Мэри Феликс выпрямилась. Холодный воздух пронзил удушливую ночь. Запах овсяной стерни и пены дождя от корней вязов закружился вдруг среди заправлявшихся грузовиков. Ноздри Мэри задрожали, глаза заблестели. Чувства вывернулись наружу. Магия, которую послал к ней Нокс, зазывая на юг в Манхэттен, освободилась и заполнила окружающее пространство.

Мэри ощутила искры, бегущие по мозговым извилинам, и поняла, что готовится произойти что-то странное. Она огляделась, и у нее кровь в жилах застыла от страха.

В радужной бензиновой пленке у ног начало проявляться чье-то лицо. Обтянутый кожей череп, гадючьи глаза и крошечные зубы в невероятно широкой улыбке.

— Буль! — Мэри Феликс толкнула спящего локтем. Ее научный разум был уверен, что это галлюцинация, но она хотела знать точно. — Что ты видишь вот в этой нефтяной пленке?

Буль очнулся и поглядел на радужные разводы на бетоне.

— Ничего не вижу.

Загудел приветственно клаксон, и бежевый пикап вывернул на бетонную площадку. Герб университета на дверях говорил о том, что на телефонный звонок Мэри откликнулись.

Водитель в линялых джинсах, в клетчатой рубашке и покрытых грязью ботинках вылез и недоуменно улыбнулся. Буль узнал в нем ученого, который был с Мэри Феликс в экспедиции к саскватчам. Если бы из него вышибли душу, он бы не мог выглядеть хуже. Загорелая лысина блестела в свете фонарей бензозаправки.

— Райан! — вскочила Мэри Феликс.

Ученый разинул рот — челюсть отвисла.

— Мэри Феликс?

— Ее внучка, — подсказал Буль, подходя сзади.

— Да, да, это я вам звонила. — Мэри неловко поежилась под пристальным взглядом Райана. — Я говорила с вашим автоответчиком. Я по телефону сказала, что бабушка дала мне этот номер, если мне нужна будет помощь. — Веснушчатые щеки Мэри вспыхнули от стыда за ложь. — У нас перевернулась лодка…

— Мой лаборант мне передал ваше сообщение… — Райан встряхнул головой, будто пытаясь прогнать наваждение. — Ваш голос — лицо… Боже мой, это жуть какая-то! Вы говорите точно как ваша бабушка, и с виду точно такая же. Вас тоже зовут Мэри?

— Да. Мы сплавлялись по реке к северу отсюда…

— Тогда вы не знаете. — Райан резко выдохнул воздух. — Ваша бабушка пропала. — Светлые глаза его расширились в тревоге. — Извините. Мне очень жаль. Я ее потерял, когда мы исследовали фауну заповедника. Это было ужасно, я даже не знаю, как вам рассказать…

Буль и Мэри переглянулись.

— Мы облетали местность на вертолетах и прочесывали пешком, — продолжал Райан срывающимся голосом, — но ничего не нашли. А хуже всего — я знаю, что с ней случилось, но никто мне не верит. — Он взялся одной рукой за плечо, а другой почесал в затылке. — Я даже не знаю, стоит ли вам это говорить.

— Бабушка говорила мне, что верит в существование саскватчей. Она говорила, что экспедиция по учету фауны — это лишь предлог получить финансирование, чтобы их выследить. Она их нашла?

Глаза Райана мигнули в удивлении, потом бросили нервозный взгляд на Буля и повернулись к Мэри.

— Мы их еще как нашли! И этот саскватч отключил меня одним ударом. Мне пришлось даже к врачу обращаться — вот, синяк до сих пор виден.

Он повернулся профилем и показал посиневшую челюсть.

— А сейчас как? — заботливо спросила Мэри.

— Спасибо, сейчас уже ничего. Но — и мне стыдно это говорить — я бросил там вашу бабушку. Она меня уговорила оставить ее на месте контакта. И вот — она пропала. Я прямо места себе не нахожу. Не надо было мне ее оставлять. Наверняка эта тварь пришла и забрала ее.

— Вы не должны себя упрекать, Райан. — Мэри тверже взяла его за локоть. — Вашей вины здесь нет. Я отлично знаю бабушку, и она не хотела бы, чтобы вы считали себя виноватым…

Буль наклонился к ним:

— Извините, что я вас перебиваю, но мне бы пригодилась одежда.

