– Он мой.

– Вот видишь! – ликующе наставил на него палец гость. – Ты уже жадничаешь. Я же говорил, это заразно, – а затем насмешливо посмотрел на горшок. – Это вместилище для корней – её подарок?

Ссадашилий промолчал.

Раздался решительный топот, и из-за лестницы вышла садовница с подносом в руках. Поднос она грохнула на стол и гневно посмотрела на Ссадашилия.

– Гостей полагается кормить и поить, – процедила она.

– М-м-м, – гость стащил с блюда печенье и засунул в рот.

Ссадашилий же ничего не ответил. Только уставился на девушку прежним невыразительным и в то же время будто оторопевшим взглядом.

– Вы сердиты на Ссадаши? – Исхедиар дружелюбно улыбнулся девушке.

– Сердита? – хмыкнула она. – Да он силой меня здесь удерживает! Я его освободила на свою голову, а он меня как в темнице держит! Я молила его вернуть меня домой, а он притащил мой дом сюда!!!

Ссадашилий молчал.

– Убила бы! – садовница замахнулась на Карающего, но тем и ограничилась. – Да экземпляр больно редкий.

Ссадашилий явно осознал ценность своей редкости.

– Ссадаши, как ты можешь так огорчать свою спасительницу? – сокрушённо покачал головой Исхедиар, перетаскивая блюдо с печеньем на колени. – В его оправдание могу только сказать, что он наверняка просто боится отпускать вас одну в опасный мир.

– Да я уже зверею взаперти! – натурально зарычала девушка. – Мне здесь никто, кроме лестницы, угрожать не может!

Ссадашилий тут же посмотрел на лестницу, но садовница мгновенно наставила на него палец и с угрозой протянула:

– Даже думать не смей.

Карающий вновь уставился на неё.

– Милое дитя…

– Какое я дитя?! – разъярилась девушка, но Исхедиар примиряюще улыбнулся.

– Ты едва ли старше моего младшего ребёнка.

Ему удалось обескуражить садовницу.

– Ссадаши же всего лишь хрупкий Дух цветка, – заявил гость и тут же посмотрел на бывшего соратника.

И столкнулся с ледяным взглядом. Белые волосы шелохнулись, но Ссадашилий посмотрел на садовницу и карать за ложь в её присутствии не посмел.

– Он устал быть в одиночестве, но боится стать целью для более сильных духов и быть причиной вашей гибели. Здесь у него хотя бы есть силы. Он очень ранимый, но не умеет этого показывать. Будьте к нему немного снисходительнее. Ссадаши, ну чего сидишь? Встань и покажи свою привязанность. А то дитя думает, что ты её как птичку в клетке для забавы держишь.

Карающий послушно поднялся, и Исхедиар решил, что его бывший соратник и садовница прекрасно смотрятся рядом друг с другом. Высокий утончённый, но холодный Ссадашилий и маленькая рыжая, но лучащаяся жизнью девушка.

– Прикоснись к ней.

Ссадашилий послушно положил ладонь на голову садовницы, смотрящей на него круглыми как тарелки глазами, и едва ощутимо перебрал волосы пальцами.

– А теперь ты, дитя. Ссадаши, ну расстегни ремень где-нибудь пониже, она же не дотянется.

Садовница действительно едва ли не в его живот утыкалась носом. Карающий не прикоснулся к своей одежде, один из ремней на груди начал сам расстёгиваться. Девушка вспыхнула и отскочила.

– Вы с ума сошли? Не хочу я к нему прикасаться! – и убежала.

Едва топот стих, как Ссадашилий резко обернулся к Исхедиару и белые волосы взметнулись вверх.

– Ты соврал.

– Ты велел её не пугать.

Копьё замерло в пяди от лица совершенно спокойного гостя.

– Не нужно было врать.

– Нужно было расположить её к тебе.

– А что будет, когда она узнает правду?

– Тебя простят, – заверил его Исхедиар. – На тебе же не остаются пятна. Я создал тебе образ, который позволит оправдать её заключение. Тебе же стоит воспользоваться этим и отпустить её. В сопровождении себя.

– Она не хочет ко мне прикасаться. Она не соврала.

– Она смутилась.

– Смутилась? – не понял Ссадашилий.

