Умбра отнял одну руку от шкатулки, поднес ее ко рту и сорвал зубами золотой браслет с запястья. На некогда точеных губах замерли сверкающие капли.

- Что ты сделаешь, когда доберешься до Куба? – спросил Этли.

Умбра пробуравил его взглядом:

- Тебе не понять.

- Ты ведь хочешь убрать ваше падение из Запределья? Чтобы не быть одному, верно?

Умбра промолчал.

- Значит, - продолжил Этли, - древняя империя гномов не погибнет в небесном огне. И что будет дальше, неизвестно.

- Я все сделаю верно, - прошипел умбра, - не волнуйся.

В голове Этли царил хаос. Мысли накатывали друг на друга, разбивались и тонули в обломках мыслей погибших до этого. Он так хочет поверить этому существу. Избавиться от проклятья. Но не за это ли он насмехался над Дариной? А если умбра не врет? Избавиться от проклятья, всего лишь одно простое решение! Добраться до пещер гномов. Но как можно верить твари из Запределья, лживых по самой своей сути. Он не слышал ни разу, ни разу, чтобы пришельцы оттуда сдержали свои обещания. Но то был Мириад, а он умбра. Он ведь может избавить его от проклятья и…изменить прошлое мира. Что тогда будет со всеми остальными? И какое ему – Этли – дело до остальных?

Ураган мыслей прервал вой Рокта. Вконец обезумевший жрец, оскалившись, бросился на чудовище с голыми руками. Он даже не попытался схватить корд, лежащий у его ног. Умбра метнулся в сторону, лишь вороновые волосы взметнулись в воздухе. Изящная женская рука схватила горбоносого за горло, тонкие пальцы сжались. Голова Рокта резко свесилась на бок. Мгновение и жрец распростёрся на полу, отплясывая предсмертный танец.

При этом шкатулка в другой руке бывшей жрицы качнулась и устремилась в очаг. Извернувшись змеей, умбра поймал ее.

- Проклятый огонь, - произнес он.

Из-за спина Этли метнулся Витор. Мальчишка резко остановился у тела отца. Отступил на несколько шагов. Все это время умбра неотрывно смотрел на парня, впервые Этли увидел, как глаза чудовища зажглись алчностью. Ведь сын торговца был самым подходящим телом для него.

Витор посмотрел на Этли. В его глазах уже не было слез, он будто повзрослел за то краткое время, когда Этли оставил его в комнате.

- Мой отец мертв, - твердо произнес мальчишка и посмотрел на умбру. - Если, тебе так надо можешь забрать мое тело.

Потом вновь взглянул на Этли, продолжил:

- Я не хочу оставаться один. Но только давай сейчас, пока я набрался храбрости.

В глазах мальчугана застыла решительность, какую Этли видел только у пехотинцев, изготовившихся принять на пики летящую на них конницу.

Одним движением умбра оказался рядом с Витором. Улыбка раздвинула мясистые губы, обнажив крупные желтые зубы. Как же разительно отличалось точеное тело Дарины от головы, венчающей ее. Словно у игрушечной куклы оторвали голову и пришили голову сказочного чудовища. Удерживая шкатулку в одной руке, умбра коснулся груди мальчишки.

Киерлен – необычный город. В нем есть то, чего нет в других городах. Есть там самая настоящая Гильдия нищих. Живут нищие не на окраинах, как в других местах, а в самом центре. Место, где они живут называется Нищий двор. С одной стороны, он упирается в склоны Цитадели, с другой в район аристократов – Недвень.

Такие привилегии нищие Киерлена получили из-за того, что бродяги были первыми, кто поселился на месте будущего города. Роль Гильдии достаточно весомая, говорят, Отцы города иногда советуются с Гильдией. У нищих везде есть свои глаза и уши.

Нищий двор рьяно бережет свое право собирать милостыню в городе. И если могут простить такую вольность путнику, задержавшемуся в Киерлене на день, то тех, кто без ведома Двора промышляет подаянием часто находят в канавах с перерезанными глотками.

В Гильдию попасть трудно. Надо быть либо молодым, либо иметь такой опыт, чтобы удивить видавших виды попрошаек.