— Да, конечно. — Райан полез в багажник пикапа и достал большой саквояж. — Я привез двойной комплект. В сообщении говорилось, что вы — мужчина крупный, но я не знал, что настолько. Боюсь, эта одежда будет вам тесновата.

Буль принял саквояж с благодарным кивком и стал вынимать из него одежду.

— И аварийный набор вашей бабушки я тоже нашел там, где вы говорили. — Он подал Мэри сумку. — Набор здесь, он поможет вам добраться домой. Я понимаю, что вы хотели бы остаться и принять участие в поисках…

— Чем мы можем помочь? — спросила Мари, понимая, что Райан ждет этого вопроса.

— Ничем. — Райан горестно покачал лысеющей галопом. — Ваша бабушка пропала к северу отсюда. Вы ничего сделать ж сможете, так что лучше вам ехать домой. Кстати, где это?

— В Манхэттене. — Мэри прицепила петли сумки к поясу. — Неспокойно мне, конечно, вот так уезжать…

— Мы вам сообщим, как только у нас появятся какие-нибудь известия, — пообещал Райан и открыл дверцу своей машины. — Садитесь. Из этой глуши не так просто выбраться, я отвезу вас обратно в цивилизацию. Если поедем сейчас, к утру доберемся до железной дороги, и вы сядете на поезд.

Всю ночь по дороге Райан громогласно себя обвинял, а Мэри его разуверяла. Осенний аромат сгущался в кабине, напоенный запахом хвойной смолы. Удивленный этим Райан выставил руку в окно — там была теплая ночь. Он стал вспоминать Мэри Феликс, и Мэри перестала слушать. К ней подступили сны — видения будто с картин Шагала, только злобные: ангелы с бестиальными лицами в вихре осенних листьев.

Буль беспокоился, что она уснет, и пытался разбудить ее, но она не хотела просыпаться.

— Пусть отдохнет, — посоветовал Райан, полной грудью вдыхая аромат забитого листьями ручья. — Вам здорово досталось.

Рассвет уже протянул зеленую нить под серым небом, когда Мэри проснулась. Тело ее укачивали дуновения северного ветра и аромат прелых сучьев. Она попросила остановить машину. Видения звероподобных летающих ангелов ее напугали, и она была уверена: случится что-то мерзкое с Булем к Райаном, если она останется с ними. Притворившись, что уходит в кусты облегчиться, она неслышно ускользнула прочь.

Когда воздух стал горяч и неподвижен, Буль понял, что она их покинула. Не предупреждая Райана, он бросился следом, зовя ее по имени, бегая по лесу в свете разгорающегося дня. Его вел горький запах прелого листа и гниения пустых яблонь.

Далеко на юге Нокс сидел в трансе у обсидианового алтаря, держа расслабленными пальцами иглу с черным ядом. Из этой дали он мог заглянуть в сознание Мэри как в прозрачное озерце, увеличивающее, подобно лупе, слизистые тени у дна. И там он увидел гоблинов. По коже у него пошли мурашки при виде этих слизистых созданий, их безволосых голов и неровных глаз под костными дугами.

Он понял, что эти страшноватые куколки думают о нем и о том, как себя объяснить. С неприкрытой скорбью они решили поделиться с ним биографией неба. Начали они с облаков, с дыхания дракона, которое подняло их с влажной земли и охладило до дождя. Куклы поднялись выше облаков, в ионосферу, на границу атмосферы, продуваемую солнечными ветрами, где циркулировала энергия электричества — источник холодного огня в магнитном поле планеты, начало всей его земной магии.

Зачарованный Нокс поднялся с мыслями гоблинов еще выше, в Бездну, пятнадцатимиллиарднолетнюю пустоту, где висят все галактики в саванах космической пыли и газа. А еще выше он углядел Светлые Миры, лапшу материи, вертящуюся в пылающих вихрях Чарма, развевающиеся вуали комет и звездный дым — Ирт, Немора, Хелгейт и тысячи планет, мелькающих мотыльками в яростных испарениях Извечной Звезды.

И там, в ослепительной яркости начала времен, была родина гоблинов. В этой светоносности начинались реальные миры, всего лишь отражениями которых были все Светлые миры в ауре Извечной Звезды, все галактики темной Бездны и сама крошечная пылинка Земли — тени, весящие в пустоте.

Нокс вскрикнул, и зрение его вернулось к собственному сморщенному телу, к сердцу, стучащему в темной пещере, к трудному дыханию в августовскую жару Манхэттена.