– Я не пойду сейчас в управу. Поздно, да и вечер выдался неспокойным. Но спасибо за приглашение. Обдумаю.
– Как скажешь, Мастер Смерти. – Лириш мог быть очень покладистым, как оказалось. – Разреши тогда проводить тебя домой? Ты еще недостаточно знакома с городом, не так ли?
Лала задумалась, потом огляделась и поняла, что не имеет ни малейшего представления, в какой стороне ее пристанище. Она кивнула:
– Только короткой дорогой.
Лириш действительно выбрал кратчайший путь, и Лале даже не пришлось себя пересиливать и вести светскую беседу. Прощаясь у дорожки, посыпанной красным песком, Лириш вдруг сделал просительное лицо:
– Можешь сделать мне небольшое одолжение?
– Не знаю.
– Завтра на Совете не говори про нашу вечернюю встречу и анука, хорошо?
– Мне все равно, – она пожала плечами, – но Шурн и охранники…
– Они будут молчать, – уверенно сказал Лириш.
– Тогда договорились.
– До завтра, Мастер Смерти! Можешь мне не верить, но я очень, очень рад был тебя увидеть.
Лириш отвесил поклон и пошел прочь, не дожидаясь ответа Лалы.
Глава девятая
Шурн ждал ее внутри купола: сидел возле Аша и делал вид, что наводит порядок в обители змея, который в этом не нуждался. Пряча глаза, он осведомился, все ли в порядке. Лала удивилась себе – гнев ее исчез после прогулки с Лиришем. Почему-то вспомнились слова Мастера Ашгара о неудавшемся племяннике: «Хорошо, хоть не злой». Она присела рядом и погладила старого анука по теплой голове.
– У меня все хорошо, а у тебя нет.
– Почему? – Шурн по-прежнему не смотрел ей в глаза.
– Потому что я завтра увижу твоего дядю. И расскажу ему, как ты чуть не сдал члена Совета каким-то наемникам.
– Я никого не сдавал! Все пошло не так! Благородный Лириш обещал, что просто поговорит с тобой, что вы давние знакомцы…
– Он отправил меня в рабство, – Лала говорила спокойно, продолжая гладить анука, будто не о себе рассказывала.
– Но… ты… ты ведь не убила его?
– Нет, но могла бы.
– Нам нельзя без…
– …утверждения Совета, да, я помню. А вот он, – Лала показала спящего на запястье Тика, – не спросил разрешения Совета. Утром тело уберут мусорщики. Так сказал твой благородный Лириш. И ничего мне за это не будет.
Шурн вздрогнул и отодвинулся.
– Ладно, не бойся. Ты ведь не желаешь мне зла, правда?
– Конечно, сестра! Я желаю тебе процветания, клянусь Первым Кодексом!
Лала рассмеялась:
– Ты же говорил, что это старье никому не нужное.
– Говорил. Но им клянутся, потому что… ну потому что так принято.
– Верю. Поможешь мне?
– Чем угодно! – Шурн с готовностью выпятил грудь.
– Мне нужно знать, почему все члены Совета испугались меня. В Кодексе столько всего написано, я не успею его прочесть до завтрашнего сборища. Ты говорил намеками утром, помнишь? Выкладывай все.
Шурн огляделся и прислушался, словно опасался чего-то:
– Мы можем поговорить у тебя в комнате?
– Конечно.
Лала легко поднялась и, не глядя на Шурна, пошла к себе.
Перед тем как пойти за ней, он обошел все двери других комнат и прислушался, приложив ухо, потом взял длинную щетку на палке и аккуратно разровнял песок по всему залу. Теперь ни один след не выдавал его. Когда Шурн вошел к Лале, она сидела за столом и рассматривала Кодекс. Шурн плотно прикрыл дверь и еще мгновение стоял, слушая, не окажется ли кого-то по ту сторону. Он прошел к столу и сел напротив Лалы, сцепив тонкие подрагивающие пальцы.
– Ты можешь сделать так, чтобы Совет стал не нужен.
– То есть? – Она удивленно подняла брови.
– Все это устарело. Если бы не шуларты и защита города, никто бы не воспринимал всерьез эту кучку напыщенных байбаков.
– Если бы. Что мешает?
– Вот, самое интересное. Мастер Смерти-женщина может неограниченно убивать и копить силу. Она может дать столько черных самоцветов, сколько нужно Маяку на много лет вперед. Она одна! – с жаром сказал Шурн.
– Да как она управится с такой прорвой народу? Ни поспать, ни поесть – только убивай. Крови не хватит!
– А и не надо всех и все время! Люди прекрасно мрут от болезней, старости и ненависти.
– Но как же вера в новую жизнь? – озабоченно спросила Лала. – Ее не будет.
