- Километр, - озвучил Скотт. – Вертикальная пятьдесят, наддув ДУ номинальный.

Шипение посадочных движков для пилота словно музыка. Пение атомного мотора затихает, и теперь только рефлексы Дэйва отделяют удачу от неудачи. Илья увидел в иллюминатор горизонт, площадку энергостанции и два оставшихся корабля. Похоже, сядут «грабители» достаточно близко, не хочется таскать все эти тяжести на большие расстояния.

- Пятьдесят, вертикальная четыре, - продолжает бубнить Скотт, но Илья вдруг понял, что совершенно спокоен. Он чувствует полет, словно сам управляет им. Машина послушна и беспрекословно повинуется пилоту. И тучи пыли, которые поднимаются со всех сторон, не мешают этому ощущению. Вот еще немного, и…

Касание показалось мягким, но звук Илье сразу же не понравился, словно одна из «лап» встала на упор, выбрав всю длину хода цилиндра. А потом вестибулярный аппарат буквально завопил от возмущения, что-то заскрипело, застучало, в передних иллюминаторах мелькнуло небо. Медленно, как в кино, корабль опрокинулся на «спину», за что-то зацепился, ударился и замер.

Не считая всех этих фоновых звуков, никто не произнес ни слова. Дэйв, поняв, что происходит, успел не просто остановить двигатели, но и изолировать топливную систему и включить аварийное глушение реактора. Нехороший свист воздуха говорит о том, что герметичность нарушена, и теперь вся надежда на аварийные скафандры. Илья буквально почувствовал, как оболочка его легкого скафандра надувается и становится жесткой. В кабине теперь почти вакуум, и ведь надо как-то выбираться…

- Все целы? – услышав невозмутимый голос Дэйва, коллеги облегченно переглянулись.

- Батареи А и Б в норме, - начал отчет Скотт. – СЖО-1 выключено, СЖО-2 держит скафандры, наддув в баках один и два падает, три и четыре в норме. Топливные баки в норме. Реактор заглушен, утечек нет. Фон нормальный.

Все поняли, что этот корабль больше никуда не полетит. Хорошо, что пассажиры целы, но что с грузом?

Позже, когда к месту аварии примчались на краулере «спасатели», стало понятно, что единственной по-настоящему серьезной проблемой станет эвакуация людей. Спасательные скафандры не имеют систем терморегуляции, поэтому, выходить в них наружу нельзя. Точнее, нагреватели в них все-таки есть, но батареи в небольшом переносном чемоданчике откровенно слабые, и кислорода с поглотителем углекислоты хватит лишь на несколько минут. К счастью, решение пришло сразу, с потерпевшего корабля ободрали лоскуты ЭВТИ и приклеили на плотную светоотражающую пленку. Получилось импровизированное одеяло, в которое по очереди заворачивали путешественников и отвозили к шлюзу. Дэйв, как положено, эвакуировался последним, при этом успел осмотреть корабль снаружи, отчего в дороге чуть не замерз. Как он переживает из-за этой проклятой посадки, известно только ему одному.

Но есть и хорошие новости. Груз, к всеобщему удивлению, почти не пострадал, его теперь, по идее, даже проще будет разгружать. Подломившуюся опору и ее соседку пришлось попросту отпилить, чтобы корабль полностью и до конца лег на «спину», обретя некую устойчивость, иначе разгрузка может стать опасной. С корабля сняли все, что смогли, и оставили лежать на рыжем плато как памятник приключению. Плохо, что осталось всего два реактора, но их должно хватить с запасом. По сравнению с привезенным грузом это минимальная жертва.

Несмотря на перевернутый корабль, разгрузка и перевозка куполов заняла почти два месяца. Пришлось пожертвовать частью металлоконструкций на импровизированный подъемник, но «марсиане» работали яростно и упорно, шаг за шагом приближаясь к цели. Через три месяца после экспедиции «бульон» из хлореллы, залитый в огромную прозрачную емкость, уже начал вовсю трудиться, поглощая ядовитую углекислоту и выделяя кислород. Теперь даже регулярные поломки насосов уже не смогут никого напугать. И запчастей полно, и экологически чистый заменитель имеется!

