— Финт с разворотом, сэр, — голос Фредерика надломился на этом «сэр». И капитан вновь густо залился краской, словно ребёнок.

Персиваль ещё раз кивнул. Взглянул на сына. Увидел то, что и боялся увидеть. Мальчик прямо-таки лучился от гордости. Вытянулся по струнке, выпятил вперёд грудь, задрал подбородок. Ни капли вины или стыда. Улыбки на его губах теперь тоже не было, однако весёлые и вызывающие искорки в глазах вполне себе её заменяли.

У Персиваля не было выбора. Впрочем, как всегда.

— Сэр Фредерик. Пожалуйста, озвучьте мне, какое наказание полагается за нарушение приказа старшего по званию.

Фредерик еле заметно вздрогнул. Покосился на своего помощника, будто в поисках поддержки, которую тот, конечно, не мог ему дать.

— Обычно, — сглотнул он. — Если тренировочный элемент выполнен не лучшим образом, я заставляю ученика сделать восемь кругов по площадке. Более серьёзные проступки требуют пятнадцать кругов.

— Я задал другой вопрос, сэр Фредерик, — Персиваль ощутил, как голос зазвенел сталью. Фредерик, судя по бледности, которая сменила красноту его щёк, тоже. — Меня не интересует ваш способ обучения тех, кто не может справиться с вашими упражнениями. Здесь не было места неумению или плохо отработанному приёму. Меня интересует наказание за непослушание.

— Сэр... Я и сержант Довенкольт... Нам не приходилось прибегать к такому наказанию.

— И всё же мне бы хотелось услышать то, что написано в уставе.

Фредерик взял долгую, в несколько вдохов, паузу. Вновь покосился на сержанта Довенкольта. На Аллека. Затем судорожно сдвинул брови в поисках какого-то решения, по всей видимости, чувствуя в случившемся свою вину. Наконец не нашёл его.

— Три удара плетью, сэр. И гауптвахта без еды от одних суток до трёх, — голос прозвучал надломлено и тихо. Совсем не похоже на лай, которым он отдавал приказы. И всё же он вновь уклонился от ответа.

— Пять ударов плетью, сэр Фредерик, если это могло стать причиной чьего бы то ни было ранения.

Повисла ещё одна долгая и тягучая пауза. А затем её прервал смех. Отсмеявшись, Аллек выступил вперёд.

— Сэр, — коротко кивнул он. — Раз уж речь идёт обо мне, я вынужден заметить, что я выполнил необходимый приём. Защитился от удара, и, если бы у противника оставался клинок, занял бы защитную стойку.

— Лишь его часть, — Персиваль не должен был вообще отвечать и вступать в спор, но не удержался.

— Я выбрал элемент, который лучше подходил к ситуации. К тому же, никому здесь не угрожала опасность — у нас пока даже нет настоящих мечей.

«Пока», вздрогнул Персиваль.

— Твой меч оказался в десятке шагах от площадки.

Аллек снова усмехнулся.

— Это не мой меч. Ты накажешь меня за то, что Джонатан не может крепко держать оружие?

Джонатан Бройс, противник Аллека, сдвинув брови, таращился себе под ноги. Персиваль знал его отца, да и сам Джонатан был отличным парнем. Не слишком талантливым, но отважным и старательным. Персиваль ни раз видел, как Джонатан проигрывал — и раз за разом поднимался, и пробовал вновь.

Персиваль шагнул в сторону Аллека. Его голова вдруг начала болеть, словно готова треснуть.

— Ты думаешь, это всё шутки? — практически прорычал бывший капитан. Сын даже не дрогнул.

— Я хочу быть лучше! — ответил он. — Хочу доказать, что я уже лучше!

«Хочу доказать, что готов остаться здесь, готов драться, готов воевать с Иль’Тартом». Справедливости ради, навыков Аллека было достаточно, чтобы не затеряться практически в любом абордажном отряде. От этой мысли Персиваля передёрнуло.

— Лучше? — фыркнул он. — Устраивая это неотработанное представление?

К удовольствию Перси, эта фраза заставила юношу поморщиться. Видимо, из всего сказанного его зацепило слово «неотработанное».

— Ты и впрямь надеялся кого-то этим впечатлить? Своим... — Персиваль попытался подобрать слово. — Танцем! Впечатлить тем, что проявил неуважение к своему сопернику. Помешал его тренировке и его развитию.

