– Поэтому Ишр хотел тебя убить?
– Наверное. – Лала пожала плечами. – Если выживем, я хочу прочесть летопись Совета.
– Без Луча выжить будет трудно, но выбора нет. Шулай превыше всего. Важнее Совета и вас всех.
Лириш поднял с земли свой плащ, отряхнул его, надел и снова стал прежним сдержанным главой Управы.
– Верни тех, кто пошел за Стену, прошу тебя! – Лала тоже поднялась, покачнулась, но отстранила протянутую им руку.
– Ты только что убила того, кого они слушают. Так что возьми его перстень и езжай сама. А ты, – он посмотрел на притихшего Чиша, – головой отвечаешь за ее жизнь.
Лала растерянно смотрела в удаляющуюся серую спину и не смогла придумать ничего лучше, как крикнуть вслед:
– Ты куда?
– Вспомню уроки стрельбы из лука. – Лириш даже не обернулся.
Вокруг двух живых мастеров Смерти и одного мертвого не осталось никого, кроме дрома и сидящего на его горбе синего сокола. Чиш кашлянул:
– Я не совсем понял, что должен делать…
Лала наклонилась к телу Ишра и не без труда стянула перстень с еще теплого пальца. Повертела громоздкий символ власти в руках и бросила Чишу. Тот схватил было, но тут же выронил и стал дуть на пальцы.
Лала с интересом уставилась на собственные ладони. Потом коснулась Тика, и тот вздрогнул. Всегда теплый, сейчас анук показался ей чужой холодной змеей. Что-то жгло Лалу изнутри, но ей от этого не было плохо. Она посмотрела на Чиша.
– Возьми перстень Мастера Ишра и верни его именем всех, кто ушел за Стену на добычу шулартов. Проследи, чтобы ни одного камня не внесли в город.
– У меня нет дрома… Пешком я буду очень долго идти.
– Ну так отбери у кого-нибудь! Этот перстень дает тебе власть!
Чиш с опаской наклонился за перстнем, но тот уже остыл. Через мгновение выпятивший грудь Ученик с перстнем Первого Мастера Смерти оставил набережную и пропал в переплетении улиц притихшего города.
Лала же смотрела на прибывающие корабли. Их осталось шесть. Все еще слишком много. Где-то там жаждет добычи Тик Ростер, сын своего отца. Она в этом почти уверена. Она должна уничтожить флот и, возможно, убить бывшего друга – только тогда можно будет уйти в Сайшон. Одной, хоть Лириш и обещал сопроводить ее. Уйти, чтобы не возвращаться.
Топот отвлек ее от мыслей о Ростерах. К набережной бежали дети. Несколько мальчишек разного возраста несли в руках полотняные и кожаные ленты, в которых Лала не сразу признала пращи. Увидев Лалу и труп Ишра, они на миг остановились, потом безмолвно обогнули мастеров и побежали дальше к скалам. Все, кроме одного. Он широко улыбнулся Лале:
– Я помню тебя! Мы говорили на улице возле Стены.
Лала и сама уже узнала лохматого непоседу.
– Ты зачем здесь? Где родители?
– Мамка дома с малышом, а папка где-то там! – Он гордо задрал нос и махнул кожаной лентой в сторону сражения. – Я на помощь бегу.
– Тебе там не место!
Мальчишка не ответил, только бесшабашно и отчаянно-злобно сверкнул глазами.
Он успел отбежать от Лалы на пару десятков шагов, прежде чем стрела с пестрым оперением пронзила его горло. Как в ночном кошмаре, медленно и беззвучно, детское тело упало на землю и несколько раз дернулось. Когда Лала подскочила к нему, он еще пытался дышать, не понимая, что случилось. Мальчишка даже посмотрел на нее и открыл было рот, но вместо звуков изо рта полилась кровь. Лала рухнула перед ним на колени, будто сердце от боли отказалось работать, и в этот миг над ней недовольно свистнула стрела, упустившая цель.
Лала обернулась. Небольшая шлюпка с двумя пиратами подошла совсем близко к берегу. Один черноголовый сидел на веслах, а второй снова целился в нее. Скрыться было негде. И вдруг, когда тетива уже почти отправила стрелу в полет, в лицо пирату ударила синяя молния. Он заорал, покачнулся и упал за борт, а Джох, сделав круг, вцепился в черные лохмы того, кто сидел на веслах. И тут Лала закричала:
– Джох! Убей его!
