Он не знал, а объяснять ему никто не стал.

Сколько он тогда промаялся в темнице, один Триединый ведает. Палачу все некогда было, более важными преступниками занимался. А когда его и еще десяток таких же бедолаг вели из этой тюрьмы в другую, бежал, вместе с одним душегубом. Долго они прятались по подворотням и самым убогим районам столицы, а потом он и вовсе ушел из Вендалана.

После этого, сообразив, что сноровка у него уже не та, вернулся к попрошайничеству. Воровал редко и у редких ротозеев. Долго еще бродяжничал по городам и весям. Да затеялся идти в Киерлен. В Киерлене находилась самая настоящая городская гильдия нищих. Могли и принять старика, опыта у него ого-го! И воровать мог научить, и притворятся калекой и трюки всякие знал, на какие падки легковерные горожане. Да не пустили его в город. Совет запретил нищих пускать. Своих навалом, в той же гильдии.

Поселился в Норах, где такие же нищие живут, как в гильдии, только кормятся от путников. Да понимал он, как зима настанет, с холодами и снегом, не пережить ему. Помрет, не вытянет он зиму пережить. Как же не хотелось умирать! С ужасом он представлял ночами, как его не станет. Останется на месте солнце, небо, земля, город этот проклятущий, а его не будет. А ведь хочется жить! И что с того, что он старик? Жить-то хочется!

Но ему повезло! Нежданно, нагадано! Теперь у него есть крыша над головой, одежда, еда и вино. Чего еще можно желать? Правда, человек, которому он служит, такие вещи творит, жуть! Но если не будет помогать ему, то вмиг окажется на улице, а то и еще хуже.

Старик заприметил одинокую девицу. Молодая, двадцати еще нет, кровь с молоком. Светловолосая, курносая, проходя улыбнулась ему. Взгляд ясный, наивный. Старик встал, закряхтел, заохал, годы нищенствования научили хорошо притворяться. Поднял вязанку дров, уронил. Задышал тяжело.

- Дедушка, тебе помочь?

Не ошибся значит, простодырая деваха.

- Ох, деточка, помоги коли можешь, тяжко мне уже, старый я.

Они подхватили вязанку с двух сторон.

- Куда идти-то? – спросила девушка.

- Так вон, мой дом, видишь крыша из-за амбара торчит.

- Так там же никто не живет.

- Пока я живу, а скоро и хозяева приедут. Я для их приезда тут все готовлю.

Старик оглянулся по сторонам. Никого нет. Безлюдное тут место, самое то.

- Давай свернем, тут короче.

Старик потянул вязанку, увлекая девушку за собой, стараясь скрыться с просматриваемого места.

- А ты сама-то чья будешь?

- Элли я, дочка Звентаря, ременщика.

- Аааа, ну да, да Звентарь, как же знаю, - протянул старик.

А про себя подумал: «Не дождется сегодня Звентарь своей доченьки».

Когда войска сардана-императора разбили силы северцев и сравняли их крепости с землей, многие ересиархи бежали в земли эльфов, ныне называемые у нас Новоземье. Долгое время о них ничего не было слышно. Но через двести лет появились странные люди, сопровождаемые эльфами. Сея смуту в душах простых людей и знатников, они породили самое отвратительное, что есть в мире – Культ Бессмертия.

Из записей Аскеля Этли.

Уже два дня Этли не ел и практически не спал. Он проваливался в неглубокий сон, из которого тут же выныривал, задыхаясь, словно тонул в бурном потоке. Видения прошлого преследовали его, являя картины пережитого. Они становились страшнее и тревожнее, проходя через рассудок Этли, приобретая искаженные, гротескные очертания.

Он видел рукоять кинжала, скользкую от крови, и тут же тонул в широко распахнутых серых глазах, до краев наполненных болью и непониманием. А когда он выплывал из серого омута, то видел сгоревшие руины усадьбы. Черные, покореженные. Мертвые. В прошлом, в тот момент что-то случилось, что-то надорвалось внутри. Он должен был бы кататься в отчаяние по земле, рвать в бешенстве сочную зеленую траву. Выть! Но он просто стоял и смотрел.

