В это время все войско Ганнибала было бы истреблено совершенно, если бы он, все еще испытывая некоторый страх и остерегаясь возможных случайностей, не послал вперед вьючного скота и конницы и не поставил тяжеловооруженных в тылу. Прикрытием этих последних потери были уменьшены, так как тяжеловооруженные сдержали нападение варваров. Не взирая на это, потери в людях, вьючном скоте и лошадях были очень велики. Занимая более высокие пункты и подвигаясь по склонам гор бок о бок с карфагенянами, варвары то скатывали глыбы, то метали в них камни, чем наводили на противников ужас и подвергали их большой опасности. Дело дошло до того, что Ганнибал вынужден был с половиною войска, вдали от лошадей и вьючного скота, с целью прикрытия их ночевать на белой крутой скале, пока наконец они с трудом выбрались из ущелья; для этого потребовалась целая ночь. Наутро, когда неприятель удалился, Ганнибал снова соединился с конницей и вьючными животными и направился вперед к высочайшим альпийским вершинам, ни разу более не встречаясь с соединенными силами варваров, которые тревожили его теперь небольшими отрядами. Выбирая удобные моменты, они нападали то на задние ряды, то на передние и уводили часть скота. Величайшую услугу оказывали Ганнибалу слоны, ибо, в каком бы месте они ни появлялись, неприятель не решался подходить туда, устрашаемый видом неведомых ему животных. На девятый день Ганнибал достиг наконец вершины перевала, разбил там свой лагерь, в котором оставался два дня частью для того, чтобы дать отдохнуть уцелевшим воинам, частью потому, что поджидал запоздавших. В это же время большое число лошадей, которые в испуге убежали, и многие вьючные животные, сбросившие с себя ношу, пришли на стоянку по следам остальных животных.

Вершины Альп покрывались уже снегом. Ганнибал замечал упадок духа в войсках как следствие вынесенных уже лишений, так и ожидания предстоящих. Он собрал воинов и пытался было ободрять их, располагая единственным для этого средством — видом Италии. Она так расстилается у подошвы альпийских гор, что для путника, обнимающего одним взором горы и страну эту, Альпы имеют вид крепостных стен. Вот почему, указывая своим воинам на равнины Пада и вообще напоминая им о благоволении населяющих их галлов, а также указывая местонахождение самого Рима, Ганнибал успел немного ободрить их. На следующее утро он снялся со стоянки и начал нисхождение с гор. На этом пути он не встречал более неприятелей; однако из-за трудностей пути и снега он потерял почти столько же людей, как и при подъеме на горы. Действительно, нисхождение совершалось по узкой, крутой дороге, а снег не давал различать место, куда поставить ногу, поэтому всякий, кто сбивался с дороги и падал, низвергался в пропасть. Однако и это карфагеняне переносили терпеливо, потому что привыкли уже к такого рода тяготам.

Но лишь только они подошли к узкому месту, по которому не могли пройти ни слоны, ни вьючные животные, — ибо обрыв, крутой и до того стал еще круче после новой лавины, — войско снова упало духом и затрепетало от страха. Сначала вождь карфагенян пытался обойти это трудное место, но путь сделался совершенно непроходимым и он отказался от этого.

Обстоятельства сложились необыкновенно: на прежний снег, оставшийся от прошлой зимы, выпал в этом году новый; он был неглубок. Но, пробив верхний слой и ступая по нижнему, отвердевшему, солдаты скользили обеими ногами; упавшие старались подняться на ноги и для этого опереться коленями или руками, они скользили еще больше, так как места были весьма обрывисты. Напротив, вьючные животные пробивали нижний снег, а пробив его стояли неподвижно вместе с ношею как заледеневшие, не имея возможности двигаться дальше частью вследствие собственной тяжести, частью потому, что замерзший раньше снег был крепок. Поэтому Ганнибал потерял всякую надежду добраться до цели таким путем и расположил свой лагерь у самого гребня горы, приказав расчистить лежавший там снег; затем руками солдат, расставленных по сторонам, он с великим трудом проложил, себе дорогу. Для скота и лошадей был приготовлен достаточно удобный проход на один день; немедленно он повел животных и, разбив лагерь в таких местах, где уже не было снега, послал их на пастбище. Нумидийцев он отряжал по сменам для прокладки пути, и через три дня после усиленных трудов ему удалось провести слонов, которые сильно страдали от голода. Дело в том, что альпийские вершины и ближайшие к перевалам места совсем безлесны и обнажены, ибо снег лежит там всегда, зимою и летом; напротив, средние области по обоим склонам гор имеют леса и деревья и вообще удобообитаемы.