Из записей Аскеля Этли

Рука жрицы вспухла. Треснула ткань рукава, и черная пузырящаяся плоть полезла наружу. Завоняло так, что Этли пришлось дышать через рот. Тело Витора, там, где рука чудовища коснулась его, так же взбухло. Черная копошащаяся масса, похожая на клубок сплетенных червей, покрыла грудь мальчика. Рука словно начала проваливаться внутрь, увлекая за собой извивающуюся черную субстанцию.

Этли накрыла волна ужаса. Нет, не из-за увиденного, хотя и этого было достаточно, чтобы броситься на утек. Его охватило чувство безнадежности, ничтожности и бессмысленности. Нельзя находиться рядом с такой мощью и остаться в своем уме. Он чувствовал себя словно человек оказавшийся за бортом корабля в разгар шторма. Есть только он и исполинская стихия, способная сокрушить все вокруг. Что-бы он ни делал, ни предпринимал – все тщетно! Его разобьют, уничтожат, разорвут и даже не заметят этого. И если эта неведомая мощь, хотя бы краешком сознания заметить Этли, нет! Она ведь уже видит его! Он уже включен в превышающее людское понимание уравнение. Смерть! Даже самая ужасная – лучше, чем оказаться рядом с этим!

Сознание Этли пыталось погаснуть, в жалкой попытке избежать чудовищной реальности. Озноб охватил тело, парализуя волю. Волосы шевелились на затылке. Он почувствовал, как изо рта потянулась холодная ниточка слюны. Еще чуть-чуть и он зайдется в безумном смехе, осознав ничтожность не только рода людского, но и всего материального мира.

Он наткнулся на взгляд Витора, все такой же твердый и решительный. «Давай сейчас, пока я набрался храбрости», ведь мальчишка сказал это ему, а не извивающейся твари. О чем он говорил?

Лицо Витора посерело, но взгляд все еще оставался человеческим. Но вот, что-то незримо изменилось и на Этли глянуло уже совсем иное существо. Он ведь видел такое однажды! Там, среди песнопений и благовонного дыма. Ребенок с глазами древней твари. Неслышимые слова сотрясали землю: «Каждый, кто запал тебе в сердце…».

Преодолев немыслимую скованность тела, Этли даже вскрикнул от усилия, он бросился к умбре и выхватил шкатулку из тонкой, изящной руки бывшей жрицы-проповедницы.

***

Одним прыжком оказавшись у очага Этли швырнул шкатулку в раскаленные угли. Раздался дикий крик. Обернувшись Этли увидел – кричат обе головы, и жрицы, и Витора. Монстр, слепленный из двух человеческих тел и мерзкого нутра умбры, рухнул на пол. К тошнотворному запаху исходящего от него, примешалась гарь сожженного мяса. Чудовищный клубок принялся кататься по полу. Этли ждал - вот-вот, и воплощенный кошмар из бредового сна замрет испепеленной грудой останков. Мгновения тянулись бесконечно, сердце гнало кровь, так, что она молотами стучало в висках.

Жуткий клубок замер. Этли выдохнул, казалось, будто до этого он держал на плечах целую скалу, а теперь неподъемная ноша испарилась, подарив неведомую доныне легкость. Этли сел на пол и тихо засмеялся. Жар от очага грел спину, прогоняя озноб. Его взгляд упал на корд, лежащий рядом. Он подтянул его к себе и закрыл глаза. Тепло. Ураган в голове все еще бушевал, но уже не с такой силой. Воспаленное сознание утихало. От пережитого мышцы враз ослабли, став словно тряпки. Надо понять, поместить в разум, все произошедшее. Но сначала поспать. Неодолимо хотелось лечь и заснуть у потрескивающего очага.

Из полузабытья Этли выдернул непонятный шум. Он открыл, ставшие неподъемными, веки и его словно пронзили клинком. Холод незримой стали проник в сердце, а голова взорвалась ворохом панических мыслей.

Умбра поднялся с пола. Тело жрицы стояло на ногах, а ее голова, изуродованная присутствием чудовища, свесилась на бок. Распахнутый рот с крупными желтыми зубами и бессмысленный мертвый взгляд пугали. Лицо Витора, столь же уродливое, смотрело осознанно. Тело мальчишки, практически висело на теле жрицы, сросшись с ней в районе груди и плеча. Его ноги еле доставали до пола. Тела опутывала сеть из тонких, черных, непрерывно извивающихся, червей.