Боги, как бы ей хотелось открыться перед мужем. Как бы хотелось, чтобы по одному её взгляду, он всё понял. Чтобы без каких-то слов подошёл и обнял. Забрал на себя хотя бы часть её боли.

Но он не смотрел на неё. И она наконец сказала:

— Я... вернусь туда завтра.

Пожалуй, Элиза сама удивилась этим словам больше, чем Перси. Она даже не предполагала, что собирается произнести их. Однако, когда слова вырвались наружу, поняла, что это правда.

Ей было страшно, боги свидетели — очень страшно. И кашель, и сдавленное горло после прикосновения того юноши напугали её куда сильнее рожавшей рядом женщины или безного больного. Сильнее чужой крови, которая до сих пор оставалась на ней. Но...

«За этим Иль’Пхор и привёл тебя», — сказал ей светловолосый юноша. Он вполне мог быть не в себе, а мог и вовсе оказаться безумным. Мог просто соврать ей, чтобы получить то, что хочет.

Но она почему-то ему поверила.

Через широкое обзорное окно в капитанской рубке лился рассеянный и приглушённый облаками дневной свет. Играл на покрытом лаком штурвале. Перехватывал редкие пылинки, на мгновения делая их видимыми. А затем утопал на глади овального стола из тёмного дерева, который слуги очистили от разбросанных карт и документов, вытерли до блеска и выдвинули в центр каюты.

Во главе этого стола сидел Эндрил. Облачившись в узкий и строгий мундир, он откинулся на спинку капитанского кресла, обитого красным бархатом, в котором обычно восседал капитан «Решимости» Фил Мэттьюс, наблюдая, как суетятся вокруг него штурман, радист и техники.

Сейчас Фил Мэттьюс занял место по левую руку Эндрила и нервно поглаживал фужер с розовым вином, и тот изредка издавал слабое, противное поскрипывание, когда капитан задевал стекло ногтем большого пальца.

Мэттьюс был единственным из четырёх капитанов королевского флота в каюте — да и сам он попал на это совещание лишь потому, что Эндрил собрал всех в его рубке, где тот практически жил во время плавания, и чтобы от него избавиться пришлось бы приказать охране вывести его под руки.

Справа от Эндрила сидел адмирал Себастьян Гривз. Перед ним на ажурной салфетке стояло блюдо с рыбой, фаршированной овощами и приправленной пахучим перцем, а также фужер с вином, в точности такой же, как у Мэттьюса. Гривз за всё это время не притронулся к еде — хотя сам приказал слугам подать её, — однако горячее, сочащееся жиром мясо почему-то создавало, по мнению Эндрила, вокруг Гривза странный флёр уверенности в себе. Возможно потому, что самого Эндрила от одной мысли о еде начинало подташнивать.

Бриджит Торн — командующая тремя кораблями северян — заняла место прямо напротив Эндрила. И он был этому совсем не рад. Как бы он не старался отворачиваться или смотреть в окно на недвижимые облака и кажущуюся из дрейфующего корабля мёртвой бездну, взгляд его всё равно возвращался к ней. Цеплялся за её побледневшую, словно пепел, кожу. Прилипал к её тусклым, посеревшим ввалившимся глазам и волосам, будто бы потерявшим силу и цвет. Следил за капельками проступающего на лбу и у висков пота, который скатывался по её осунувшимся щекам, оставляя белые, солёные росчерки.

— Надеюсь, ты позвал нас, потому что готов наконец отдать приказ двинуться дальше, — проговорил последний человек на этом совещании. Брэндон Нельд, боцман «Бури» и правая рука Бриджит Торн, которого она, без сомнения, притащила сюда лишь для того, чтобы он сопротивлялся каждому слову адмирала Гривза или самого Эндрила. — И всё же я не вижу нужды присутствовать здесь лично. Уверен, вполне хватило бы команды по рации.

— Мы осмотрели фрегат «Разящий громом», — начал Гривз, словно бы только и ждал возможности заговорить и перебить северянина. — И не нашли на нём ничего, кроме разрушений и мёртвых, а точнее, искалеченных и изуродованных тел.

Брэндон слегка подался вперёд, опершись на стол локтями, и облизнулся:

— Мне это известно. Ведь это мои люди обыскали корабль первыми.