Собрав в одно место все войско, Ганнибал продолжал нисхождение с гор; на третий день он спустился с крутизны и достиг равнины. На всем пройденном пути он потерял множество воинов частью от рук неприятеля и от рек, частью в альпийских обрывах и теснинах; еще больше, чем людей, потерял он лошадей и вьючного скота. Совершив весь путь от Нового города за пять месяцев и переход через Альпы за пятнадцать дней, Ганнибал наконец бодро вступил на равнины Пада и в землю народа инсубров. С ним было уцелевшего войска ливийцев двенадцать тысяч пехоты и иберов около восьми тысяч, всей конницы не более шести тысяч, как сам он исчисляет свое войско в надписи на лацийской плите.

В то же самое время консул Публий Корнелий оставил войска свои брату Гнею, поручил ему деятельно заняться делами Иберии и мужественно вести войну против Гасдрубала, а сам с небольшим числом воинов вернулся в Италию. От города Пизы он вступил в равнины Пада, присоединил к своим воинам легионы преторов, стоявшие на страже этих земель и воевавшие с боями и расположился лагерем в ожидании неприятеля, решившись вступить в битву с ним.

По вторжении в эту страну он расположился станом у самой подошвы Альп и прежде всего занялся восстановлением сил своих войск. Действительно, все войско его не только было до крайности изнурено восхождением на горы и нисхождением, а также трудностями перевалов, но и сильно терпело от скудости припасов. Среди лишений и непрерывных трудов многие совершенно упали духом. Действительно, карфагеняне не в силах были везти по таким дорогам съестные припасы в количестве, необходимом для столь значительного числа людей; да и то, что провозилось, большею частью гибло вместе с погибающими вьючными животными. По этим причинам Ганнибал, отправлявшийся в путь от переправы через Родан с тридцатью восемью тысячами пехоты и с восемью с лишним тысячами конницы, потерял во время перевалов почти половину войска, как сказано выше. И все те воины, которые уцелели, вследствие постоянных перечисленных нами лишений как бы одичали по наружному виду и по характеру. Поэтому Ганнибал прилагал большие старания к восстановлению душевных и телесных сил своих воинов, да и лошадей также. Затем, когда войско уже отдохнуло, он старался прежде всего войти в дружбу и союз с тавринами, которые живут у подошвы гор; они вели в то время борьбу с инсубрами и недоверчиво относились к карфагенянам. Когда таврины не вняли его предложениям, Ганнибал обложил войском значительнейший город[17] их и взял его после трех дней осады. Избиением сопротивлявшихся ему жителей Ганнибал навел такой ужас на соседних варваров, что все они тут же являлись к нему и отдавали себя под его покровительство. Остальное кельтское население равнин согласно первоначальному обещанию охотно соединилось бы с карфагенянами; но кельты не трогались с места, а некоторые вынуждены были идти в поход вместе с римлянами, ибо римские легионы, проникшие вглубь страны, большую часть их окружили и отрезали от карфагенян. Поэтому Ганнибал решил не медлить более и идти вперед, дабы каким-либо деянием поощрить тех, которые желали делить с ним его судьбу.

Приняв такое решение и получив известие, что Публий с войском перешел уже Пад и находится вблизи, Ганнибал сначала не поверил этим вестям. Но слухи эти подтверждались многими достоверными известиями; Ганнибал недоумевал над планом римского полководца вообще, и способом его осуществления. Подобные соображения занимали и Публия. Вначале он никак не думал, что Ганнибал отважился перейти Альпы с войсками; если же и решился на это, то, думал он, неминуемо погибнет. Когда среди таких размышлений получались известия, что Ганнибал уцелел и уже осаждает некоторые города в Италии, Публий поражался необычайной отвагой этого человека. Такое же действие производили вести и в Риме. Едва только затихли разговоры о последней новости, о взятии Сагунта карфагенянами, едва римляне приняли соответственное решение и послали одного из консулов в Ливию для осады самого Карфагена, а другого в Иберию для ведения там упорной войны с Ганнибалом, как пришло известие, что Ганнибал с войском находится в Италии и осаждает уже некоторые города. Смущенные неожиданностью событий, римляне немедленно отправили вестника к консулу Тиберию в Лилибей с уведомлением о прибытии неприятеля и требовали оставить тамошние дела и спешить на помощь родному городу. Тиберий тотчас собрал флотских воинов и отправил их в путь с приказанием плыть домой, а сухопутные войска обязал через трибунов клятвою прибыть всем в назначенный день в Аримин. Город этот лежит у Адриатики, на южной окраине падуанских равнин. Все разом пришло в движение, наступавшие события были неожиданностью для всех, а потому везде с напряженным вниманием ожидали, что будет дальше.