– Не… – Дейна осеклась под проникновенным взглядом нага.

Ссадаши понюхал горлышко. Сильно пахло мятой. Запах в целом был очень знаком и отчего-то неприятен. Аккуратно капнув на язык, Ссадаши причмокнул и замер, мгновенно узнав вкус.

– Дейна, зачем? – наг оторопело уставился на женщину.

Дождь зарядил сильнее, капли зашлёпали по подоконнику. Проползший внутрь сквозняк сковал холодком и душу Дейны. Ей вдруг стало страшно и неловко. Дёрнув головой, хранительница отшатнулась, нервно отступила сперва на полшага назад, потом вернулась и вскинула на наагалея полыхающий взор.

Ярость пришла к ней неожиданно. Напала со спины, сжала тисками-объятиями грудь и ударила в голову.

– А затем, что я не хочу желать вас! – разъярённо зашипела Дейна. – Не хочу! Вы себя видели?!

Ссадаши пристально смотрел на неё, продолжая держать в поднятой руке бутылёк.

– Влюбиться в вас – плёвое дело, – женщина нервно усмехнулась. – Я молода, я не умею контролировать свои мысли и чувства. Если я поддамся своим желаниям и разделю с вами страсть, то моё сердце… Моё истерзанное сердце!.. Боги! – Дейна прервалась. Она не могла произнести вслух свой самый главный страх.

А Ссадаши продолжал смотреть на неё оторопевшим взглядом. Женщина наконец совладала с собой и тихо, с болезненной гримасой спросила:

– Что со мной будет, если я влюблюсь в вас? Вы мне уже нравитесь, наагалей, и я не хочу заходить дальше. Вы уедете, а я останусь здесь. Без вас. И эта неразделённая любовь меня сожрёт.

– Дейна… – едва слышно прошептал наг.

Повисло молчание, нарушаемое лишь тихим шелестом дождя. Дейна помялась, ей стало стыдно за свою откровенность. Могла бы и соврать. Сказала бы, что это не для неё. Можно было что-нибудь придумать, вместо того чтобы говорить о своих полудетских страхах. Любовь какая-то… Тёмные! Наверняка заставила наагалея почувствовать неловкость.

– Я не виню вас, – Дейна закусила губу. – Я очень молода, мне сложно… – женщина осеклась. Все мелькающие в голове мысли казались глупыми, их было стыдно произносить. – Мне просто страшно, и я хочу сохранить себя. И я… я буду благодарна, если вы забудете всё, что я сейчас наговорила.

Вновь повисла тишина. Дейна больше не прерывала её, смиренно ожидая, когда же наагалей уползёт. Но тот продолжал стоять напротив и изумлённо смотреть на неё.

– Почему я не понял этого? – голос наагалея прозвучал тихо-тихо.

– Что? – женщина непонимающе посмотрела на него и застыла, столкнувшись со светящимися глазами.

– Почему я не почувствовал… то, о чём ты сказала?

Дейна совсем запуталась.

– Да как бы вы это сделали? – нерешительно, всё ещё сомневаясь, что правильно поняла, протянула хранительница. – Мы же… разные. В разных телах. И мыслями мы никак не сое… – Дейна оборвала себя, едва не высказав совсем уж бредовую мысль.

Наагалей выглядел искренне растерянным, и Дейна совсем смутилась. И чего она всё на него вывалила? Молчала бы лучше!

– Спи… Дейна, – наг медленно качнулся к двери. – Хорошо спи.

Развернувшись, он высунул руку в окно и опрокинул бутылёк горлышком вниз. Дейна, холодея смотрела, как зелье выливается, смешиваясь с каплями дождя. Опорожнив сосуд, Ссадаши хорошенько встряхнул его и аккуратно поставил назад на тумбочку. После чего пополз к двери и уже у порога посмотрел на Дейну через плечо.

– Спи, – ещё раз велел он и выполз прочь.

– Тёмные, – Дейна прижала руку к груди. Сердце бешено колотилось. – Боги, зачем я ему сказала…

– А мне больше интересно, что он спросить хотел.

Похолодев ещё сильнее, Дейна перегнулась через подоконник и уставилась на сидящего на земле в обнимку с закрытым зонтом Шема. От нага одуряюще пахло мятой: зелье наагалей выплеснул прямо ему на голову.

– Ш-шем, что мне делать? – хранительница испуганно посмотрела на охранника.

– Да не переживай, ему не первый раз признаются. Завтра всё как обычно будет.