– В корень смотришь, молодец. Ее не будет, потому что, – Шурн важно поднял палец и помолчал, – она не нужна!
– Как это? Жить без веры невозможно!
– Я не сказал «без веры». Я сказал «не нужна вера в мастеров Смерти и белую жизнь».
– Но во что верить людям?
– В то, что они сами и только сами вершат свою судьбу. В то, что они не овцы. Это возможно.
Они помолчали, но змей инакомыслия уже укусил Лалу. Ей срочно нужно было подтверждение или опровержение слов Шурна. Она не верила, что простоватый и недалекий племянник Второго Мастера Ашгара дошел до этого своим умом.
– Ты сам-то это откуда знаешь? – недоверчиво спросила она.
– От умного человека, – гордо ответил он.
– Познакомишь нас?
– Да, как только удостоверюсь, что ты на нашей стороне.
– Вы – это кто?
– Союз Обновления.
– Заговорщики?
– Нет. – Он помотал головой. – Заговор – это плохо, а мы хотим добра всему городу, а не только горстке избранных.
– Почему ты считаешь, что завтра на Совете я не предам тебя? – прищурилась Лала.
В глазах Шурна сгустилось опасение, но лишь на миг. Он откинулся на спинку стула.
– Ты другая. Чужая. Тебе нужны друзья, а Совет не друзья. А если и расскажешь все, то тебе не поверят. Все знают, что племянник Ашгара – глупец, лишь по ошибке Пустыни получивший картинку змеи себе на задницу.
Шурн подмигнул ей. Лала вгляделась в его глаза и поразилась: ни капли страха или простодушия. Холодный уверенный расчет. Она обнажила запястье с Тиком и протянула руку к лицу Шурна:
– Можешь повторить?
Шурн не успел прикрыть глаза и застывшими зрачками уставился на золотую головку анука:
– Союз Обновления ждет твоей помощи, сестра Лала! Мы должны изменить этот заплесневелый мир, хватит сидеть в норе прошлого!
– Ты веришь, что новая жизнь – это обман?
– Да! Никто не доказал, что она есть.
– Кто главный в вашем Союзе?
Шурн закашлялся, потом стал задыхаться, потом потемнел лицом, упал, не отрывая взгляда от анука, и забился в конвульсиях, раскидывая песок. Лала поспешно прикрыла Тика рукавом, и Шурн со стоном вытянулся на полу.
– Эй? Ты живой?
– Угу, – через некоторое время просипел он и тяжело сел, потирая ушибленную при падении руку.
Лала отпила прямо из кувшина и протянула его Шурну. Тот жадно и долго пил, запрокинув голову, а Лала смотрела, как ходит кадык в такт глоткам, и настолько отчетливо видела тонкий разрез и сочащиеся капли крови, что пришлось зажмуриться, встряхнуться и прогнать видение. Она хотела теперь одного: уснуть и встретиться хотя бы во сне с тем, кто все пояснит. Кого она, оказывается, не должна была убивать согласно Кодексу.
Лала отобрала кувшин у Шурна.
– Все, уходи. Мне надо поспать.
– Что ты решила?
– Ничего. После Совета поговорим.
Шурн кивнул и вышел неуверенной походкой пьяницы, а Лала впервые за все время в Шулае разделась и легла в постель как положено. Она задула светильник и прикрыла одеждой сияющего Тика, свернувшегося у изголовья. Засыпая, она прошептала:
– Приснитесь мне. Пожалуйста…
* * *
Проснулась Лала от жуткого гула, который шел из-под земли и пронизывал все тело. Песок на полу мелко дрожал, как мука в сите, а посуда на столе тихо звякала. Лала видела каждую песчинку, потому что Тик сиял ярче солнца. Змееныш был похож на клубок ниток и дрожал вместе со всеми вещами. Никогда прежде Лала не видела, чтобы змеи так себя вели.
– Тик? Тебе тоже страшно? – шепнула она.
От звуков голоса анук резко распрямился и пополз к двери, а там стал биться в нее головой. Лала вскочила, набросила плащ прямо на голое тело и попыталась было выпустить змееныша, но Тик продолжал биться головой уже не в дверь, а в пустоту. Недоумевая, Лала шагнула вперед и схватилась за ушибленный лоб. Что-то не выпускало ее из комнаты. Невидимая стена обжигала пальцы, но на самом деле была ледяной, как дыхание Хвори Пустыни. Сквозь нее виднелось тусклое мерцание старого Аша, спящего у себя в гнезде, и круги на песке от ночного светильника. Даже мотылька, стремящегося умереть в пламени, Лала прекрасно разглядела. Аш словно не чувствовал подземного гула и не слышал стука от отчаянного нападения Тика на прозрачную преграду. Изо рта маленького анука вытекла алая струйка, и Лала закричала:
