Ссадашилий снял с плеча чёрную шерстинку и поднёс к глазам. Зрачок дрогнул и расширился.

День близился к полудню, когда Вилена решила оторваться от дел и посмотреть, как там себя чувствует оставленный в тени цветок. Так-то ссадишеи любили солнечный свет, но дух имел дурную привычку вылезать из горшка и исчезать в неизвестном направлении. То исчезающий, то появляющийся цветок мог насторожить случайных свидетелей, а затыкать им рты у Вилены не было никакого желания.

Дух был там, где его оставили: под золотолистной ивой, в народе прозванной волосатой из-за чрезвычайно длинных солнечно-жёлтых листьев. Только сидел господин Ссадаши не в горшке, а меж корней дерева и держал в длинных тонких пальцах невесть откуда взявшегося чёрного котёнка, необычайно грязного и дикого. Зверёныш утробно рычал, царапался и кусался, а Дух смотрел на него кукольным взглядом и просто держал.

– Это что? – изумилась девушка.

– Он не что, а кто, – поправил её дух. – Смертные же держат рядом с собой зверей.

Вилена посмотрела на утробно рычащего котёнка, потом на духа, опять на котёнка и почесала затылок. Ну ладно, боги с ним! Всё-таки не лошадь или дракона притащил.

– Вы его кормили?

– Чем? – неподвижный взор вперился в неё, зрачок зашевелился, и Вилена увидела своё отражение в серых глазах.

Девушка призадумалась, пытаясь тщательно сформулировать ответ и учесть все детали. А то этот господин мог такого натворить… В лучшем случае притащит ведро молока, а может, и завалит быка, чтобы этот дрожащий комок ярости набил брюхо. А если она предложит искупать чёрное несчастье, то не дай боги утопит в том же ведре с молоком.

– Я лучше покажу, – вздохнула Вилена. – И где только нашли… Вы же собирались посмотреть на какого-то ребёнка, носящего ваше имя. Хоть посмотрели? Как всё прошло?

И тут длиннющие белые волосы зашевелились, вставая дыбом и вытягиваясь вверх. Рот девушки распахнулся от изумления, и она перевела потрясённый взор с кроны дерева, с ветвями которого переплелись волосы, на лицо духа. Глаза того повлажнели, вытянулись к вискам, зрачок расширился и уголки губ поднялись в пробирающей до дрожи острозубой улыбке.

– Всё хорошо, – наконец ответил господин Ссадаши.

Вилена упёрла руки в бока и с сомнением протянула:

– А что-то не похоже…

Не успел Ссадаши насладиться после ужина душистым травяным отваром – а не той горечью, что он споил Дейне на завтрак, – как в дверь спальни постучали и заглянул Шем.

– Там посыльный от виконта Моззи пришёл, – вид у охранника был заинтригованный. – Велел сообщить, что виконт ждёт вас на допрос.

– А по какому случаю? – удивился Ссадаши, в последние дни не грешивший, но потом радостно оскалился. – А-а-а-а, это по заварушке в храме у Заречной?

– Не изволил сказать. Так что передать? Болеете или поползёте?

Ссадаши посмотрел на спящую в обнимку с вымытой Госпожой Дейну. Спала хранительница беспокойно, ворочалась, пихала недовольно рычащую кошку и тихо стонала. Пару раз женщина, к невероятному удивлению нага, открывала глаза. Он-то накапал ей зелья на сутки с лишним беспробудного сна. Но каждый раз Дейна опять со стоном засыпала.

– Присмотришь за ней, а я сползаю на допрос, – решил Ссадаши. – Только приоденусь.

Выполз из покоев наагалей лишь полчаса спустя. Истомившийся посыльный со сдержанной яростью посмотрел на разряженного в бледно-голубые, с рисунком из гор одежды нага и молча взмахом руки предложил последовать за собой.

– А по какому случаю виконт хочет меня видеть? – невинно затрепетал ресничками Ссадаши, привычно входя в роль изнеженного наагалея.

Обычно маска надевалась сама, без усилий и внутреннего сопротивления. Но в этот раз сопротивление возникло. Наверное, оттого что Ссадаши несколько дней ею не пользовался.

– Его милость сам скажет, – суховато отозвался посыльный, косо глядя на ползущих за нагом охранников.