Глава тридцать вторая
С чего она решила, что маленький сокол знает, как убить иноземца, Лала не думала. Внутренний жар еще усилился, ей показалось, что скоро она начнет выдыхать огонь. Желание уничтожить того, кто послал стрелу в горло отчаянного шулайского мальчишки, грозило разорвать Лалу на части. Она схватила первый попавшийся камень и запустила его в голову, показавшуюся над водой. Удар оказался такой силы, что пирата отбросило к лодке, и он, булькая кровью, пошел ко дну. Джох тем временем с мерзким скрипом, которого Лала от него никогда не слышала, раздирал лицо вопящего черноголового. Она схватила второй камень и с криком «Джох, в сторону!» утопила и второго пирата.
Синий сокол взмыл над бухтой, словно выбирая жертву, и кинулся на другую шлюпку. А за ним камнем упали еще два неизвестно откуда взявшихся сокола.
Лала не задумывалась, что это за птицы, она просто орала им, как и Джоху:
– Убить! Всех убить!
И над бухтой закружились десятки птиц, безошибочно выбирающих для нападения только чужеземцев. Лала засмеялась жутким смехом, от которого шарахнулись все, кто услышал, а когда к соколам присоединились две руфы, то и вовсе закатилась от хохота.
– Так вам! Сдохните все!
Однако, когда первое оцепенение в рядах пиратов прошло, они стали успешно отбиваться от птиц, хоть теряли людей, особенно при нападении руф. Лала перестала смеяться и оглядела небо. Птицы летели со стороны Стены. Пустыня словно сама хотела прогнать чужеземцев, но не могла достать их в воде.
Между тем все больше шлюпок приставало к берегу и все меньше синих фигурок мешали высадке нескончаемых чужаков. Лала схватила анука и побежала туда, где мастера в красных плащах сеяли смерть и проливали свою кровь просто так, не в обмен на шуларты. Дикая, но радостная мысль жгла ее и придавала скорости.
Добравшись до сражающихся, Лала бросила Тика под ноги ближайшему пирату, который теснил неизвестного ей совсем молоденького Подмастерья Смерти, и снова закричала:
– Убить! Всех убить!
Ануки умеют плавать, зарываться в песок на три человеческих роста, стоять на хвосте и очень быстро поджигать бумагу – это было ей давно известно. Но то, что змея может свиться пружиной, оттолкнуться от земли и прыгнуть далеко, как феши, Лала и помыслить не могла.
Предсмертный вопль пирата озадачил его сообщников, дерущихся неподалеку, но они ничего не успели сделать. Золотистая смерть настигла их прежде, чем они осознали это. Укушенные умирали мгновенно, и Лала вспомнила разговоры о том, что ни один человек в Заморье не устоит перед самым слабым змеиным ядом, от которого у ашайна только лицо опухнет на время.
Тик разделался уже с пятым пиратом, как вопль ужаса раздался совсем в другом месте. Лала пригляделась. Судя по всему, в траве между обломков скал жили другие змеи, которые услышали ее призыв. Воодушевленная, она выхватила кинжал и побежала туда, где черных фигурок было больше всего.
Первого пирата она убила, метнув кинжал ему в голову, и не успел он упасть, она была уже рядом и легко выдернула почерневшее лезвие из его глазницы. Жажда чужой смерти словно перелилась тьмой от клинка в ее руку, рот наполнился слюной, как у хищника, готового к кровавому пиршеству. Второй, бегущий на нее с диким воплем, захлебнулся кровью из рассеченного горла, и тут же упал третий, едва успевший занести для удара тяжелую шипастую палицу. Лале казалось, что враги движутся угнетающе медленно, предвосхищать их намерения было очень просто, и скоро ее окружало не меньше десятка мертвецов в бесполезных защитных панцирях.
В какой-то миг она удивилась: при участии стольких мастеров Смерти бой должен был закончиться уже давно, ведь ей одной ничего не стоило уложить десятерых, она даже не запыхалась! И тут острая боль разорвала мысли пополам. Из правого плеча торчала стрела, а рука стала стремительно неметь. Слишком быстро для пустякового укола. Зашипев, Лала выдернула зазубренный наконечник и рассмотрела его. Кровь шариками прилипла к темно-зеленой маслянистой смазке и не стекала с острия стрелы, а рука тем временем почти перестала слушаться.
