— Я не умру! — вызывающе крикнул Нокс. Он танцевал на крыше под взглядом городских огней и немногих ярких звезд. — Не для того я прожил так долго, чтобы сливаться с камнем.

Ты умрешь, Нокс.

Резким движением рук Нокс разорвал связь с Кавалом. Голос чародея затих, заглушенный шумом дальних сирен, грохотом дизелей и воем клаксонов на улице.

— Нет, Кавал, это ты мертв. А я еще жив. И жить буду вечно.

Он поднял церемониальное облачение, натянул его и по деревянным ступеням поднялся к ясеневой двери бывшего водопроводного бака.

Как и всегда, в Октоберленде стоял пьянящий запах прелых листьев и мшистых сырых камней. В прохладном и темном интерьере Нокс быстро подошел к пятигранному обсидиановому алтарю и вытащил из грязной урны черную иглу. Она двигалась резкими рывками, как будто впадая в оцепенение. Нокс, распевая и пританцовывая, расхаживал, прижав к груди отравленное острие, потом приблизил к игле почерневшие губы, наклонился низко и выпустил иглу на пол, глядя, как она скользит в маслянистом свете туда, где погибла Дева.

Нокс преклонил колени перед ожившей иглой и шепнул ей:

— Приди занять свое место в круге.

Мэри Феликс на высоте шести миль и на расстоянии сотен миль от него услышала этот призыв. Она сидела у иллюминатора самолета, который к рассвету должен был доставить ее в Манхэттен. Серебристые сполохи молний плясали в темных облаках, и сначала Мэри подумала, что слышит мысли дождя: Приди занять свое место в круге. Эти мысли дождя поднимались в тепловом потоке от раскаленной земли, чтобы коснуться холодной границы космоса и вернуться обратно в ночной мир.

Расставшись с Булем, Мэри Феликс то и дело впадала в транс. Она посетила Ирт, и мертвая женщина велела ей найти Кавала на Темном Берегу. Но Мэри была настолько новичком в этих астральных делах, что все попытки найти таинственного чародея оказались тщетными. Вместо этого она сидела в зале аэропорта, терпеливо наблюдая, как летние сумерки меняют цвет от оранжевого и красного до индигового. Она стала клевать носом. В туалете, смывая усталость с глаз, она таращилась на собственное молодое лицо и пыталась понять, кто же она сейчас.

Из темного иллюминатора самолета на нее снова глядело то же молодое лицо. В гудении двигателя слышались еле различимые дребезжащие голоса, нефизическое бормотание, поднимающееся из взволнованной души Мэри, от воспоминаний, что влил в нее Бульдог.

Ей было совестно, что она бросила Буля с Райаном. Она сбежала от магического существа, которое дало ей молодость и знание Светлых Миров. И в то же время выбора у нее не было. Знание, которым она теперь обладала, было их единственным оружием против Нокса.

Приди занять свое место в круге.

Мэри задернула шторку иллюминатора, услышав внутри себя голос Нокса. Она испугалась, что даже здесь, в небе, он может ее настигнуть. Мэри повернулась к соседке, стараясь не обращать внимания на телепатический призыв. Женщина была молода, с льняными волосами, и Мэри поняла, что уже видела ее раньше.

— Не бойся, — сказала соседка тихим голосом. — Я сама сперва боялась. Но когда ты почувствуешь силу, бояться будет уже нечего.

Мэри Феликс недоуменно прищурилась:

— Простите?

— Со мной можно не притворяться. — Женщина положила ледяную ладонь на руку Мэри. — Я знаю, что с тобой происходит.

— Знаете?

— Меня зовут Дева — по знаку зодиака. — Она безмятежно улыбнулась. — Меня послал Октоберленд.

Мэри отдернула руку как от огня.

Дева неодобрительно покачала головой.

— Я не причиню тебе вреда. Я здесь, чтобы тебя успокоить. Для страха нет причины. Я могу ответить на все твои вопросы.

— Извините, — сказала Мэри, расстегивая ремень кресла, и встала. Она выбралась в проход и направилась в хвост самолета. Когда она оглянулась, Девы не было.

В туалете она умылась — и из зеркала на нее глянула Дева.

