— Дай ей закончить, — огрызнулся Итан в ответ.

— Да, позаботься о своих брате и сестре, даже если Уайатт тебя раздражает, но тебе также нужно позаботиться о себе. Твое счастье тоже важно, и да, ты должен быть счастливым. Я не хочу, чтобы вы все хандрили; это только расстроит меня. Уайатт, мой драгоценный, помни, ты так же хорош, как твои брат и сестра. У твоего отца нет любимчиков, а ты важен. Итану нужен его младший брат, кто еще прикроет его спину? Ты всегда говоришь, что Итан всезнайка…

— Я не всезнайка! — На этот раз вмешался Итан, и Уайатт ухмыльнулся, показав язык.

— Всезнайка иногда не может увидеть мелкие детали, так помоги ему увидеть, Уайатт. Наконец, моя Дон-Дон, новая королева замка, у тебя там самая важная работа, потому что мальчишки — идиоты.

— ЭЙ! — Уайатт и Итан одновременно закричали, когда я рассмеялся. Конечно, Мел.

— Они ссорятся, потому что это проще, чем поговорить, а когда говорят, то часто не то, что имеют в виду. Это будет тяжело, но если кто-то и может держать Итана и Уайатта в узде, так это ты. В твоих жилах, Донателла, течет итальянская и ирландская кровь; докажи им это в следующий раз, когда они разозлят тебя… Возможно, ты даже позеленеешь. — Дона хихикнула, обнимая своих братьев, которые все еще дулись. — И еще, Дон-Дон, обнимай своего отца как можно чаще. Он живет ради этих драгоценных секунд… Не забывай об этом, когда ты станешь подростком и он будет спорить с тобой из-за макияжа, хорошо?

— Хорошо, — ответила она, как будто Мелоди сидела перед ними. В некотором смысле, так оно и было.

— Я так сильно люблю вас всех. Вырасти высокими, сильными и красивым не должно быть проблемой для всех вас; это в ваших генах… будьте здоровы и помните, что я всегда буду присматривать за вами.

Так оно и было. Видение Мел, которое мы все видели в тот момент, исчезло, а когда это произошло, исчезли и улыбки на их лицах… не полностью, но это было так, как будто они снова поняли, что на самом деле ее нет. Они повеселели, но боль никогда не пройдет…

— Ложитесь спать, — сказал я им, приподнимая простыни, чтобы они могли забраться под них.

— Пап, нам не нужно, чтобы нас укрывали одеялом. — Итан скорчил гримасу, хватая книгу со своей стороны стола, чтобы почитать.

— Говори за себя. — Дона гордо улыбнулась, подняв руки, как будто ей снова было пять.

— Спокойной ночи, папа, — пробормотал Уайатт, тоже поднимая руки, его щеки покраснели.

— Я вернусь позже, а сейчас спите. — Я поцеловал Дону в лоб и положил руки мальчикам на лбы.

Прихрамывая вокруг кровати, боль в ноге становилась все сильнее, я вместе с мамой прошел в другой угол комнаты.

— У Мел было письмо и для тебя.…Я отнесла его в твою комнату вместе с более сильными лекарствами. — Она поцеловала меня в щеку. — Я люблю тебя, милый.

— Я тоже люблю тебя, ма.

Закрыв за ней дверь, я прислонился к ней головой, раздумывая, идти или нет. Мое сердце сегодня больше не выдержит.…Я едва держался на ногах.

Но я все равно пошел к дверям через комнату Доны и Уайатта. Уайатт хотел, чтобы Дона переехала в свою комнату, но ей все еще нравилось жить в одной комнате; я подожду еще год, прежде чем они сведут друг друга с ума. Когда я вошел в нашу комнату, боль накрыла меня волной, когда я открыл дверь. Там все казалось по-другому.

Я увидел белый конверт на своем столе, и у меня пересохло в горле. Что она могла сказать? когда она вообще успела написать это чертово письмо?

Потянувшись к нему, я дрожащими руками открыл его.

Мне очень жаль.

Это все?

— Будь ты проклята, Мелоди… Будь ты проклята. — Я развернулся и швырнул письмо через всю комнату. — ЭТО ВСЕ? ПРАВДА, МЕЛ! — Я закричал в небо.

— Как бы тяжело мне ни было просить прощения, это уже о многом говорит, не так ли?

Я замер. У меня перехватило дыхание. Я не уверен, то ли меня сейчас стошнит, то ли я просто схожу с ума.

— Я не исчезну, если ты обернешься, я не призрак, — сказала она.

