– Намерена затворничать, – повторила Лала его слова. Это было то, что нужно.

Шурн состряпал понимающее лицо.

– Да, разумеется. Я принесу тебе их лучшее блюдо. Какое вино ты предпочитаешь на ночь, сестра Лала?

– Любое. Но сначала мне нужно устроить своего дрома. – Лала внезапно выпала из полуживого состояния и вспомнила про Снега.

– Отдыхай, твой дром получит все необходимое, вещи я принесу. Очень хорошо, что ты приехала именно в наш дом.

– Почему?

– Ну… – Шурн явно не был готов ответить на этот вопрос, – вас так мало… мастеров-женщин, я имею в виду. А это не очень полезно братству. Все, я ушел.

Лала села на песок и погладила его, будто это животное, большое и доброе. Она вспомнила, что учитель рассказывал о работе мастеров Смерти в Шулае. Песок – часть Пустыни, он дает силу. Мастер Смерти без песка – просто умный и умелый воин. Поэтому в Приютах Мастеров всегда обильно насыпан песок.

Лала взяла в руки тяжеленный Кодекс и провела пальцем по выпуклому серебряному узору на черной коже. Книга пахла раскаленными камнями, кровью и перекисшей югой. Мастер Шай говорил, что в Первом Кодексе есть ответы на самые необычные и даже глупые вопросы. Лала наобум раскрыла книгу и застыла. Название главы бросалось в глаза. Буквами, похожими на сплетенных змей, было выведено: «Любовные и семейные узы мастеров Смерти». Изящные мелкие письмена повторили то, что она и так уже знала от учителя. Но она читала и не могла оторваться, потому что Мастер Шай рассказал ей не все.

Действительно, Кодекс запрещал мастерам Смерти вступать в брак и делить с кем бы то ни было имущество, нельзя было иметь свое жилье и передавать его по наследству. Но любовные утехи разрешались, даже поощрялись после долгого воздержания. Считалось, что таким образом кровь мастеров Смерти становится сильнее и дает более яркие шуларты. Но если от связи рождался ребенок, он переходил в собственность Совета независимо от мнения матери. Дети мастеров Смерти обычно не обладали силой Пустыни. В тех же редких случаях, когда это происходило, собиралось внеочередное заседание Совета с единственной целью – решить, стоит ли оставлять младенца в живых, ибо Мастер Смерти, рожденный от себе подобного, обладал силой, способной противостоять всему Совету. В Кодексе описывалось три подобных случая. Всех троих младенцев умертвили во имя спокойствия и процветания Шулая. Смерть невинных и преждевременно ушедших в Пустыню оплачивалась очень дорого. Пустыня забирала вместе с жертвами не каплю, а стакан крови Мастера Смерти. Зато и шуларты давала особые: черные, не отражающие, а поглощающие свет. Ценнее этих самоцветов не было ничего в Шулае. Именно они давали жизнь Маяку и охраняли город.

Лала перевернула страницу, но дочитать про особые самоцветы не успела. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник Шурн. Он был белее Снега, а в полосках зрачков прятался страх. Подбирая слова, как будто говорит с иноземцем, он медленно произнес дрожащим голосом:

– Анук. У тебя. В мешке.

– А зачем ты в него полез? – возмутилась Лала.

– Всегда… нужно проверять. Правила.

Шурн быстро успокаивался, но обычный цвет лица никак не возвращался к нему.

– У вас запрещено привозить свою змею? – Лала приподняла брови.

– Нет. Но никто не держит ануков в мешке. Они единственные, кто может убить Мастера Смерти. Как ты его туда засунула?

– Никак. Он сам. Это мой питомец. – Она улыбнулась, даже не пытаясь скрыть превосходство.

– Что еще ты припасла необычайного, Лала из Небесного Ока? – Шурн склонил голову набок, словно хотел рассмотреть ее под другим углом.

– Я не оттуда, там меня просто учил Мастер Шай.

– Откуда тогда?

– Не знаю. Сюда приехала из-за моря. Там есть такой замок Фурд, недалеко от Этолы. Меня сначала отправили в рабство, но мои странные способности…

Шурн потряс головой, как дром, которому в ухо заполз песчаный клещ.

– Нет-нет! Я не хочу всего этого знать. Лишние знания рождают лишние горести. Расскажешь Совету.

