийся дым из носа, сдерживая кашель.

— Горячо, как на Хелгейте!

— Вы не затягивайтесь так глубоко. — Она зажгла сигарету для себя и с наслаждением выпустила дым. — Если это делать как надо, то очень успокаивает. Возьмите всю пачку. Я уверена, что вашей жене понравится.

— Зачем ты подкупала часовых? — Поч попробовал затянуться осторожнее. — Что тебе нужно, чего у тебя еще нет? «Шахты Бульдога» недовольны прибылью, которую получают от наших фабрик в джунглях?

— Более чем довольны, маркграф. Я пришла говорить не о деньгах. Я хочу узнать про гоблинов.

— Нам гоблины пока вреда не причинили. — Струйка дыма, попавшая в глаз, заставила Поча опустить сигарету и поморщиться. — Я видел доклады о событиях в других доминионах. Нападения троллей и огров разрушили сельское хозяйство. Там ожидается голод. А если они выйдут из Кафа и возьмут Заксар, сама талисманическая промышленность будет подорвана. Ужасные времена, Овери. Нам нужно организовать поставки пулевого оружия другим домам, и быстро.

Овери Скарн выпустила кольцо синего дыма.

— А вы не задумывались, почему Новый Арвар, изолированный и абсолютно беззащитный посреди джунглей Илвра, был пощажен? Ни одного нападения троллей, ни одного набега огров. Почему?

— Слепой бог Случай благоволит нам — пока что.

— Быть может. — Агентша сбросила пепел на сияющий навощенный пол. — Но вот что следует вам помнить, маркграф: ресурсы «Шахт Бульдога» огромны. Они купили вам ваш титул. Купили для меня ваших часовых, так что я могу теперь покурить с вами. Они даже купили исключительное право торговли с Темным Берегом. И посмотрите на себя — я вижу, вы рады тому изобильному образу жизни, который купили вам мои Средства. — Она показала сигаретой на джинсы и футболку Поча.

— У вас необъятные средства, Овери, — согласился молодой маркграф и затянулся очередной порцией дыма. — Я действительно благодарен тебе за помощь. Но ты пыталась убить мою сестру. Это не было необходимо. Ты должна теперь держаться подальше. Я знаю, что у тебя были благие намерения — только пути ошибочны, — но это было уже слишком.

— Если ты мне благодарен, то заставь свою жену понять, что это я владею Новым Арваром. — Она бросила окурок на пол и раздавила каблуком. — Заставь ее понять, что меня нельзя отправить в комнаты для слуг ждать ее приказов. Пусть я не пэр, но у меня есть средства вести себя как пэр — и открыть другим пэрам Ирта то, что я могу знать о гоблинах, да и о том, почему наш любимый город остался нетронутым.

— Скарн знает о гоблинах! — отчаянно простонал Поч, возвращаясь в Зал Собраний. — Она их называет гоблинами!

— А? — Она махнула ему рукой, чтобы сел на место. — Она знала, что ее отца шантажируют! Это она сама и придумала!

— У Скарн нет отца. Она сирота из Зула…

— Да не Скарн, а эта, в телевизоре! — Шаи Малиа ткнула подбородком в сторону экрана. — Смотри — она собирается удрать с его второй женой. Они, оказывается, лесбиянки, и вместе подводили мину под ее отца!

Поч схватил пульт и выключил телевизор.

— Шаи! Овери Скарн поймала меня возле туалета. Она знает, что мы прячем Милых.

Шаи сняла ноги с оттоманки и села ровно, окаменев от возмущения.

— А что Скарн вообще делает на этом этаже? Я ей сказала, чтобы сидела у себя!

— Она ясно дала понять, что не собирается получать от нас приказы. — Поч поставил ногу в кроссовке на диван и налег животом на колено, глядя на жену расширенными в тревоге глазами. — Она говорит, что владеет Новым Арваром — и я не спорю с этим. Деньги «Шахт Бульдога» купили для нас все. Но она знает о Милых!

— Ты думаешь, они ее призвали?

— Нет, нет, совсем нет! В том-то и беда! — Лицо Поча перекосилось беспокойством. — Я не знаю, как она это сделала, но она их видела и не ощутила их благодати. Для нее наши Милые — гоблины! Я боюсь за них, Шаи.

