– Садись.

Все остальные рассматривали ее со сдержанным интересом. Ашгар также уселся в свое кресло, и повисла пауза. Разглядывать членов Совета Лале было неудобно, и она принялась незаметно осматриваться. Однако ничего интересного, кроме самих мастеров, не увидела. Ей почему-то казалось, что здесь будет больше торжественности и украшений. Комната Ишиндаллы была в сто раз богаче.

Наконец слово взял Мастер, сидящий рядом с Ашгаром:

– Приветствуем тебя, Ученица Мастера Шая! Признаться, удивлены. Шай не сказал, что учил женщину.

– А это плохо? – спросила Лала и тут же прикусила язык. Она ведь даже не знала, имеет ли право говорить.

– Не плохо. Просто неожиданно. И да, у нас тут нет жестких порядков, так что переживать по поводу не вовремя сказанных слов лишнее, – улыбнулся говоривший и продолжил: – Я Первый Мастер Ишр. В текущем году я глава Совета. Мастер Ашгар, моя правая рука, тебе уже знаком. Почтенный Ашгар ведает, помимо всего прочего, делами вновь прибывших из пустыни, поэтому в ближайшее время он твой первый друг.

Ишр улыбнулся достаточно вежливо, но Лале стало зябко от его улыбки. Она повернулась к Ашгару и успела заметить легкую досаду на его лице.

– Слева от меня Мастер Шойду, почта. Далее Мастер Шнэдд, Смотритель Маяка.

Лала встрепенулась. Если главный почтарь ничем ее не привлек, разве что у него было огромное кольцо в виде головы сокола, то упоминание о Маяке взбаламутило память. На несколько мгновений Лала перестала слышать Первого Мастера, вспоминая свое прибытие в Шулай, страх матросов перед Лучом и морскую воду, от которой щипало глаза. Лала поняла, что совершенно не помнит лица Смотрителя, а ведь он был тогда на пароме вместе с Лиришем. Или не был? Красный плащ она запомнила бы. Она решила дождаться возможности задавать вопросы и прислушалась к Первому Мастеру. А тот перечислял присутствующих:

– Мастер Уштир управляется с иноземными торговцами, Мастер Даш отвечает за лечебное дело. Мастер Шудр – тот, кто следит за целостностью Стены, а Мастер Ошид – главный по учету самоцветов. Ну и, наконец, трое Согласователей смертей: Мастера Шен, Муш и Чеш.

Каждый из названных слегка наклонял голову, но смотрел не в глаза Лале, а посередине ее лба, отчего ей захотелось в конце концов почесать невидимую точку между бровей. Она не запомнила ничьего имени, кроме Смотрителя Шнэдда и Первого Мастера. Пока она соображала, как выйти из этой неловкой ситуации, Мастер Ашгар вполголоса сообщил Первому нечто такое, отчего вся величавость и неспешность мгновенно рассыпалась песком. Он выпрямился и громко произнес:

– Сестра Лала, предъяви Совету своего… питомца!

Когда прямой луч солнца попал на анука, все Мастера, кроме Ашгара, шумно ахнули. Лала и сама не ожидала такого эффекта – ее живой браслет сиял и переливался бесчисленным множеством чешуек, хотя сам не шевелился.

– Требую немедленно убрать отсюда эту тварь! – вскочил с места самый молодой, имени которого Лала, конечно же, не запомнила. Но по кольцу, напоминающему ряд кирпичной кладки, она решила, что это ответственный за городскую стену.

– Брат Шудр, прошу тебя, спокойнее. – Первый Мастер сделал плавное движение рукой, и Шудр мгновенно и безмолвно опустился в свое кресло.

Мастер Ишр сделал глубокий вдох и обратился ко всем сразу:

– Братья! Совет столкнулся с очень необычным делом. Наш уважаемый брат Шай, да будет его новая жизнь белой, всегда отличался свободомыслием, порой сверх всякой меры. Он отвечал за обучение молодых мастеров и пожизненно входил в Совет. Если он решил, что его Ученицей станет женщина, и даже не предупредил нас, значит, у него были основания. Но если эта женщина дружит со смертельной опасностью, мы должны быть уверены в ее способностях, согласны?

Нестройный хор поддержал Первого Мастера, и он приложил руку к сердцу. Затем улыбнулся Лале каменной улыбкой и продолжил:

– А чтобы убедиться в этом, нам нужна вся история нашей сестры с момента рождения до сего часа. Прошу, Лала из Небесного Ока, поведай нам ее без утайки.

