Описание обходных путей в лесу колонн, данное Шаи Малиа, оказалось абсолютно точным. Н’драто тянул труп через кучи серой грибной пыли, смешанной с остатками гниющей каменной кладки, помета нетопырей и дохлыми жуками. Когда тело застревало у остатков какого-нибудь цоколя, он останавливался и хватал труп руками и переносил через препятствие. Безжизненные глаза, все еще скошенные к смертельной ране, разошлись, открыв пустую внутренность. Слабый свет, пробивающийся в лес колонн, падал в вертикальную щель и поглощался в пустом черепе.

Сначала Н’драто почти ничего не заметил. В разоренном интерьере заброшенного храма возник какой-то гул, и убийца прибавил ходу, устремившись к выходу чармового туннеля. Наемный убийца, он был обучен ликвидировать любые формы разумной жизни, и даже жаждущие крови призраки тоже были уязвимы для его смертельного искусства. Как бы ни были иллюзорны их сущности, уничтожить их было не просто. Но они как-то жили, следовательно, могли быть убиты.

Трудность тут заключалась в том, что они не являлись обычными смертными, как эльфы, люди, кобольды и даже огры. Это были чародеи — невероятно старые чародеи. Иссохшие в дым за много веков, они выжили за счет своей магии и воли брать себе жар крови всего, что живет и что нарушает границы их владений в Ткани Небес — нетопырей, жаб, даже растительности, что процветала на фекалиях жаб и нетопырей. Их убить будет очень непростой задачей, а Н’драто никогда не стремился к трудностям.

В подземной столице было много рухнувших храмов и псевдоморфных фигур богов, чуждых и невозможных. Под жвалами божества из черного дерева, засыпанного пеплом и кирпичом по самые фасеточные глаза, обнаружился путь Чарма, как обещала Шаи Малиа.

Из перекошенной трещины тянулся запах гари от обожженного камня, и затхлый воздух развалин был пропитан копотью. Обломки мрамора, торчащие из почерневшей земли, не давали затащить труп в отверстие волоком, и Н’драто пришлось взвалить его на плечи и перетащить через каменные фигуры, вырезанные для давно уже позабытой цели.

Подхватив тело, он кроме зияющей расщелины между глаз заметил еще кое-что. Сами глаза сморщились и покрылись будто хитиновой коркой.

Неразборчивое бормотание кровожадных призраков заставило Н’драто прижать к себе мертвеца, согнуться и войти в туннель Чарма спиной вперед. Запах паленого камня сгустился, и Н’драто осмелился зажечь несколько дополнительных осветительных алмазов на наголовном обруче, чтобы рассмотреть проход.

В свете алмазов клубился дым. «Новый Арвар горит?» — подумал Н’драто, продвигаясь вперед и снова таща за собой труп. Он знал, что призраки за ним не полезут, страшась заблудиться в лишенных жизни коридорах. Без четких указаний Шаи Малиа сам убийца потерялся бы среди бронхиального дерева ходов, открывающихся во все стороны и непонятно куда ведущих.

Булькающее шипение исходило из всех коридоров, становясь громче, когда Н’драто к ним подходил. У него начала зарождаться пока еще неясная догадка о том, что заполняло воздух вонью и треском, и от этой догадки сердце забилось быстрее. А когда зеленое мерцание заиграло на каменных стенах, он понял, что угадал правильно. Н’драто покинул путь, ведущий к Новому Арвару, и бросился к мерцающим камням, скрипя зубами, и кровь громко колотилась у него в ушах.

За следующим поворотом горячий удушающий ветер пахнул в лицо дымом раскаленного горящего камня. Усилив чармовую защиту жезлов силы, убийца потянул за собой труп туда, где увидел зеленый пульсирующий огонь. На краю широкой ямы он лег на живот и заглянул в бурлящий огнем ад. Языки пламени заполнили все проходы вокруг пещеры, стреляя огненными когтями в открытое пространство.

Н’драто, тяжело дыша, лицом прямо к оскаленной маске трупа, пополз назад.

— Огонь Чарма! — выдохнул он. — К западу и к северу все коридоры полны чармового огня. Он горит по всей планете!