– Ну, приличия, – поморщился гость. – Заморочки смертных. Я тоже этого не понимаю. Но можешь не обращать внимания. Просто расстегнись уже, и она, зная, что ей позволено прикасаться, поддастся соблазну. Да и вообще, с таким лицом от тебя кто угодно сбежит. Ты улыбнулся хотя бы.

И Карающий улыбнулся.

Сперва начали словно расползаться в стороны уголки глаз. Зрачок резко расширился, взгляд наполнился влагой и теплотой. А потом вверх потянулись уголки губ… обнажая в оскале острейшие зубы.

– Улыбка тебя очень красит, – Исхедиар зажевал умиление печеньем.

Уголки губ опустились, а взгляд Ссадашилия наполнился печалью.

– А ей не нравится, – выдохнул он.

– Ну она же смертная, – отмахнулся гость. – Ей надо привыкнуть. Улыбайся почаще.

Ветер гулял по цветочному полю и трепал длинные волосы замершего на месте Ссадашилия. Он проводил гостя, но не спешил возвращаться, обдумывая слова бывшего соратника. Странные слова и странные предложения, не вписывающиеся в привычную картину мира.

Но которые очень хотелось вписать.

Он уже не был Духом, который воспринимал себя только как кару для тех, кто посягнул на целостность мира. Он был чем-то иным, но не понимал пока, чем именно. Выйти в мир, который хотелось покарать за повсеместную ложь? Там лгут на каждом шагу.

Цветы тревожно зашелестели, отвлекая его от дум, и Ссадашилий вперил взор в тёмный силуэт, зашедший в его потайной мир. После освобождения подобные гости к нему зачастили.

– Ты пришёл со злом? – спросил Ссадашилий, помня наставления Исхедиара.

– Нет, – ответил неведомый Дух.

«Ло-ш-ш-шь!» – ширхнули сплетающиеся волосы, и в следующий миг тёмный силуэт был разорван на тысячи клочков.

Испачканные ссадишеи закачались, затрепетали, и чёрные пятна истаяли на их лепестках.

Короче, все эти Ссадаши – те ещё цветочки.

[1]Родители – Боги-Основатели.

После очередной бессонной ночи у Дейны слегка кружилась голова и настроение совсем испоганилось. Она успела передумать все дурные мысли, попыталась задержаться на хороших, но те вывернулись из сознания, оставив её наедине с тревогой. К моменту, когда поднялось солнце, раздражённая хранительница заплела половину волос господина в мелкие косы. Проснувшийся наг не обрадовался новой причёске, и до прихода лекаря женщина приводила голову ворчащего наагалея в порядок. Когда приполз господин Лилашей, господин не захотел, чтобы Дейна присутствовала при «унизительной» процедуре осмотра, и попросил её подождать снаружи.

По коридору гулял свежий утренний ветерок, и Дейна решила спуститься в парк. Наги останавливать её не стали, только Шем пополз следом. Они вывернули на ближайшую лестницу и спустились в парк, где Дейна устало уселась на скамейку среди умытых росой свежих кустов жасмина. Шем остался на лестнице и будто бы со скучающим видом осматривался и любовался немногочисленными гуляющими.

– О, какая приятная встреча, – раздался певучий женский голос, и Дейна неохотно вскинула голову.

Перед ней стояла прекрасная Марила, о существовании которой хранительница со всеми событиями успела забыть. Женщина, облачённая в прелестное платье персикового цвета, держала над головой легкий кружевной зонтик, а служанка за её спиной несла корзину с вязанием.

– Доброго утра, – сухо поздоровалась Дейна, даже не пытаясь подняться.

Марила окинула её мятую одежду снисходительным взором и бесцеремонно присела рядом. Шем посмотрел на неё вполне благожелательно, но так ощупал глазами и госпожу, и служанку, что последняя покраснела от смущения. Дейна же остро пожалела, что оставила кнут в собственной спальне: так ей хотелось кого-нибудь на нём повесить.

– Слышала, с вами и наагалеем случилось небольшое злоключение? – промурлыкала красавица.

– Совсем крохотное, – не стала вдаваться в подробности Дейна.

– Ходят слухи, он попал в неприятности из-за вас, – зелёные глаза по-лисьи прищурились.

– К счастью, это так, – раздражённой Дейне хотелось добавить, что будь это неприятности самого наагалея, пылала бы столица. Но в то же время ей было дико лень вести навязанную светскую беседу.