Ссадаши хищно раздул ноздри и обмахнулся веером, развеивая висящую в воздухе пыль.

– Я? – заинтригованно протянул наг.

В воздухе что-то мелькнуло, Шширар вскинул хвост, отбивая невидимый снаряд, и в трёх саженях от них грохнул яркой вспышкой взрыв. Пополз дым, под его прикрытием попробовали пробраться наёмники, но их ножи с глухим стуком встретились с хвостом Шширара. Один из нападавших успел отпрыгнуть, а второго сгребла и приложила головой о землю чешуйчатая конечность. Наагалей спокойно выглянул из-за широкого плеча охранника, отмахиваясь веером от наползающего дыма.

Взрыв раздался рядом с кустом, и его сочные ветки сперва неохотно затлели, а затем вспыхнули ярким пламенем, которое осветило и нагов, и пятерых наёмников.

– Откуда их столько… – заинтригованно протянул Ссадаши.

При тайном проникновении толпа только мешала. Наг видел, что туманники вместе с варлийцами продолжали удерживать основную волну наёмников, которые вылезли из музейного крыла.

– А ну идите сюда, собаки! – грозно взревел князь Хенесий, выходя вперёд.

По парку прокатил сильный ветер, пламя рвануло ввысь, освещая князя целиком. А чёрно-алая в темноте занавесь на его бёдрах взмыла флагом полка. Рядом яркой вспышкой мелькнуло остриё копья, и Лесавий украл у папы первого противника.

Ссадаши даже не оборачиваясь отбил бросившегося на него со спины наёмника и отполз от Шширара подальше, а то эти «собаки» метали в них такое количество порошка – неведомого какого-то, – что он вполне ощутимой пылью оседал на лице.

– А-а-а-а-а… – раздался истошный крик со стороны западных ворот.

– Нападе… – крик оборвался, и Ссадаши резко, обеспокоенно обернулся.

– Он с ума сошёл! – яростно прошипел наг, узнавая первые шаги дотошно составленного плана.

Который должен был воплотиться не раньше следующей ночи.

Похоже, пасс Идан всё же унаследовал от папеньки неумение чувствовать нужный момент!

– Дядя! Дядя! – донёсся до слуха Ссадаши крик Арреша. – Дейна в тень сбежала!

В императорском кабинете было совсем тихо. Беготня стражи и крики здесь казались отдалённым шумом. Внеурочный визитёр замер ненадолго на пороге, осмотрелся и прислушался: не идёт ли кто. Дворец сейчас был более похож на портовую таверну в самый разгар гулянки, когда все уже в пьяном угаре перессорились друг с другом. Можно было бы гордиться, но всё же снедала досада.

Он ведь был уверен, что печать сработает как надо и самая главная тайна императорской семьи – а она точно есть, Мосце не мог обмануть – раскроется на глазах множества гостей. И тогда дни рода Митреск были бы сочтены.

Печать сработала, но так почему же ничего не поменялось? Неужели Мосце осмелился солгать? Старый пройдоха. Ну с ним он разберётся после.

Гость осторожно прошёл вперёд, а затем пробежал оставшееся расстояние до стены за столом императора и, присев на корточки, принялся судорожно ощупывать плинтус. Согласно семейным преданиям, оно должно быть где-то здесь… Ага!

Раздался щелчок, и визитёр осторожно коснулся стены чуть выше плинтуса. Поверхность задрожала, немного продавилась, а затем выпала наружу. Гость ловко её поймал, отложил в сторону и вновь прислушался. Только после этого он рискнул запалить тускленький светляк, который озарил… картину. За панелью скрывалась картина, на которой был изображён цветущий парк. У мужчины даже пальцы задрожали. Всё, как описано в семейных преданиях. Потерев ладони, гость протянул одну руку к изображению и, зажмурившись, коснулся его.

Картина дрогнула, по её поверхности расползся тёплый жёлтый блик, и изображение начало медленно таять. С трудом сдерживая ликующий вопль, гость облегчённо выдохнул. Нет, он был уверен, что схрон признает его. В его жилах всё же течёт кровь семьи Митреск, но перед глазами вставали страшные описания того, что происходило с наглецами, которые осмеливались прикасаться к «замку̀», не имея на то кровного права: кучка фарша вперемешку с костями.