Н’драто сел. Проход к Новому Арвару еще не занялся. Надо было спешить, мчаться в Новый Арвар, доставить тело и скорее вернуться в Дом Убийц, чтобы предупредить собратьев, если они еще не знают.

Он схватил тело, собираясь толкать его впереди себя, и увидел, что зеленый свет огня входит в одно ухо и выходит из другого изумрудной нитью, пронизывающей пустую голову. Удивленно хмыкнув, Н’драто посадил труп прямо и проткнул ему живот ножом. За меховой шкурой было пусто.

Вскрикнув, он отбросил неповоротливое тело на землю и стал рубить клинком. Через секунды оно было разрублено на большие куски — толстая, тяжелая шкура, расколотая вдоль позвоночника и отдавшая свое человеческое содержимое Ткани Небес. Осталась лишь мертвая оболочка человека, метки зверя, пустые, лишенные той жизни, которую он нанялся уничтожить.

Н’драто, объятый гневом, стал красться обратно по туннелю. Он бил клинком по стенам, высекая искры, вне себя от гнева, что позволил себе обмануться, отвлеченный желанием поскорее выбраться с населенной призраками Ткани Небес. Он же знал, что это не обычный человек со звериными метками! Это был волхв, носивший метки зверя как маску, защитную оболочку. Его надо было тут же обезглавить и тем подтвердить смерть.

Не останавливаясь, убийца подошел ко входу в развалины, откуда эхом доносились печальные крики призраков, охваченных безумием крови. Он вылетел из наклонной трещины в разрушенный храм, держа по ножу в каждой руке, впалые щеки его исказились в свирепом рычании. Соскользнув по каменной осыпи, он стал полосовать налетевших голодных призраков, крича мрачным и гневным голосом:

— Риис Морган!

Риис бесконечно поднимался вдоль свернутой стены собственного мозга. Яркие пузыри затмевали зрение, со всех сторон слышалось подводное пение. Все его существо заполнила огромная, пульсирующая боль. Всплывая, как зародыш, он переворачивался, уходя вверх, в этом своем другом теле, и глаза его, открытые в ослепительное сияние, видели в дыму воздуха иную реальность.

Комната была покорежена — да, это была комната, камера с белыми стенами известняка, с коралловыми силуэтами, выпирающими с потолка и из пола. И повсюду в этом мрачном подвале валялись младенцы. Нет, подумал он, когда способность думать стала возвращаться к нему. Не младенцы, но куклы, лысые куклы со сморщенными конечностями. Чешуйчатые, покрытые кроваво-коричневой коркой, они растянулись на коралловых выступах и узлах белой комнаты.

Гоблины!

Он узнал их, потому что видел в амулете, который показала ему Джиоти. Но там их было только несколько, а здесь десятки и десятки голых гоблинов с распухшими головами. Они почти не двигались, но Риис знал, что они живые. Пятнистые веки подрагивали, дергались ручки и ножки. Они спали, погруженные в сновидения под лиловатым светом, пробивающимся сквозь дыры купола над потолком с солевыми натеками. И они видели сны о нем и требовали, чтобы он думал о новом боге…

Зрение ушло в сторону, прочь от собрания гоблинов, и он увидел, что эта белая комната — на самом деле кратер, коралловый грот, покрытый минеральными отложениями, собравшимися в меловой массе среди переплетенных деревьев. А вокруг валялись внутренности павших драконов, шевелящиеся от массы червей и мелких падальщиков. Выпотрошенные оболочки драконов нависали над мелями, и их вздернутые вверх ребра напоминали каркасы разбитых бурей судов…

Риис вырвался на поверхность, и воздух хлынул в легкие, обжигая, заставляя болезненное сознание прийти в себя. Он забарахтался в мутной воде, отплевываясь и отфыркиваясь соленым сиропом.

Ухватившись за каменный выступ, Риис вытащил свое голое тело из пруда, куда попал, стряхнув метки зверя. Прижав руку ко лбу, он попытался нащупать лезвие, проткнувшее его, и не нашел даже раны. Котяра принял на себя всю силу смертельного удара и умер вместо него.

Ловя ртом воздух, Риис вспомнил еще одну отданную за него жизнь: Изра оттолкнула его и подставила шею под кинжал убийцы, предназначенный ему, Риису. Он завертел головой, высматривая ее тело на каменной круче.