Став «безлошадным», Дэйв долго оставался безутешен, но хуже всего ему пришлось в первые сутки после эвакуации, когда еще было много неясностей и не возникло четкого плана, как быть дальше. В итоге, в результате коллективных усилий по утешению дорогого командира, «марсиане» узнали, наконец, о подлинных извлекаемых запасах спиртного на Марсе.

Куда там Илье с его несчастной флягой! И если подумать, неужели кто-то ожидал, что целых два француза прилетели в такую даль с пустыми руками? В процессе утешения примерно четверть запасов употребили по назначению, а для хранения остального организовали официальный марсианский бар. Там оказался не только коньяк, но и ароматная сибирская настойка из сосновых шишек, привезенная геологом Игорем, немного шотландского виски от щедрот Скотта и небольшая бутылка белого вина, непонятно как привезенная Робертом.

Но добил всех Ракеш, выставивший емкость Фени, экзотического и бодрящего индийского напитка из орехов кешью и кокоса. Сорок градусов, между прочим! Пробовать это чудо пока не стали, за неимением холодильника, ведь употреблять его нужно только в охлажденном виде. И все понимают, что это отговорки, ведь всегда можно выставить емкость в шлюз, особенно после захода солнца, когда становится холодно…

Такое братство и сплочение, пусть и по плохому поводу, пошло на пользу поселенцам. Экспедиция, как и жизнь, продолжается, а неприятный эпизод с кораблем стал прошлым, просто прошлым, о котором все помнят, но не рефлексируют каждый день и час. И такое положение дел всех вполне устраивает, потому что возможности и, если угодно, могущество колонистов продолжает расти. У первого поселения на Марсе, наконец-то, появилось не только прошлое, но и ясное, обозримое будущее.

- И что мне с ней делать? – спросил Иван молчаливо «нависающую» над ним Лину.

- Сарги ничего не скажет, - равнодушно ответила Лина, пожав сильными плечами, блестящими от свежей испарины. – Закопай ее в лесу и забудь. А я еще поработаю.

Она снова приняла упор на ложе тренажера и принялась за привычную работу штангой. Милая Джина Лаваль умела прививать хорошие привычки! Разумеется, никакого тренажера и штанги в реальности нет, но силовая проекция для этой цели работает прекрасно. А уж Лина умеет создавать проекции не хуже многих!

Иван сам удивился, как быстро привык к тому, что Рьялхи всегда рядом. В первый же день, оказавшись в доме на окраине Ростова, он оценил ее вкус и умение выбирать именно то, что нужно, а также способность создавать скромный, но поразительный уют. Он много раз слышал об этом от Альбины, которая провела с Линой достаточно много времени, чтобы сделать определенные выводы. Девушка с хорошим вкусом и железной хваткой.

Лина своей честной прямотой часто ставила более опытную Джину Лаваль в тупик. Например, она отказалась от личных апартаментов и напросилась пожить у наставницы на время обучения, мол, все равно дома почти не бываем, почему бы нет? Джина хотела возразить, что у нее в квартире только одна кровать, но слегка растерялась и машинально кивнула, после чего вопрос оказался решен. В самом деле, среди наблюдателей есть скромные люди, но стеснительных нет.

Альбина, рассказывая про этот случай, утверждала, что у Лины в самом деле не было никаких задних мыслей, но у Ивана свое мнение. Рьялхи просто воспользовалась моментом, чтобы немного испытать Джину и поставить ее в неловкое положение, слегка перехватить инициативу. И само собой, ничего другого ей от наставницы не было нужно.

Но некоторые эпизоды иногда повторяются, и не только в виде фарса. Иван вспомнил про эту историю, когда обнаружил, что в арендованном доме есть только одна жилая комната с единственной большой кроватью. Как говорится, не ждали такого счастья. Его паранойю успокоила только мысль о том, что Лина, снимая этот дом, вряд ли думала о том, как бы поставить его в неудобное положение. С этой задачей не справились и более искушенные люди, а чтобы заставить краснеть старика Родина, такого дешевого прикола маловато будет.