– Нет, обычно она спокойнее, – после довольно-таки продолжительного молчания протянул Милаш.

– Угу, – Сепуш не стал спорить, только глубоко затянулся и распахнул глаза, силясь вытеснить красотой мерцающего неба облик сестры друга.

– Распереживалась. Она очень милая, добрая и ответственная. Но выходит из себя, если обижают детей, – Милаш отчаянно пытался добавить в чёрный образ сестры больше тёплых красок. – Ей бы замуж выйти и своих нарожать…

Сепуш деликатно кашлянул и невольно припомнил, нет ли у него врагов достаточно благородных и достойных, чтобы не обидеть предложением друга, и в то же время – чтобы их точно не было жаль.

– А ты же хотел вроде второй раз жениться? – припомнил последнее письмо Милаш.

– Ну, – туманник выпустил струю дыма в звёздное небо, – больше не хочу.

Друг посмотрел на него с наигранной обидой.

– Тебе не нравится моя сестра?

– Я в восторге, – без энтузиазма ответил Сепуш. – А тебе моя?

– Твоя уже замужем за князем Хенесием, – поспешил отгородиться Милаш.

Они одновременно тяжело вздохнули и глубоко затянулись дымом. За спинами тихо скрипнул помост, и Сепуш бросил взгляд через плечо, а затем поспешил перевести взор на тёмную гладь пруда. Чёрная пепельная лента всё равно попала в поле зрения, но туманник усиленно делал вид, что не замечает её.

– Твоя сестра чудовище, – потусторонне-жуткий голос влился в уши Милаша.

Тот досадливо прижался правым ухом к плечу, а потом посмотрел на чёрную личину страдающего Деда.

– Она мучает меня.

– Ничем помочь не могу, – пыхнул трубкой внук, – я у неё в заложниках.

Пепельные ленты яростно взметнулись вверх и вниз, окунувшись в воду. Бдительные щуки тут же попытались их откусить и разочарованно бултыхнулись.

– Хочу наказать вас всех, – Предок реально был зол, но Милаш действительно ничем помочь не мог.

Деду стоило сперва взять себя в руки, малость успокоиться, а то своим рвением он только напугает девчонку, которая считает себя женой Варона. Ассехар даже с ним, Милашем, не оставалась наедине, а тут какой-то незнакомый мужчина рвётся смять её в объятиях и расцеловать. Объяснять это Деду было бесполезно. Он не видел ничего плохого в страхе и верил, что тот обязательно пройдёт и забудется. Только когда пройдёт и забудется? Для духа несколько лет нельзя было назвать сроком.

– Вот те на! Мы её нашли, привезли, а ты нас наказывать за это хочешь? – изумился Милаш. – Надо было её там оставить дозревать, раз ты каких-то пять лет не хочешь побыть для неё просто дядюшкой.

– Я муж! – взбеленился Исхедиар.

– Тогда жди брачного возраста. Чего ты от меня хочешь? Донию не переубедить, она вся в тебя. И по силе я ей не ровня.

– Я не так жесток! – оскорблённо заявил командир Выжигающего Полчища.

– Серьёзно? – в этот раз Милаш изумился искренне. – А кто выжег два поселения в Риреях и устроил землетрясение в Агрехе?

– Я разозлился из любви к вам!

– А Дония злится из любви к Бабушке.

Милашу удалось озадачить Предка. С тихим стоном опустившись рядом на колени, Исхедиар навалился на спину внука.

– Я так скучал по ней, – протянул дух, – так хотел увидеть, прикоснуться…

– Смотри сколько хочешь, – Милаш опасливо посмотрел на друга.

Тот в свою очередь косился на Предка, с которого медленно сползала личина, открывая его вполне человекоподобное лицо. Заметив взгляд Милаша, Сепуш одними губами прошептал: «Не хочу знать».

– Мне плохо, – жаловался Дед так проникновенно, что туманник ему посочувствовал.

– Может, выпить? – предложил Сепуш самое действенное лекарство от тоски.

Исхедиар заинтересованно уставился на него, явно только что заметив.

– Не думаю, что хорошая идея, – скривился Милаш. – Не знаю, как он отреагирует на выпивку.

Перед глазами Сепуша вновь предстала злая Дония, и он содрогнулся, вообразив, что может быть ещё хуже. Но сказанного не воротишь, дух уже услышал предложение.

