– Но почему секретный? Это же такое… такое… – Лала не могла подобрать слов.

– Ну… должно же быть у простого ашайна что-то, недоступное мастерам. Это справедливо.

– Это ты-то простой? – хихикнула Лала.

Они ели и смеялись по пустякам, как давние добрые друзья, ни о чем серьезном не заговаривая. Но не успел закончиться лиюль, слуга Лириша вернулся и с поклоном передал ему толстый свиток.

Лицо главы Управы мгновенно растеряло все смешливые морщинки. Он резко развернул свиток, из которого выпало несколько более тонких. Взял один, вчитался. Отбросил на стол, взял другой. Лала молча следила за ним.

– Вот! – довольно выдохнул Лириш и расправил свиток, отодвинув блюдо. – Расход шулартов перед той, давней Хворью был выше обычного, как и перед той, когда чуть не погиб Мастер Шай. Полагаю, если Мастер Ошид продолжает исполнять свои обязанности, то и сейчас в его записях, что у него при себе, будет отмечен перерасход. Только что нам это дает?

– Хотя бы то, что Хворь приходит, когда ашайны тратят слишком много самоцветов, – ответила Лала.

– Недостаток восполняют очень и очень быстро, – парировал он. – Возможно, до начала Хвори.

– То есть убивают еще больше людей?

– Ну зачем сразу людей. Дромы и козы тоже годятся. Если случается резкая надобность в шулартах, не всегда можно найти ашайна, готового к встрече с Пустыней. Смерти согласовываются. Удивительно, что я тебе это рассказываю, а не наоборот!

Лала встала и беспокойно заходила по комнате, поглаживая Тика, которому передалось возбуждение хозяйки.

– Мне кажется… Нет, я остро чувствую вот здесь, – она приложила ладонь к животу, – что шуларты и новые смерти связаны с Хворью.

– И никто за сотни лет до этого не додумался, а приехала из-за моря потерянная дочь Пустыни и все сразу объяснила. – Сарказм сделал лицо Лириша неприятным.

– Не все. Но если я права, то чем больше будут тратить самоцветы, тем чаще будут Хвори. И в конце концов ашайнов тут не останется.

– Хватит мельтешить! – Лириш встал. – Хвори терзают Пустыню многие века. И ничего, ашайны не кончились. У нас сейчас другая забота – отщепенцы Совета.

– А где я могу узнать про все Хвори, какие они были, сколько длились? – Лала хоть и остановилась после окрика Лириша, но смотрела как сквозь него, прислушиваясь к морозному вихрю в животе.

– В архиве Управы. Я пущу тебя туда с одним условием.

Она подняла брови в немом вопросе, ожидая чего угодно.

– Все, что узнаешь, говоришь только мне, – сказал Лириш не терпящим возражений тоном.

– Всего лишь? – обрадовалась Лала. – Да, конечно!

– Не трать там слишком много времени. И пять Советов не разберутся сейчас, как сохранить порядок в городе и в то же время его изменить. Мне дорога каждая думающая голова. Тебя проводят. А я попозже загляну.

Архив Шулая занимал почти весь небольшой купол, спрятавшийся в тени деревьев за управой. Хромой неразговорчивый хранитель провел Лалу в полутемное помещение, уставленное сундуками и шкафами из необычного полосатого дерева. Слабый запах был ей смутно знаком. Кажется, ларец Мастера Шая вырезан из такой же древесины.

– Самый дальний от тебя сундук хранит самые первые записи обо всем, что случалось в пустыне и оазисах. Чем ближе, тем новее. В шкафах найдешь все про Шулай. Так же чем дальше, тем старше, – монотонно и не очень приветливо сообщил хранитель.

Он был стар и, судя по всему, болен. Слезящиеся глаза, одышка и рваный кашель подсказывали Лале, что у него мог быть грудной хрипец, но она пока не решалась советовать. Вместо этого спросила:

– А можно мне бумагу, вдруг не запомню всего?

– Принесу вместе с питьем.

– Благодарю, не нужно питья.

– Нужно. – Он уже похромал к выходу.