— Не моя проблема, что он...

— Замолчи, — прогремел Персиваль. — Ты нарушил приказ старшего по званию. Нарушил, решив, что лучше знаешь, что тебе следует сделать. Если так поступит хотя бы треть учеников — тренировка превратиться в вакханалию с кучей жертв. Что ты выкинешь в следующий раз, оправдываясь своими навыками? Принесёшь на площадку заточенный клинок?

Ноздри Аллека надувались и опускались. Вена на шее дёргалась — в точности, как бывало у самого Персиваля, когда он злился. Однако он не мог найти слова оправдания. А Персиваль лишь размышлял, почему так вцепился в это неисполнение сыном приказа. Почему так хочет наказать за невинную шалость. Уж не для того ли, чтобы в очередной раз попробовать доказать себе, что там — на корабле — у него не было другого выхода, кроме как подчиниться. Доказать, что он не виноват в собственном увольнении.

И вдруг он заметил одного из стражников — Митчела Ривза, — который быстрым шагом двигался от ворот, явно направляясь к Персивалю. Хорошо. Что бы он не собирался сказать, Персиваля устроит любой повод уйти с площадки.

— Пять плетей, — подытожил Персиваль. — В точности, как по уставу. Может быть, тогда ты научишься относиться к нему серьёзней.

Нижняя губа Аллека вздрогнула, и Персиваль увидел — он всегда сразу замечал это движение, — как рука, сжимающая тренировочный меч, немного поднялась вверх.

— Отчитываешь меня за представление, а сам устраиваешь и того лучше, да? — крикнул Аллек обиженным, совершенно детским, дрожащим голосом. — Тебе мало просто выгнать меня с острова, ты хочешь ещё и выставить меня посмешищем?

Фредерика и Аллека разделяло пять или шесть шагов, и именно это позволило сыну закончить предложение. Он собирался добавить что-то ещё, но Фредерик со всего размаху влепил ему пощёчину. Молча, ничего не сказав. И мальчик испуганно отшатнулся. Персивалю показалось, что, когда голова сына вздрогнула, на песок брызнули слёзы, но затем он поднял лицо, и глаза оставались сухими и холодными.

Мальчик вновь вытянулся по струнке.

— Рад выполнить любой приказ, сэр, — с вызовом он стукнул себя два раза в грудь и вскинул руку вверх, будто отмахиваясь от назойливого насекомого. Вполне можно было спутать этот жест с распространённым «провались в бездну». Персиваль предпочёл этого не заметить.

Он развернулся к стражнику.

У того в бегающем по площадке взгляде читалось удивление наполовину со страхом. Неужели все люди всегда обязаны были так смотреть на Персиваля? И неужели его отцу это нравилось, раз он так всех вымуштровал, включая своего сына? А главное, не делает ли и Персиваль тоже самое, ведь Митчел не служил почившему Болло старшему, а был взят на службу четыре или пять лет назад самим Персивалем.

— Сэр Ривз? Что-то случилось?

— Н-нет, сэр... То есть... — Он отвёл взгляд от площадки и от Аллека и только тогда смог вспомнить заготовленную фразу. — Сэр, возле ворот несколько человек из вашего... эм... из вашего абордажного отряда.

— Я сейчас подойду, сэр Ривз. Скажите им, чтобы они подождали несколько минут.

Митчел кивнул и поспешил удалиться, всё ещё косясь на площадку. Затем вдруг заметил срубленное под корень дерево и меч, всё ещё торчащий из вскопанной почвы. Замер на одно короткое мгновение, сглотнул, а затем поспешил к воротам.

Персиваль намеревался пойти за ним, но Фредерик тихо окликнул его.

— Капитан, сэр... — Он сделал шаг в сторону, как бы предлагая Персивалю отойти подальше от учеников.

— Я уже не капитан, сэр Фредерик. И мне нужно спешить.

— Простите мою бестактность, но я возненавижу себя, если не скажу этого. Мальчик просто выпустил пар — никто не пострадал.

— Я это знаю, — согласился Перси. Фредерик ещё секунду молчал, надеясь, что будет какое-то «но». Никакого «но» у Персиваля не было.

— Сэр, позволите мне быть откровенным?

— Ещё откровеннее, чем сейчас, сэр Фредерик?

— Я думаю, дело в его отъезде, а ещё... Я думаю, дело в вас.