Из кипящего чана его звали голоса, а затем из него показалось одноглазое желтушно-мертвое лицо Глыбы. Там же был и Вигда, и та орочья рабыня. А голос Альдана шептал, что-то бессвязное. И все это застилало видение ребенка с глазами древнего бога.

Культ Бессмертия, здесь – на Языке. В одном из храмов Триединого. Лет пятнадцать-двадцать назад, это не было бы столь удивительно. Тогда, ростки ереси, под мягким руководством эльфов, проросли повсеместно. Бессмертия возжаждали многие, от простолюдинов до аристократов. Сардану-императору пришлось создать особый Орден Гнева Судии, чтобы бороться с заразой. С тех пор, красные одежды жрецов неизменно сопровождали все следствия и суды над культистами. Местами, корни скверны дали столь прочные ростки, что войскам сардана приходилось штурмовать замки князей и войданов.

И вот он вновь столкнулся с Культом. С безумцами, пытающимися добиться расположения тварей Запределья, этих лживых существ, наслаждающихся страданиями людей. И нет иного выбора, как уничтожить взывающих к древним чудовищам. Другого языка они не понимают, жажда бессмертия ослепляет их.

Этли повернулся на бок. Что следует предпринять? Разыскивать культистов, бродя по городу, прислушиваться к разговорам, выспрашивать – не слышал ли кто криков или странных песнопений, раздающихся из подвалов соседнего дома. В таком огромном городе, как Киерлен, это будет не просто. Точнее невозможно.

Или лучше вернуться к переводу, искать способ избавиться от проклятья? Возможно, все культисты сгинули в доме Акуна, вместе со своей предводительницей – Дариной. Этли очень хотелось, чтобы так и было. Время покажет. Если, из Велавы больше не будут вылавливать обезображенные трупы девушек, значит все, кончился Культ Бессмертия в Киерлене. А пока, действительно, лучше продолжить перевод эльфийской книги. Вдруг долгожданный способ уже на следующей странице.

***

Вечером следующего дня, Этли возвращался с Уврата. Он отнес Ностану заказ, получил оплату и неизменный яблочный пирог, которым его, по доброте душевной, потчевала жена лавочника – Фрия. Прогулка и звон монет улучшили настроение. Да и в самом деле, не переоценил ли он Дарину с ее подручными?

К таверне Этли подошел с невыносимым зудом приняться за перевод. Это будет куда полезнее, чем травить себя мыслями о культистах. Он спустился по лестнице в подвал, удивляясь, как не скрипнула ни одна ступенька. Да и двигаться бесшумно, получилось как-то, само собой. Он остановился резко, в самом низу, поняв, что Лавена и Волган выясняют отношения.

- Ты слишком заинтересовалась этим пройдохой Этли, - прогудел Волган.

Но в его голосе не чувствовалось ни злости, ни ревности.

Лавена промолчала.

- Скажи мне, - продолжил докер. – Ты все еще скучаешь по …Волгану, тому Волгану?

«По тому Волгану»? О чем это он, удивился Этли. Или может быть он говорит о том, каким он был раньше? Этли не стал слушать дальше и осторожно начал подниматься наверх. Под ногой предательски скрипнула ступенька, вроде не громко, но Этли звук показался оглушительным.

- Ты ведь знаешь, что это так, - ответила Лавена, не обращая внимания на посторонние звуки.

Этли поднялся обратно в трапезную, а затем, нарочито громко принялся спускаться вниз.

***

Руди явился уже по темноте. Обитатели полуподвала сидели за столом, обмениваясь слухами и новостями. Этли уже отбросил мрачные мысли о Культе Бессмертия, обдумывая, что он узнал сегодня из «Запределья». Вскоре эти знания испарятся из его памяти, оставив лишь смутные воспоминания и придется читать перевод, чтобы восстановить их. И тут громыхнул Волган:

- Сегодня днем, снова выловили изрезанный труп, так же, как и в прошлый раз.

Все мысли сразу улетучились из головы Этли. Он весь обратился в слух. Волган исподлобья глянул на него и добавил:

- Тебе ведь интересны такие вещи, да?

Этли не ответил. Все надежды на то, что Культ Бессмертия сгинул, пошли прахом. Безумцы продолжают свое черное дело. И кто знает, достигнут ли они в нем успеха. И что случиться, когда Мириад явиться посреди многочисленного города.