– Я хочу, – мрачно заявил он.

– Ну ладно, – внук вытряхнул пепел из трубки в пруд. – Тогда давайте напьёмся. Мне тут Шерр рассказал про один ход в винный погреб императора…

– Его уже замуровали, – Сепуш поднялся на ноги, – после визита пьяных нагов.

– Да нет, это другой. Так, идёшь ножками, так что приведи себя в смертный вид, – Милаш охлопал одежду Деда, сбивая руками пепельные ленты. – И помни: чужая жизнь – это ценность.

– Сколько ещё меня будут попрекать этими несчастными деревушками? – мигом понял намёк Исхедиар. – Я уже давно действую по-другому, – и ехидно добавил: – С вашей рыжей проблемой я разобрался, не спалив даже пяди земли.

– С какой проблемой? – напрягся Милаш.

– Уже ни с какой, – отозвался Дед и первым зашагал к берегу.

– Нет, ты постой!

– Я тебя, олуха, столько учил, а ты теперь не можешь даже вспомнить, что росло в нашей скромной оранжерее!

В «скромной» оранжерее было не менее трёх тысяч видов растений, о чём помощник не стал напоминать хранителю. За этим бы последовали горестные стенания, причитания и оплакивание трети «самых прекрасных и редких образцов», погибших под лапами скелетины.

Обычно бодрый полненький хранитель выглядел уставшим, больным и оплывшим. Пухлые щёки обвисли, глаза потухли, и смертельная бледность никак не покидала лицо мужчины. Сам он не участвовал в разгребании обломков. Потрудившись пару часов, хранитель понял, что если увидит ещё одну растёртую в кашу клумбу, то просто умрёт.

– Простите, господин, – виновато промямлил помощник. – Я перерыл наши каталоги, но не нашёл его и там.

– Плохо искал!

Парень уже жалел, что вытащил хранителя из постели, но ему находка показалась важной.

– Вот сюда, – торопливо пробежав по узенькой тропке между кучами земли, помощник поманил господина Ариса за каменную арку, воткнувшуюся в почву «рогами» вверх.

Хранитель кое-как пробрался по хрустящему стеклу и малость заинтересовался, увидев ярко-красный мазок. В голове тут же мелькнули самые ценные и прекрасные цветы, которые когда-то росли в этой части, и затеплилась надежда, что удалось найти целый экземпляр. Но, подобравшись ближе, господин Арис обескураженно заморгал.

К своему глубочайшему стыду, он совершенно не мог припомнить этот цветок. Он не просто не мог вспомнить его в числе обитателей оранжереи. Хранитель в принципе не находил его в своей памяти.

– Какой… неожиданный образец… – всё же пробормотал он, и помощник приободрился. – Но его не было в нашей оранжерее.

– И я о том же! – облегчённо выдохнул парень. – Смотрите, – он присел и пальцем ткнул в землю, – она рыхлая. Я думаю, кто-то посадил его здесь совсем недавно. Возможно, некто проникся нашим несчастьем и решил благородно пожертвовать нашей обедневшей оранжерее ценнейшее растение.

– Да пусть боги даруют его саду вечное процветание, – господин Арис был растроган невиданной щедростью. – Ты взгляни, какое великолепное соцветие! Какое изящество, благородство! Какой цвет!

– Придворные дамы с ума сойдут, – поддержал помощник.

– Надо немедленно пересадить его в более укромный уголок, чтобы никакой злодей не посмел на него покуситься! – щёки господина Ариса налились здоровым румянцем, даже фигура слегка подтянулась, да и в движениях появилась привычная суетливость. – Ты кому-то ещё показывал его?

– Нет, только вам.

– Молодец! – парень гордо вскинул подбородок. – Найди его название. Сейчас мы пересаживаем его, и ты идёшь в библиотеку.

– Но оранжерея…

– Я освобождаю тебя от работ! Восстановление многообразия намного важнее. Мы сделаем это место лучше, чем оно было! – энтузиазм вскипел в крови Ариса. – Утром вернёшься и будешь сторожить наше сокровище, а я сбегаю на торговую площадь. Хватит нам принимать подношения от гостей, теперь мы сами будем заказывать диковинки из других стран.

– Сисѐлию моховѝстую? – глаза помощника благостно засияли от предвкушения.

– А почему бы и нет? – азартно поддержал идею Арис. – Какой всё-таки красавец…