— Ты займешь мое место в круге, — сказал призрак с ликующей улыбкой.

Мэри рванулась в дверь — подальше от этого ужаса. Оказавшись в проходе, она побоялась возвращаться на место и стала всматриваться в пассажиров салона, ища призрак и не находя его. В окне начинал пробиваться рассвет. Скоро посадка.

В дальнем конце прохода из туалета вышла Дева. Мэри резко отвернулась и столкнулась со стюардессой.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Вон та женщина меня преследует. — Мэри показала в проход — там никого не было. — Извините. Только что она там была.

Мэри еще раз оглядела лица пассажиров и Девы не увидела.

Не желая возвращаться на свое место, Мэри нашла свободное кресло рядом с каким-то спящим бизнесменом. Стюардесса принесла ей апельсинового сока, и Мэри взяла его, настороженно разглядывая пассажиров.

В шести милях внизу, в приближающемся городе, Нокс ощутил ее страх и рассмеялся.

— Молодец, Дева, молодец! Присматривай за ней, и вскоре освободишься от черной иглы. Эта женщина займет твое место, и ты будешь свободна…

Он сам услышал, как глухо прозвучал его смех. Кавал наполнил его страхом куда более плотным, чем тот, что испытывала его добыча в подлетающем самолете.

Смерть — возврат к неорганическому уровню. Даже мысль об этом была непереносима, и Нокс встал и подошел к алтарю. С шипящим криком он зажег толстые черные свечи, и яркие языки пламени запрыгали, отбрасывая пляшущие тени на мшистые стены и выхватывая из темноты висящие цепи с лицами на высохших яблоках и пучки травы.

Тени просвечивали сквозь юную женщину с льняными волосами.

— Отпусти меня теперь, хозяин.

— Еще рано, Дева. Еще пока рано.

— Мне найдена замена. Отпусти меня, мне холодно, я хочу умереть.

Нокс взял с алтаря узловатый от наростов посох и ударил видение наотмашь, разбивая его как стекло. Светящиеся осколки разлетелись по полу, завертелись, тускнея как догорающие угли, у которых тут же выросли ножки, и они разбежались как тараканы.

— Теперь ты удовлетворена, Дева?

Нокс передернулся и бросил посох на пол. Смерть была ему отвратительна, и Кавал подстегнул его страх. Чародей заставил его увидеть неощутимые пределы исчезновения — и вечную бесконечность бытия. Он не хотел возвращаться в прах. Он хотел жить вечно такой, как есть, но только моложе и сильнее.

Нокс стал танцевать среди мечущихся теней. Ноги его били по доскам, желая ощутить реальность собственных костей, жизнь мышц и связок. И он пел, танцуя:

— Я никогда не умру. Я буду танцевать вечно и жить вечно, и не умру никогда!

Н’драто тащил труп Котяры через мрак Ткани Небес за металлическую проволоку, обернутую вокруг ног мертвеца. Глядя вверх в темные глубины зияющего колодца обрушенных этажей, он определял свое местонахождение среди древних развалин — и высматривал кровожадных призраков. Серые сгустки неизвестных форм шевелились на верхних этажах, но никто не пытался приблизиться.

Он собирался привезти труп Котяры к Шаи Малиа целиком — чтобы из него набили чучело и выставили в садах «Столпов примулы». Но для выполнения такой непростой задачи надо было найти путь Чарма, причем поблизости. Путь, которым он прибыл для выполнения задания, находился несколькими этажами выше, и если здесь не удастся найти выход в Арвар Одол, придется отрезать звериную голову в качестве трофея.

В напряжении, не ослабляя внимания в поиске кровожадных призраков, Н’драто скривился и перетащил мертвое тело через обломки каменной кладки. Он петлял среди луж, булькавших пузырьками радужного газа. Откуда Шаи Малиа так хорошо знает эти мерзкие развалины, убийца гадать не хотел. Даже его Дом не решался составить карту этого жуткого места с такой точностью, с какой описала его Шаи Малиа. Если бы она была истиной ведьмой, он бы предположил, что Сестричество поделилось своими всеобъемлющими знаниями — хотя даже в этом случае было бы трудно ей поверить, поскольку ведьмы посвящали свою жизнь службе беднякам, а не вампирам.