Лала удивленно уставилась на него:

– Ты точно Мастер Смерти?

– Да! Что за вопрос?

– Просто меня Мастер Шай учил все время, каждую секунду искать новые знания. Если нельзя спросить, нужно искать книги. Ну или других людей, которые знают ответы. А ты… Первый Кодекс не читал, про меня знать ничего не желаешь, над хозяином этого дома смеешься, что он кого хочешь уморит своими знаниями истории…

Шурн отвел глаза и стал внимательно рассматривать свои ногти. Ответил он, также не глядя на Лалу:

– Меньше знаешь – лучше спишь. Старые мастера слишком усложняют жизнь. Твой Шай был таким же, как хозяин Штур. Зануды, у которых ничего нет, кроме этих знаний. Заносчивые и слепые. Да, слепые! Они никак не могут принять новый мир, где можно жить проще и веселее.

Он выдохнул с облегчением, словно давно хотел это сказать. Потом плечи его опустились, и, выходя из комнаты, он буркнул:

– Сама забери свой мешок с ануком. Остальное я сейчас принесу.

Когда Лала наконец обустроилась в комнате и дождалась ужина, в потолочные окна купола уже заглядывали звезды. Они были совершенно не такими, как в пустыне, но сама возможность видеть их очень радовала Лалу.

На ужин Шурн принес ей козий сыр, гору фруктов, жареную рыбу, пару лепешек и большой кувшин белого терпкого вина, которого она прежде не пила. Когда она попросила принести молока для анука, Шурн только поморщился и сказал, что никуда второй раз не побежит. А если ее анук такой замечательный, пусть подружится с Ашем, у того как раз полная миска стоит.

Для Лалы было слишком много потрясений за этот нескончаемый день, поэтому она просто выпустила змееныша на песок прямо под ноги Шурна. Нелюбознательный брат проявил чудеса прыткости и вылетел из комнаты, как почтовый сокол, а за ним золотистым тонким ручейком потек анук. Лала забыла про ужин и кинулась следом – она не хотела неприятностей ни для себя, ни для Шурна. Впрочем, все обошлось. Маленький анук и не думал преследовать человека, он дополз до каменного ложа Аша и без стеснения стал пить молоко. Лала ждала, что сейчас повыскакивают из своих комнат прочие постояльцы, но в круглом зале с камнем-ладонью была тишина и пустота. Аш даже не пошевелился, и Лала, успокоенная, вернулась к своему ужину.

Расположившись на полу, прямо на песке, она потягивала вино и бездумно перелистывала страницы Первого Кодекса. Читать не хотелось, она просто разглядывала причудливые змеиные буквы в названиях глав. И вдруг поперхнулась вином: последняя глава называлась «Благие Земли». Текста под названием не было, только огромная клякса на всю страницу, надежно замазавшая написанное темно-красным.

Сколько она так просидела над последней страницей Кодекса, Лала не поняла. Также она не поняла, когда в комнату зашел человек в красном плаще с таким большим капюшоном, что видна была только нижняя часть подбородка. Просто в какой-то момент почувствовала, что не одна. Малыш анук, самый надежный охранник, по словам Шурна, мирно поблескивал рядом, наполовину зарывшись в песок, дверь была заперта на засов, и все же незнакомец стоял у нее за спиной.

– Здравствуйте! – Лала заставила себя произнести приветствие так спокойно, будто сама только что открыла ему дверь. – Вы ко мне?

– К тебе, несчастная! – он говорил словно себе в грудь, нимало не заботясь, расслышит ли его Лала. Голос показался ей смутно знакомым. Поднявшись, она постаралась разглядеть лицо ночного гостя, но тот явно этого не хотел.

– Я вас знаю?

– Знала. И даже обещала следовать моим приказам. Но солгала! – С этими словами он внезапно взмахнул рукой, и в мягком свете ламп сверкнула сталь, заливающаяся черным мраком.

Сердце Лалы покатилось в пятки, и грохот этого падения эхом отозвался в голове. Почти оглохшая, она прошептала:

– Учитель?

– Ты глупа, как овца на сносях! Остановилась не в том доме, говорила с предателем Братства Мастеров Смерти, а главное – притащила в обитель мастеров анука. Молодого, невоспитанного, смертельно опасного!