Хранителя не было довольно долго. Лала успела осмотреться и даже открыть первый сундук, аккуратно набитый свитками. Каждый свиток был перекручен толстой цветной бечевкой с печатью. Судя по невесомой пыли, этот сундук не трогали очень давно. Лала сделала глубокий вдох, чтобы понять, чем же пахнет древность, но не поняла. Вместо этого она резко и сильно закашлялась и не могла остановиться до тех пор, пока ее не хлопнул по спине вернувшийся хранитель. Он безучастно протянул ей кувшин.

– Пей длинно. Прямо сейчас. А то не остановишься, пока не выхаркаешь внутренности.

Лала послушно сделала глоток. В кувшине оказалась не вода, а разбавленный травяной отвар, смягчающий горло. Старик пояснил:

– Только так можно дышать этой пылью и древесиной фирта, и то не все время. Знания даются дорого. Что именно тебе нужно в архиве, Мастер Смерти?

Лала сбивчиво и путанно пояснила, зачем пришла. В потухших глазах хранителя внезапно проснулся интерес.

– Никто еще не искал ответов на твои вопросы. Я помогу.

Когда вечером Лириш заглянул в архив, он не сразу увидел Лалу, скрытую ворохом свитков. Борясь с головокружением и кашлем, она продолжала вчитываться в старинные письмена. Полосатые фиртовые сундуки надежно охраняли свитки от тлена, но на человека действовали пагубно. Джоху же было все равно. Он дремал на шкафу, не обращая внимания на шаркающего хранителя, который все подносил и подносил Лале новые свитки.

– Я все подготовил для Луча, – шепотом сообщил Лириш, словно боясь спугнуть истину, которую искала Лала.

– Да, я скоро… – просипела Лала.

Лириш озадаченно посмотрел на нее:

– Ты здорова?

– Это просто пыль и фирт.

– Тогда тем более бросай все и развейся на улице. Хотя… – Лириш не закончил.

– Что?

– Не сильно продышишься на улице. Хворь у Стены. И в этот раз Шулаю досталось чуть больше песка.

Лала резко встала и подошла к выходу. Закатное солнце не смогло пробиться через стоящую в воздухе пыль, и вечерний город был затоплен тревожными кровавыми сумерками. Купола казались не белыми, а розовыми.

– Так здесь всегда во время Хвори? – обернулась она к подоспевшему Лиришу.

– Не могу сказать наверняка. Во время прошлой было легче дышать.

Они стояли молча, наблюдая, как наползает багровый вечер, пока к ним не вышел хранитель. Старик предложил Лале заняться более важными делами, а все, что касается Хвори и сопутствующих событий, он найдет к утру.

Лала с облегчением вздохнула и горячо поблагодарила хранителя. А по пути к Совету попросила Лириша как-то поощрить старика, ей одной и за неделю бы не справиться с летописями.

Навстречу им не попалось ни одного горожанина. Шулай притаился, словно испуганный зверь, который надеется, что охотник его не заметит. Только у купола Совета было людно. Всем причастным не терпелось увидеть Луч в действии. Лале понадобилось полчаса, чтобы соорудить Луч. Помогать ей никто не осмелился, и лишь когда все было готово, подал голос Мастер Ишр:

– Полагаю, нам нужно сначала опробовать его на чем-то незначительном?

Выбор пал на старое раскидистое дерево у дороги к Маяку. Результаты бы точно заметили из башни.

Лала прицелилась и сделала надрез на ладони, выпуская алые капли на верхний шуларт в пирамидке. Самоцвет покрылся пеной и расплавился, патокой стекая на нижние. Но бледного сияния не хватило даже на то, чтобы отразиться в зеркалах и собрать хотя бы тоненький Луч.

Вздох разочарования прошелестел среди наблюдателей и впитался в складки плащей.

– Может, ты что-то упустила, сестра Лала? – наконец подал голос Мастер Ишр.

Лала не ответила, вместо этого она построила новую пирамидку, полоснула по руке и выдавила из раны в два раза больше крови, чем нужно. Тщетно. Тот же бессильный отблеск.

Зрители со вздохами стали расходиться, а Мастер Ишр вполголоса спросил у Лириша, есть ли у того запасной план действий. Лириш молча покачал головой.

Лала в оцепенении смотрела на неудавшееся оружие, потом вскочила и побежала к Снегу, привязанному неподалеку. Она достала из хурджина свой маленький карманный Луч, нацелила на ближайшее дерево и в отчаянии полоснула по вспухшей ладони в третий раз. Ничего не произошло.