— Пока она видит в них гоблинов, они действительно в опасности, — согласилась Шаи Малиа, крепко беря супруга за руку. — Но у наших Милых едва хватает сил сражаться за место в этом мире. Осмелимся ли мы их просить воспользоваться волшебством, чтобы Скарн увидела в них изгнанных крошек-эльфов, как это на самом деле и есть? Иллюзии этого мира трудно разрушить. Сейчас они бросили все силы на создание волшебных яиц, чтобы снять с твоей сестры заклятие отвращения. Это может их полностью истощить!

— Если Овери откроет их присутствие другим пэрам, все погибнет! — Поч почти выл от отчаяния. — Надо дать им еще наговорных камней и попросить очистить разум Скарн.

— Не важно, сколько мы им дадим наговорных камней, Поч, важно, что они не могут использовать много Чарма одновременно. — Шаи Малиа в возмущении встала. — И все потому, что Скарн к нам вломилась!

— Давай пойдем и предупредим наших крошек.

Поч взял жену за руку, и они поспешно вышли из зала.

В покоях гоблинов Джиоти лежала среди плетеной паутины и пульсирующей массы личиночных яиц. Каждое яйцо было пакетом точных и сложных химических инструкций, извлеченных из тел гоблинов. Созрев, яйца лопались, выпуская гипнотические туманы, передававшие приказы каждому, кто их вдохнет. А приказы были всегда одни и те же — верность Милым, забота о крошках-эльфах из высшего мира и необоримая живость любви к сырной вони этих маленьких созданий — гипноз заставлял эти мерзкие миазмы казаться запахом роз на алтаре.

Джиоти лежала, парализованная телепатией гоблинов. Лишенная амулетов, оставленная без защиты Чарма, она лежала, полностью подвластная мощным разумам более горячих существ. Младенческие тела ползали над ней с наговорными рубинами в ручках, и прозрачные их экскременты перламутровой пеленой залепляли ей волосы, лицо, руки. Обернутая в кокон, она чувствовала, как ее поднимают постепенно натягивающиеся волокна под медленно поворачивающимися тельцами гоблинов. Они наматывали на себя прилипшие к ней нити, и ее подтягивало к потолку.

Толстые белые отложения личиночных мыслей пульсировали живыми жемчужинами в окутавшей ее паутине. Вскоре они лопнут. Химикалии вторгнутся в ее мозг и изменят рисунок нейронов коры, физически внушив ей страсть к этим гоблинам.

Она могла только смотреть из своего беспомощного тела. Едкая вонь ползающих тел у ног жгла носовые пазухи и сушила горло. Тянуло на рвоту. Тошнота накатывала волнами, но тело не могло ответить судорогой на это ощущение.

Дверь открылась, и сквозь затянувшую лицо вуаль Джиоти увидела приближающийся силуэт. Чьи-то пальцы рванули нити, поддерживающие Джиоти в стоячем положении, и она рухнула на пушистую подстилку белых выделений гоблинов. Она ощутила мощную струю гоблинской телепатии, которая боролась с ворвавшимся пришельцем.

Разумы гоблинов напряглись, усиленные Чармом, конденсированной энергией Извечной Звезды. Эта борьба не могла продолжаться долго: горячие разумы пылали даже ярче Чарма, и Джиоти ощутила, как загорелись наговорные камни, защищавшие склонившийся над ней силуэт.

Прохладная плоскость ножа поцеловала ее щеку, срезая вонючую ткань, закрывавшую лицо. Борцовское лицо Нетте склонилось над ней, в щетинистой седине застряла паутина.

— Не спасти нас обоих… — Она застонала, подхватывая Джиоти на руки. — Прочь отсюда.

Нетте понесла маркграфиню по сугробам липкой паутины, личиночные яйца путались у нее в ногах.

Гоблины съежились у подоконника, дольчатые лбы блестели чешуйками слюды пота — они изо всех сил направляли телепатическую мощь против амулетов Нетте. Один за другим трескались вдоль жезлы силы, их янтарная прозрачность тут же сменялась матовой чернотой.