Вскоре, кроме Этли и жрецов в храме никого не осталось. Один из жрецов направился к нему. Интересно, что он скажет? Этли слишком поздно почувствовал, что кто-то подошел к нему со спины. В тот же миг двери с грохотом захлопнулись и чьи-то руки обхватили его сзади, зажав рукоять корда. Подходивший спереди жрец бросился ему в ноги, повалил его. Рыча и матерясь, как пьяные извозчики, жрецы принялись скручивать Этли. Он сопротивлялся изо всех сил, ударил кого-то по лицу. Тот вскрикнул и на мгновение ослабил хватку. Этли попытался вскочить, но на плечи ему навалился еще один противник. Несколько раз его крепко ударили, сорвали перевязь с кордом и куда-то поволокли.

***

Потащили его не вниз, в подвал, как он ожидал, а наверх. Там, в какой-то комнате его уронили на пол, не сильно, только чтобы отбить охоту к сопротивлению. Затем грубо схватили и усадили на стул. Пленители замерли за спиной, Этли не стал оборачиваться на них, и так понятно, что не хиляки.

В нескольких шагах перед ним стоял стол. Некрашеные оштукатуренные стены окружали его. За столом висел вышитый гобелен, с изображением все того же Спасителя. На этот раз он стоял на берегу моря, поставив ногу на камень и указывал куда-то вдаль, без сомнения на север. К неведомому тогда для сарданарцев Донсею.

За столом восседал пожилой человек с темным лицом и крючковатым носом. Холодный и коварный взгляд карих, слегка навыкате глаз, царапал Этли. На нем были те же зелёные одежды Храма Милости Спасителя, и лишь золотое ожерелье выдавало его сан – отец-настоятель Храма. На столе перед настоятелем Этли разглядел янтарные четки и священную книгу «О деяниях Спасителя».

Попался, с горечью подумал Этли, так глупо, так просто!

Рядом с настоятелем стоял мужчина, все в тех же зеленых облачениях. Молодой, среднего роста, со строгим и открытым взглядом. Когда он сделал несколько шагов, Этли обратил внимание, что двигается он легко и грациозно. На его поясе висел корд.

- Какого беса! – произнес Этли. – По какому праву вы хватаете гражданина Киер…

- Заткнись…сын мой, – тихо перебил его крючконосый.

Молодой, смерив его взглядом спросил:

- Ты Аскелан Этли?

- Да, я. Кто вы такие?

Стоящий сзади верзила с силой ткнул ему кулаком под ребра. Этли вскрикнул и согнулся от боли.

- Мы, скромная община Храма Милости Спасителя, - произнес крючконосый, когда Этли вновь выпрямился. – Я – отец-настоятель Ордеф, это – брат-исповедник Левар. Несколько дней назад погибла наша сестра, проповедница Дарина и несколько жрецов. Мы – пострадавшая сторона и проводим расследование, согласно закону. А теперь отвечай на вопросы.

Этли пытался уложить услышанное в голове. Жрецы – пострадавшая сторона? Значит, они не знают о делишках Дарины? Или лгут, пытаясь выведать подробности. И откуда они про него-то знают?

- Куда ты уходил из дома, четыре ночи назад?

- Катитесь-ка вы в Бездну, для таких вопросов есть исповедь.

- Можешь исповедоваться мне, - растянул в улыбке тонкие губы Левар. – А чтобы исповедь была от сердца, можем принести раскаленные клещи.

- Вы, господа пострадавшие, должны бы знать, что пытать без квалифицированного палача нельзя. Зовите его, и я под пытками повторю, что знать не знаю, о чем вы говорите.

Молодой и крючконосый переглянулись. Этли понял, что они не хотят выносить сор из избы, так как их сестра-проповедница замешана в деле с колдовством. А такими делами занимается Орден Гнева Судии, тут и сами эти святоши могут оказаться на дыбе.

- Что-то больно ты умен для черни, - хмыкнул молодой и обращаясь к крючконосому сказал – Позвольте сволочь его в пристройку, а там уж он запоет, как миленький.

Крючконосый задумался, а молодой кивнул жрецу за спиной Этли. Кулак вновь ударил по ребрам, Этли согнулся пополам, пытаясь вдохнуть воздуха.

В дверь постучали. Левар открыл.

- Его вещи, сударь, - послышался голос.