Шем задумался. Обычно господин реагировал несколько иначе. Довольно добродушно убеждал женщин, что он не самый лучший объект для воздыханий. Но тут его, похоже, так поразило, что Дейна, дабы уберечься, даже зелье пьёт, что только хорошего сна и пожелал.

– Но… – Дейна не договорила.

Сейчас она чувствовала себя жалкой, а ей бы хотелось остаться в памяти наагалея сильной и уверенной. Но вопрошать, что же теперь он о ней подумает, она не стала.

– Если хочешь, то вылезай. Прогуляемся, – милосердно предложил Шем. – Вряд ли наагалей сегодня ещё раз сюда сунется. А если сунется… Ну тогда точно твоё признание временно позабудется.

Дейна молча и мрачно сгребла кнут и забралась на подоконник.

Ссадаши, позабыв про зонт, полз к гостевому крылу под косыми струями дождя. Одежда вымокла, ручейки воды стекали с волос прямо за шиворот, но наг будто не чувствовал холода, продолжая потрясённо смотреть прямо перед собой.

«Вы мне уже нравитесь…»

Он нравился многим женщинам. Некоторые были достаточно горды, чтобы пытаться скрыть это, и он благородно притворялся, что не замечает. Но чувств Дейны он действительно не заметил. И обескураживало Ссадаши не то, что он нравится Дейне. Его обескуражило, что она боится, что он понравится сильнее.

В жизни Ссадаши был период, когда он сторонился любви, избегал её. Но он никогда не боялся этого чувства. В юности самонадеянно считал, что уж он-то точно не будет его рабом, а повзрослев, стал ещё более самонадеян и уверен, что добьётся взаимности от любой женщины. Упорства ему было не занимать.

И то, что Дейна боится, его ошеломило.

Ссадаши видел Дейну как себя. Такой же смелой, иногда безрассудной и весьма язвительной. Но прав оказался Вааш: они разные.

Ссадаши остановился. Дейна перед его глазами была такой же решительной, храброй и острой на язык. Но выражение её глаз изменилось, поток мыслей, которые он приписывал ей, тоже. Ссадаши уже очень давно видел мир яркими декорациями. Возможно, Вааш прав и здесь, и он действительно немного оторвался от реальности.

Он вновь вспомнил себя юного и осознал, что прикрывался масками не потому, что был молод, глуп и терзался пустыми обидами. Это сейчас они пустые. Он прикрывался масками, потому что было больно и страшно.

Ему было больно. Просто он забыл об этом.

Сейчас его сложно задеть, он сам кого угодно укусит и даже сожрёт. И ему трудно понять метания молодого себя. А вот Дейна, наверное, поняла бы.

Ссадаши ощутил вкус бессилия, которое испытывал когда-то очень, очень давно. Когда ты чего-то хочешь, но думаешь, что не можешь это получить. И боишься остаться наедине со своими желаниями. Наедине, потому что кроме тебя они больше никому не нужны. И ты чувствуешь себя жалким, разбитым, брошенным и несчастным. Потому что тебя в очередной раз не полюбили.

Разочарования из-за того, что Дейна оказалась не такой, какой он себе представлял, Ссадаши не ощутил. Скорее облегчение, что он наконец разобрался, поймал то, что так долго ускользало от его внимания.

А ещё он, к собственному удивлению, почувствовал себя подлецом. Будто хотел взять больше, чем был готов отдать.

– Бассадешыс, – зло протянул наг.

Заигрался. Упустил очевидное. Давно ли с ним начали случаться такие глупые промашки? Ссадаши злился всё сильнее и сильнее. В памяти ядовитыми цветами продолжали распускаться яркие и злые воспоминания юности, когда он чувствовал себя одиноким в окружении семьи. Прошлое освежало и пробуждало чувства, Ссадаши казалось, что дождь смывает с него всё нанесённое веками.

Неожиданно им овладела ослепляющая ярость. Где отец Дейны? Почему она здесь совершенно одна, без поддержки семьи? Почему рядом с ней нет никого, кто мог бы за неё заступиться? А если бы он не пришёл в себя и продолжил напирать и соблазнять, кто бы защитил Дейну от него? Кто бы ей помог? Император? Да он смотрит в сторону Дейны, только когда что-то взрывается. Безответственные людишки! Она один раз вляпалась в этого Тинтари, и они ничему не научились. Зло ползает вокруг, и Дейне нужна защита посерьёзнее кнута!