— И если вы украли что-то, — пожал плечами Гривз, неумело играя безразличие, — то уже в порту Талисо вы будете уличены в этом преступлении, осуждены, а затем повешены.

Улыбка Брэндона стала чуть шире, оголяя зубы — не все, только клыки.

— Ты, восточник, разве не слышал закон о награбленном? На шлюпке, которую его превосходное сиятельство отправил на судно, были мои люди.

Брэндон Нельд лукавил. Ведь на самом деле Эндрил отправился на судно лично и, пусть и формально, взял на себя командование. Лукавил Брэндон и по поводу обыска. Ведь именно две дюжины матросов с «Решимости» первыми осмотрели трюм корабля, забрали с него всю провизию, воду, порох и вино и распределили припасы поровну между остальными кораблями.

Знал Эндрил и другое: Брэндон, в точности, как и остальные, не нашёл на судне ничего ценного. На нём почти не было оружия, если не считать нескольких десятков мушкетов и корабельных пушек. Не было золота, если не учитывать то, что нашлось в карманах убитых и два мешочка в потайном ящике стола капитана.

Не было там и таможенных бумаг или торговых грамот, не было векселей и каких-либо документов, из которых можно было сделать вывод, что это был за корабль, откуда он держал путь, куда направлялся и что являлось его целью.

Так что в данный момент, адмирал Себастьян Гривз и боцман «Бури» Брэндон Нельд решали лишь один вопрос.

— Я хочу забрать выжившего на «Решимость», — сказал наконец Эндрил.

Брэндон ожидаемо фыркнул:

— Вот, значит, какая цена у слова наследного принца? — он смотрел на Эндрила с вызовом, в точности также, как день назад во время их глупого соревнования. Соревнования, из-за которого Эндрилу пришлось отдать этому ублюдку почти все запасы вина, которые он взял с Царь-древа. — Разве не ты обещал нам сокровища, найденные на этом судне?

Уже собирая экспедицию на горящий корабль, Эндрил знал, что на нём вряд ли окажется что-то ценное. И этим обещанием надеялся найти способ возместить северянам хотя бы часть оплаты, которую им задолжал. Так он рассчитывал сделать ещё один, пусть и не слишком большой, шажок к миру между их двумя командами. А если не миру, то хотя бы подобию спокойствия.

Однако сейчас это решение, похоже, лишь усугубляло разногласия.

— Что вы, кучка головорезов, собираетесь с ним делать? — фыркнул Себастьян Гривз, скривив губы. — Хотите надрессировать его бросаться на людей? Или, может быть, прикрепите вместо ростовой фигуры на нос вашей развалины?

Брэндон Нельд самодовольно откинулся в своём кресле, и оно под ним жалобно скрипнуло. Весь его вид демонстрировал, что он не боится конфронтации с адмиралом. Более того, получает от неё не меньше удовольствия, чем если бы Себастьян Гривз решил скрестить с ним клинки.

— Не ваше дело, адмирал, что я или капитан, сделаем с выручкой, — он даже сделал акцент на последнем слове, а затем улыбнулся. — Но, если вы хотите получить что-то, принадлежащее мне, вы можете попробовать предложить разумную цену.

Эндрил потёр ноющие от напряжения виски.

— Господа, мы все на одной стороне, — без особой надежды напомнил он.

— На одной стороне, это точно, — Брэндон перевёл на него взгляд своих ледяных светло-синих глаз. — Вот только я думал, у нас партнёрские отношения, основанные на честности и доверии. Однако моя команда так и не получила обещанную оплату за транспортировку вашего величества с Севера на Восток. Но вы продолжаете пользоваться нашими услугами, отправляя на встречу опасности в охваченный пламенем корабль первыми, словно пушечное мясо. И отправляете на наши корабли своих офицеров, будто мы ваши пленники. Или рабы.

— Мы на Востоке, дубина! — Гривз всплеснул руками так, что едва не опрокинул вино на Мэттьюса. — На твой корабль отправили нескольких техников и штурмана, чтобы скорректировать маршрут, которого вы не желали придерживаться! И нескольких солдат, чтобы усмирить вас, если вы продолжите вести себя, как животные! И теперь мы требуем вернуть нам гражданина Восточного королевства, спасённого в наших водах его высочеством наследным принцем Эндрилом Тан Гурри!