Вся стена от пола до потолка пошла мягкими квадратными бликами. Как только они исчезали, за ними открывались полки с бесчисленными сокровищами семьи Митреск. Мелкими артефактами, которые вполне могли поместиться здесь. Но какая мощь таилась в некоторых из них, какие возможности, какие способности… Гость на миг замер, словно ослеплённый открывшимся видом, но быстро пришёл в себя и начал торопливо просматривать полки.

Взгляд жадно скользил по богатствам, но он не смел даже прикасаться. Ему была нужна только одна вещь. Он готовился забрать только её. Малейший соблазн, промашка, и он может оставить ненужный ему след.

Через семь минут гость занервничал. Нужный артефакт никак не находился. Закралась мысль, что её перенесли в сокровищницу или вообще спрятали в неизвестном месте. Вспомнилось, с какой лёгкостью его величество отозвал стражу от сокровищницы. Вдруг он уже всё знает? Мосце предал его? Гость уже подумывал уйти, но тут его взгляд наконец уткнулся в искомое. В прямоугольный кусок розового кварца, похожего на покрытое глазурью пирожное. Мужчина схватил его и почувствовал письменную вязь, сплошь опутывающую камень. Это точно он! Торопливо запихнув артефакт за пазуху, гость достал из кармана такой же кусок розового кварца и положил его на полку. После чего опустился на колени и подул туда, где ранее висела картина.

По стене опять начали разбегаться тёплые мягкие блики, превращавшиеся в обтянутую тканью каменную кладку, и наконец появилась картина. Гость приложил назад панель и защёлкнул запор в плинтусе.

Всё, можно уходить. Прочь-прочь из дворца, пока его не поймали! Конечно, император потом поймёт, кто устроил ему такой сюрприз, но это будет уже неважно. Главное, чтобы он не понял, ради чего всё это затеялось.

Сердце едва из грудной клетки не выпрыгнуло. Рёбра на нём уж точно отпечатались! С трудом переведя дыхание, Дейна присела, а то уж больно колени ослабли. Когда они шлялись с Шерром по катакомбам их провинциального городишка, так страшно не было. Дейне потребовалась почти минута, чтобы понять, что ящер давным-давно мёртв и она не переместилась в загробный мир. А то уж обстановка больно подходящая.

– За что ж тебя так? – голос дрожал больше от пережитого страха, нежели от сочувствия.

Дракон безмолвствовал. Из пасти змеями свисали древесные корни, они же надёжнее цепей удерживали скелет в стоячем положении.

– Жуть какая…

Дейна как-то была в музее страшнейших тварей Давридании. Там вот так же скелеты и чучела монстров были подвешены к потолку, женщина даже невольно посмотрела на пол, выискивая глазами табличку с именем чудища. Увидела только свежий слом среди оплетающих пол корней. Похоже, здесь она и споткнулась. Взгляд зацепился за выбоину в камне, видимом среди переплетения зарослей. Спустя миг Дейна поняла, что это не выбоина, а черта с ровными, слегка оплывшими от времени краями. Вцепившись в корневой покров, женщина дёрнула его на себя, обнажая пол.

Корни держались крепко, обрывались неохотно, но всё же Дейна смогла очистить небольшой участок, на котором открылся кусок какого-то геометрического рисунка. Здорово смахивало на печать, но Дейна в магии была несильна. Завернув покров ещё немного, женщина наконец нашла нечто похожее на памятную табличку – серый камень, покрытый чёрными, почти нечитаемыми выбоинами.

Пришлось постараться, оттирая его от слизи и плесени, но надпись всё равно больше угадывалась на ощупь. Дейна торопливо водила по буквам разбитыми в кровь пальцами, надеясь понять, где она вообще очутилась.

– Моим… пу… па… потомкам? М-м-м… – последние три буквы замылись до лёгких щербинок. Похоже, подземелье периодически затапливалось. И как ещё скелет здесь не сгнил совсем? – Моим потомкам в помощь от…

От кого, прочитать уже было нельзя. Угадывались только буквы «ва» и «н», а всё что до, между и после – уже нет. Надпись сохранилась очень плохо. Собственно, первые прочтённые слова – единственное, что сохранилось относительно хорошо. После «ва» и «н», как Дейна ни билась, разобрать ничего не получилось. Прочитать удалось только два последних слова.