– Неужели наконец-то поймали заговорщиков?

То ли посыльному показалось, то ли наг действительно особенно выделил «наконец-то»… Сдерживать раздражение стало ещё сложнее.

– Такому слуге, как я, не подобает знать о делах господина.

– Очень надеюсь, что он не решил утомить меня по пустому делу, – наагалей устало обмахнулся рукавом.

Виконт ожидал наагалея в дознавательской, расположенной прямо над дворцовыми казематами. Сама комната находилась не в подземельях, и заходящее солнце через большое окно окрашивало полы в красноватый цвет. Собственно, солнце было единственным ярким пятном. Серые каменные стены, такие же полы и потолок, одинокий, довольно хлипкий стол и пара массивных, сильно выбивающихся из обстановки кресел, в одном из которых и сидел дознаватель. Судя по серым полосам на каменном полу, кресла сюда притащили недавно.

– Наагалей, – тонкие губы приподнялись в неприятной полуулыбке, – присаживайтесь. Рад наконец-то видеть вас.

В устах виконта «наконец-то» тоже звучало по-особенному, и посыльный почувствовал себя отомщённым.

Железная дверь закрылась, и виконт с наагалеем остались наедине.

– Что-то случилось? – поинтересовался Ссадаши, беззастенчиво рассматривая разложенные перед следователем бумаги.

Тот и не думал прикрывать их. Наг отметил несколько схем, дворцовых и городских, кипу разномастных отчётов, какие-то заляпанные бумажные огрызки, наспех набросанные корявые и страшные портреты, в одном из которых Ссадаши признал кого-то хвостатого. Но кого именно, так и не понял.

– Да вы присаживайтесь, – вновь предложил виконт. Искренняя любезность уже настораживала… и будила азарт.

Ссадаши присел и, пропустив хвост под столом, притянул кресло виконта поближе. Вместе со столом, естественно, вдавив его милость грудью в край столешницы.

– Чтобы лучше видеть, – с улыбкой пояснил наагалей, пока виконт не возмутился, – а то с темнотой у меня ухудшается зрение.

Благожелательное настроение виконта улетучилось, сменившись привычными раздражительностью и сухостью.

– Вы вызвали меня из-за потасовки в храме?

– И из-за неё тоже, – нехорошо протянул его милость. – Мы уже допросили всех свидетелей, в том числе и ваших подчинённых. Правда, они были несколько заняты поисками вас, и их ответы весьма… коротки. Хотелось бы услышать вашу версию событий.

Ссадаши мысленно пообещал устроить взбучку безответственным идиотам. Они были обязаны доложить ему о беседе с дознавателем. Нужно же хотя бы немного согласовать ответы. Ссадаши пришлось задуматься буквально на пару десятков секунд.

Шширар после боя попал к лекарю, значит, за главного остался Арреш. Мальчик он сообразительный, должен был смекнуть, о чём стоит говорить, а о чём нет. Ну и, конечно же, увязать все события в храме так, чтобы они звучали правдоподобно на фоне показаний свидетелей.

– Только не нужно говорить о приступе набожности, – скривился виконт Моззи. – Об отношении нагов к богам анекдоты травят.

– Виконт, вы же знаете, что накануне я здорово повздорил с Дейной и даже император не смог уговорить её остаться во дворце, – Ссадаши со вздохом переплёл пальцы. – Она такая горячая, неуступчивая… В храме Богини-Матери я искал свою невесту. Мне доложили, что её покровители уговорили настоятеля храма ненадолго спрятать Дейну. Во время проповеди я её не увидел и, втайне переодевшись, хотел незаметно пройтись по территории и всё же её найти. Но, увы, явились вольные… А вот им бы полагалось быть набожными! – проворчал наагалей. – И попытались меня убить.

Лицо виконта пожелтело, и Ссадаши понял, что с версией угадал.

– Но зато Дейна перепугалась и перестала прятаться, – хвост под столом довольно вильнул, мазнув дознавателя по коленкам. Виконт аж вздрогнул. – И мы провели несколько незабываемых дней в компании друг друга, – наг мечтательно прикрыл глаза. – Без охраны, без сплетен… Только дорога и природа…

Наагалей вдруг распахнул глаза и возмущённо уставился на виконта.