Этли поднял глаза и увидел, что Левар сжимает в руке его мешок с вещами. Тот самый, где он хранил «Запределье» и перевод. Этли застыл, даже боль прошла. Сейчас они обнаружат «Запределье» и все, его тут же обвинят в чернокнижестве, а тут уже дорога одна – в руки Ордена Гнева Судии.

Не скрывая отвращения, Левар вытряхнул содержимое мешка, на пол упали скудные пожитки и одинокий свернутый лист бумаги. Ни «Запределья», ни перевода к нему не было. Исповедник поднял лист, пробежал его глазами, остро глянул на Этли. Затем передал лист Ордефу. Прочитав бумагу, подписанную Гневиром Турмалом, настоятель свел брови к переносице.

- А ты не простой человек, Аскель Этли, - произнес настоятель. Немного помолчав добавил. – Освободите его.

- Как же так, отче? – возмутился Левар. – Мы ведь точно знаем, что он был в доме Акуна.

- Помолчи, Левар, - коротко бросил настоятель.

Аскель встал со стула, подошел к разбросанным вещам и присев, чтобы собрать их, охнул от боли. Черноволосый Левар довольно улыбнулся. Собрав пожитки, Этли подошел к столу, забрать бумагу Турмала. Но в тот момент, когда он взял ее, настоятель придержал ее пальцами:

- Будь на чеку, Аскель Этли. Гневир Турмал – доверенный чин сардана-императора, но и у великого князя Востойи полно сторонников в городе.

На последние слова настоятеля Этли не стал обращать внимание. Для него не было секретом, что между сарданом-императором и великим князем Востойи пробежала черная кошка. Случилось это сразу после победы над эльфами. До этого сарданы и великие князья, как бы недолюбливали друг друга, всегда выступали вместе. И против еретиков-северцев, и против любых внешних врагов. Но Новоземье, некогда принадлежавшее эльфам, почти полностью отошло Востойе и это позволило великим князьям начать реализовывать свои притязания на престол, корни которых терялись далеко в прошлом.

В Новоземье, между сторонниками сильнейших властителей уже отгремели две междоусобных войны. В одной из них они с Альданом, кстати, поучаствовали, на стороне проигравших, к сожалению. Напряжение между владыкой всех сарданарцев и его сильнейшим вассалом нарастало, все мало-мальски серьезные люди относили себя к одной из партий, но Этли не было дело до политики. Его вполне устраивало, что документ с подписью одного из вернейших людей императора избавлял от многих неприятностей.

Но вот, что по-настоящему заботило его, так это исчезновение «Запределья». Он был уверен, что жрецы обыскали его жилье, забрали все вещи и никак не могли забыть столь необычную книгу. Значит, кто-то из них забрал ее. Если, исповедник и настоятель Храма Милости Спасителя не врут и сами не ведают, что в их общине свил гнездо Культ Бессмертия, то это один из культистов. И где же искать его теперь? И как, вообще, быть. Он потратил столько времени – почти полжизни, на поиск древней рукописи, а теперь все начинать вновь?

Отчаяние даже заглушило боль в ребрах, которые знатно помяли святые братья. Этли скрипел зубами, но что делать придумать не мог. Святой Творец, как же ты допустил такое, ведь эта книга – единственный шанс сбросить проклятье Мириада!

Домой Этли вернулся мрачнее тучи. Боль терзала ребра при каждом шаге, саднило разбитое лицо. Он так глянул на Оттика, что толстяк побледнел, бестолково засуетился и чуть ли не выбежал из собственной таверны.

Спустившись вниз, Этли обнаружил в комнате лишь Руди, развалившегося на постели. Этли, не ответив на приветствия соседа, забрался в свой угол и рухнул на кровать. Его голову словно сдавил тугой железный обруч, и лишь одна-единственная мысль охватила все его существо: надо вернуть «Запределье» и извести весь этот бесовский культ.

Этли услышал, как Руди встал и подошел к нему.

- Этли, - позвал цирюльник.

- Чего тебе? – раздраженно буркнул тот.

- Кажется, это твое.

Этли открыл глаза и увидел, что Руди сжимает в руках древний фолиант и толстую пачку исписанных листов. Забыв о боли Этли вскочил, тут же зашипел сквозь зубы и практически выхватил бумаги из рук соседа.