Зверочеловек склонился и заглянул в ее светлые глаза, увидев в них слезы.

— Отчего ты плачешь?

— Потому что если мы пойдем к Ноксу, он тебя использует. — В досаде Мэри пнула ногой кочку травы. — А если он это сделает, гоблины Ирта получат путь в этот мир.

— Гоблины — они плохие?

— Очень плохие. — Обеими руками Мэри вцепилась в руку Бульдога. — Таких отвратительных созданий я никогда не видала. У них сильный и злобный ум, и если они попадут на Темный Берег, то поработят весь мир. — Она вцепилась так крепко, что чуть не оторвала ноги от земли. — Я решилась. Я должна погибнуть.

— Что?

— Я убью себя, чтобы Нокс не смог привести тебя к себе. — Она твердо встретила взгляд Бульдога. — Без тебя, без якоря, гоблины окажутся слишком слабы, слишком малы, чтобы перейти Бездну.

— Ты в этом уверена? — Бульдог приложил ладонь к ее пораженному горем лицу. — Здесь вокруг полно рассыпанной магии. Может быть, ты что-то спутала.

— Нет, я не спутала. — Она выпустила руку Бульдога и утерла слезы с лица. — Я видела гоблинов. Я видела Нокса. И я помню Ирт и твою жизнь на Ирте.

— Тогда погибать должен я, а не ты.

Бульдог бросил тоскливый взгляд на темный лес, который, казалось, освещен изнутри, оттуда, где солнце отражалось от бегущего ручья, и пожалел, что не остался с другими, с этими саскватчами, счастливый в своем незнании.

Мэри снова схватилась за него.

— Тебе не надо умирать. Ты должен уйти отсюда, вернуться на Ирт. Тогда гоблины и Нокс не смогут тебя использовать.

— Как? — Он безнадежно глянул в небо, будто должен был взобраться к облакам. — Как мне перейти Бездну?

— Есть пути Чарма — коридоры, соединяющие Темный Берег со Светлыми Мирами. Их создал почитатель дьявола Даппи Хоб, когда жил здесь. — В блестящих от слез глазах появилась надежда. — Если мы найдем такой путь раньше, чем Нокс найдет нас, ты будешь свободен.

— А ты? — Бульдог тряхнул головой, отбрасывая с глаз рассыпанную ветром гриву. — Теперь, когда Нокс наложил на тебя заклятие, тебе нельзя здесь оставаться.

Глаза Мэри затуманились, и она отступила на шаг.

— Я бы пошла с тобой, но не могу. Его заклятие меня убьет. Но ты должен уйти — иначе весь этот мир в опасности.

Бульдог отказывался, Мэри настаивала, и они продолжали свой спор, шагая по лугам. Когда день стал меркнуть, Мэри открыла рюкзак и достала пакет сушеных фруктов и орехов.

— А мяса у тебя нет? — с жалобной надеждой спросил зверочеловек, в досаде, что не может ничего вспомнить и вся его волшебная сила не может этого изменить.

Холодным огнем он оглушил в траве зайца, выпотрошил и ободрал его когтями. Рубиновый камешек солнца уже повис в деревьях, когда Бульдог поджарил зайца на сучьях.

— Мы спорим уже много часов, — буркнул он. — Я устал от слов.

— Тут больше нечего говорить, — согласилась Мэри, нервозно грызя сушеный абрикос. — Разумным решением было бы ехать в Манхэттен и искать чармовые туннели Даппи Хоба. Все равно туда призывает нас Нокс своим волшебством. Я знаю, что утром почувствую его силу.

— А он знает о гоблинах? — спросил Бульдог. — Они входят в его злобный план — или он о них понятия не имеет? Может, его можно будет уговорить?

— Может быть. — Мэри вздрогнула. Зеленый свет сумерек пролился над просторами, сшивая небо и землю. — Но я думаю, что если бы Нокс мог видеть гоблинов, ему бы и твоя магия не понадобилась.

Дождь моросил по призматическим деревьям Бриса и стекал струйками по веткам, заполняя низинки между корнями в лесной подстилке. Радужные листья подобно цветным отражениям плавали в лужицах, и несколько раз Изра наступала, казалось бы, на твердую землю, но оказывалась по пояс в воде. Котяра, ловко передвигавшийся по узким верхушкам корней, перепрыгивая от дерева к дереву, одной рукой вытаскивал ее из топи, другой — хватался за свисавшие ветки.