Первые фразы давались ей с трудом, но как только речь зашла о Тике, теплая волна снова захлестнула ее грудь, и рассказ пошел как по гладкой дороге. Члены Совета сидели тихо, как испуганные дети во время Хвори. Казалось, они не верили ни единому ее слову, но никто не мешал говорить. И только после описания смерти Мастера Шая все как один повернулись к Ишру. Тот широко раскрытыми глазами смотрел на Лалу и не сразу заговорил:

– Сестра, повтори, пожалуйста: Мастер Шай умер, потому что ты пронзила его своим кинжалом?

– Да, – кивнула она, – только не своим, а его кинжалом, который перешел мне по праву, так Мастер Шай еще раньше говорил.

– И своей кровью заплатила Пустыне за его смерть? – в его голосе звучало недоверие.

– Да.

– И забрала с собой шуларты?

– Конечно, как и предписано. Я не хотела… Он был мне как отец…

– Где камни? – перебил ее Мастер Ишр.

– У меня в вещах.

Все одиннадцать мужчин смотрели на нее с неприкрытым ужасом. Лала озадаченно замолчала. Потом обратилась к Ишру:

– Я сделала все, как сказал Учитель. Что не так?

Ишр молчал, все выжидающе смотрели на него. Наконец он выдал:

– Мастер Шай… немного не так пояснил тебе ритуал ухода. Есть большая разница между простыми людьми и нами. Полагаю, нам нужно прерваться. Сестра Лала, будем ждать тебя завтра в это же время и с удовольствием продолжим знакомство. Мастер Ашгар проводит тебя и даст несколько советов, как с пользой провести остаток дня. Прощай.

Ишр встал и поклонился ей. Остальные, кроме Ашгара, последовали его примеру. Лала в недоумении шагнула за Вторым Мастером в темноту лабиринта. Члены Совета смотрели ей вслед, и ни в одном лице не было интереса или участия, только настороженность, близкая к страху.

Шурн ждал ее. Он вскочил с каменной скамьи, отряхнул с плаща крошки какой-то еды и с готовностью улыбнулся. Только сейчас Лала заметила, что на правой руке у него не хватает мизинца. Она не успела ничего ему сказать. Мастер Ашгар недовольно процедил:

– Опять прохлаждаешься?

– Что вы, господин Второй Мастер! Я жду приказаний. Готов помочь нашей сестре поскорее понять город.

– Вместо того чтобы жевать, мог книгу почитать!

Шурн вздохнул и виновато пожал плечами. Лале вдруг стало его жалко. Она захотела приободрить парня, но не успела.

– Скажи матери, завтра зайду, – Ашгар произнес это чуть теплее, отчего Лала подняла брови, – а теперь иди в управу и найди человека, который отправил нашу сестру четыре года назад к благородной Ишиндалле в Небесное Око. Язык держи за зубами, просто скажи, чтобы завтра в полдень был в Совете.

– Понял! Ничего не говорить! А матери сказать, что будете завтра. Я пошел?

Мастер Ашгар досадливо махнул рукой, и Шурн исчез.

Пока Лала раздумывала, стоит ли расспрашивать про Шурна и его странности, Ашгар сам начал:

– Это недоразумение – сын моего брата. Кровного, а не по Ордену Мастеров. Брат ушел в Пустыню, у его жены осталось четверо детей. Я помогал ей их вырастить. Трое простых дельных парнишек и этот вот, помеченный Пустыней. Ни ума, ни способностей, только гонор. Как так распорядилась судьба, одной ей ведомо. Но он не злой, и это уже хорошо. Я провожу тебя, сестра Лала.

Они возвращались на постоялый двор другой дорогой, сквозь шумную серо-синюю толпу, и Лала окончательно запуталась: люди все как один почтительно и без страха кланялись Ашгару, но ей в лицо старались не смотреть. Она не сдержалась:

– Мастер Ашгар, почему эти люди вас не боятся?

– Они меня знают. – Он легко пожал плечами.

– И что? – не поняла Лала.

– Я давно не провожаю людей в Пустыню, я им не страшен.

– А я?

– А ты новый Мастер Смерти и вполне можешь быть заменой кому-то из городских. Значит, – он улыбнулся, – ты рано или поздно убьешь их.

Ашгар, не замедляя хода, с поклоном принял из рук старой торговки кусок сыра, завернутого в юговый лист, разломил и отдал половину Лале. От сыра пахло козами и пряностями.