Я не мог обернуться. Я просто стоял там.

Я схожу с ума. Я потерял свой гребаный разум. Просто чертовски гениально, мои дети запрут меня в психушке.

— Лиам, это я. Я действительно здесь.

— Ты не можешь на самом деле быть здесь, — прошептал я, качая головой. — Я видел тебя…мертвой… холодным и очень мертвой. Я заглянул в твой гроб перед тем, как тебя похоронили…так что я схожу с ума…

— Это была я… Просто… Мы сделали вид, что я действительно мертва.

Я обернулся, боль в груди от того, что было либо сердечным приступом, инсультом, либо просто яростью, была единственным, что удерживало меня от того, чтобы заговорить. Там стояла она в джинсах и рубашке. Ее карие глаза были опухшими от того, что, как я мог только догадываться, она плакала… почему? Я понятия не имел, потому что я был тем, кто предположительно потерял супругу.

— Мы? — было единственным словом, слетевшим с моих губ.

— Эвелин, Фрэнки и я. Биохимик, которого нашел Федель.…он оказался действительно полезным…

Я не мог ясно мыслить. Я схватил ее за шею и впечатал ее тело в стену.

— ТЫ ЧТО, С УМА СОШЛА? -

— Лиам… выслушай меня!

— Нет! — Я попятился от нее, дрожа всем телом. Я не мог поверить в это дерьмо. — Нет, ты не имеешь права говорить, мертвые люди не разговаривают. Мелоди, семи дней, семь гребаных дней, а ты приходишь сюда и говоришь: выслушай меня? Ты издеваешься надо мной? Или я проснусь, или один из нас действительно умрет сегодня ночью!

— Я одержим тобой, Мелоди. Что бы ты ни сделала, я всегда прощу тебя. Даже если ты убьешь меня, я всегда прощу тебя. — Она повторила мне мои слова, и я чуть не сорвался.

— Боже мой. — Это были единственные слова, которые я смог произнести. Мои руки были подняты, готовые сбить ее с ног, но я не мог заставить себя сделать это.

— Я сделала это для нас.…для всех нас. — Она прислонилась к стене.

— Ты сбросила ядерную бомбу на нашу семью ради нас? Как же так? Пожалуйста, объясни, потому что, возможно, я слишком чертовски глуп, чтобы понять, как инсценировка своей смерти может быть хорошей затеей! Ты, сука!

Она опустила голову.

— Давай, Мелоди, ты повелительница вселенной. Объясни свой великий план для нас, маленьких людей здесь, на Земле!

— Я чуть не умерла… — прошептала она, наконец подняв на меня глаза. — Четыре года назад, когда Лилин выстрелила в меня, я, честно говоря, подумала в тот момент, что умру. Я мысленно попрощалась с тобой, и в тот момент я поняла, что не хочу этого. Есть миллион и одна вещь, которую я хочу сделать с тобой, вещи, о которых я никогда даже не думала, приходили мне в голову, Лиам. Я хочу есть ньокки в Италии с тобой. Я хочу прокатиться на наших мотоциклах по Трансфагарасанскому шоссе в Румынии. Я хочу остановиться в действительно дерьмовом мотеле где-нибудь в районе красных фонарей Амстердама. Все это промелькнуло у меня в голове в ту секунду, и я помню, как подумала: Когда? У нас никогда не будет шанса. Мы проведем остаток наших жизней, сражаясь, сражаясь и сражаясь. Одному Богу известно, есть ли у Орландо еще какие-нибудь незаконнорожденные дети, желающие убить меня, или нас, или наших детей. Ну и что, если я стану президентом? Если бы мы уехали из этого города на восемь лет и вернулись, нам пришлось бы бороться снова… Мои собственные люди доказали мне это, когда не все они были преданы. Какого хрена я сражаюсь за этих людей? Я не хочу быть президентом! У меня была сила, и я просто хотела ньокки… — Она не выдержала и начала смеяться, слезы текли у нее из глаз.

— М… я… — я даже не знал, что сказать.

— Ты не можешь в это поверить? Я тебя подвела? Я знаю, что я должна быть Кровавой Мелоди, сила превыше всего остального, и десять лет назад я бы никогда не поверила, что стану такой. Но я была счастлива, Лиам, с нами и нашей семьей. Я была счастлива, но никогда не могла наслаждаться этим, потому что продолжала видеть ловушки, опасности. Мой отец сказал мне, что я не успокоюсь, пока не умру. Что ж, я мертва… По крайней мере для всего остального мира.