— Куда мы идем? — спросил он, стирая капли дождя с кустистых бровей и нетерпеливо глядя на ведьму. — Как мы найдем гоблинов?

— На юг, — лаконично отвечала Изра, внимательно глядя под ноги.

— Ты вообще-то знаешь, что делаешь? — ворчал Котяра. — И я не хочу носить эти звериные метки, если можно без этого обойтись.

— На юг, — повторила Изра, — на Марь Гоблинов. Туда изгнали этих тварей после войны. С тех пор никто их не видел, и я думаю, что они до сих пор там. И нападения начались на юге, возле Мари.

— А разве не туда приходят умирать драконы? — Перемазанный грязью Котяра вывел ведьму к дерновине. — Если бы гоблины там были, о них бы давно сообщили собиратели драконовой кости.

— Марь — это лабиринт прудов, топей и озер. — Плащ Изры из колдовского шелка отражал дождь, и даже ее ноги остались чистыми и сухими. — Собиратели драконовых костей далеко не всегда возвращаются — поэтому так драгоценен их товар. Считается, что они гибнут в зыбучих песках или попадаются гигантским многоножкам и огненным змеям. Но слухи предупреждают и о гоблинах.

— Не понимаю, почему нельзя было лететь на юг на дирижабле, — раздраженно буркнул Котяра, показывая на сочащийся сквозь кроны дождь, похожий на струны серебряной арфы. — Я промок до костей.

— Никто не должен тебя видеть. — Изра взобралась к нему на гребень дерновины, откуда были видны верхушки других холмиков, плавающие в лесном тумане. — Гоблины — телепаты. Они тебя не чуют, пока ты — Котяра. Но если тебя увидят другие… вообще-то у меня есть агатовый провальник, устройство, избирательно стирающее память, но его нельзя использовать на нескольких разумах сразу. Гоблины вполне могут учуять лишенный тела Чарм, пересекающий доминионы, и понять, что это ты. Тут же за нами погонится целая орда троллей.

После этого Котяра перестал жаловаться на сырость, хотя в мыслях его перемешивались досада, замешательство и тревога за Джиоти и Бульдога. В образе Котяры путешествие на Темный Берег было бы труднее, а поиски друга — опаснее. А если ведьмы не вернут ему человеческий облик, что станется с ним и с Джиоти? Единственное возможное решение было связано с будущим, где нет гоблинов и нет сомнений, и потому Котяра сосредоточился на предстоящей ему задаче.

Ночью дождь перестал, и на следующий день начался спуск по каменистой тропе между цветущими радужными деревьями, пыльца которых порхала в воздухе огненными пылинками. Валуны на темно-оранжевых склонах поблескивали от покрывавшего их светящегося мха; заросшие гроты расщепленных скал сияли как потоки лавы. Лес сверкал под лучами Извечной Звезды, промытые дождем деревья полыхали радужной сеткой преломленного света.

К полудню Изра с Котярой вышли на лучезарную поляну, где на широкой лестнице чудовищными грудами, похожими на колонны, громоздилось более десяти тысяч черепов людей, эльфов и огров.

— Дворец черепов, — выдохнула Изра. Она глянула в глаз Чарма и не увидела поблизости опасных тварей.

— Работа троллей. — Котяра показал на отпечатки когтей в размягченной дождем земле. — Это сделали тролли.

— Нет. — Изра отвела с глаз вуаль, чтобы лучше рассмотреть мерзкое зрелище. — Тролли — грубые хищники, у них бы не хватило на это воображения. То, что мы видим — это ужасный гений гоблинов. Это по их наущению тролли построили вот это — святилище террора.

Риис не мог отвести глаз от страшного нагромождения костей.

— Чтобы собрать столько черепов, им надо было разорить каждый поселок к югу от Горы Сзо.

— Это подтверждает то, что я слышала по извещателю. — Изра отступила обратно в сверкающий лес. — Пойдем отсюда.

— Подожди. — Он шагнул ближе, медленно, как зачарованный. — Я хочу посмотреть, что они поместили в это святилище.

По булыжникам черепов он влез наверх и заглянул внутрь страшной колонны. В неровном свете парил туман и дымка костной пыли. Единственный луч света выхватывал из полутьмы гору скелетов, измазанных могильной землей, а в самом центре рос одинокий цветок. Бархатная синева его лепестков пламенем горела в полумраке. Он сиял чуждой, нездешней яркостью — цветок, проросший из сна.