— Отправился по поручению Бриджит, — соврал он. — Решил помочь ей с одним делом, пока она готовит к отправке пленника.

— И она отправила тебя? — конечно же, Эндрил не рассчитывал на соблюдения правил этикета. Однако это обращение звучало в точности, как угроза.

— Может быть, это что-то личное? — Эндрил попытался как можно беззаботнее дёрнуть плечами. Получилось нервно и неестественно. — Нечто такое, о чём она не хотела рассказывать никому из команды?

Брэндон продолжал смотреть на него сверху-вниз. И Эндрил видел, как его извилины работают внутри черепной коробки. Как анализируют наглое и паршивое враньё. Как ищут лучшее, более подходящее объяснение. И понял, что, если он что-то не придумает, то Брэндон — даже если он тупой дуболом, — его найдёт.

— Ладно, ладно... — вздохнул он и поднял руки. — Ты поймал меня, каюсь.

Бровь Брэндона медленно поползла наверх.

— Наша сделка — пояснил Эндрил, качая головой. — Бездна... Она просто сводит меня с ума. Знаешь, я ведь и впрямь был уверен, что смогу одолеть тебя. Я ведь родился на Царь-древе, и уж что-что, а лезть по мачте... Мне показалось, что я тебя перехитрил.

— Идея и впрямь была изобретательная, — согласился боцман, не сводя с него взгляд. — Но причём здесь...

— Вино, Брэндон! Проклятое вино! У меня осталась только сраная моча с севера, которую пьёт команда. И без вина я не могу заснуть, бездна его дери. Решил, что дотяну до Талисо, но... В общем, я хотел забрать одну бутылку, но появился ты.

— Ты... Пришёл в каюту Бриджит за вином?

Голос Брэндона был удивлённым. Однако в нём появилась тень понимания, щепотка презрения и насмешка. И Эндрил предпочёл считать это победой.

— Боги, это ведь я его подарил! — на сколько мог обиженно воскликнул Эндрил. — Лучшее, что я смог унести из дворца! А она теперь даже не пьёт его. И я решил, что позже подарю ей ещё — вот, что я хотел сказать. Разве это так уж несправедливо, как ты считаешь?

Брэндон продолжал смотреть на него. Он не перегораживал Эндрилу путь, однако стоял так, что пришлось бы протискиваться, чтобы пройти мимо. Наконец боцман нерешительно кивнул:

— Похоже, боги рассудили иначе. Раз уж послали меня.

— Да, это уж точно, — засмеялся Эндрил. — Видимо, в ближайшие дни поспать мне не удастся, верно? Что ж, тем справедливее тот факт, что этот крикливый ублюдок, которого мы нашли посреди бездны, теперь будет мешать моей команде, а не твоей. Идём?

Брэндон в последний раз осмотрел каюту Бриджит, будто размышляя, мог ли Эндрил решить украсть что-то ценное. Затем закрыл дверь так, что едва не ударил принца по носу. И наконец отступил в сторону и выставил вперёд руку в приглашающем жесте:

— После вас. Ваше величество.

Когда пленника выволокли на мокрую палубу, он кричал. Заливался проклятьями, молитвами и душераздирающими воплями, в которых было сложно услышать зачатки слов. Он извивался, падал на палубу. Цеплялся сломанными ногтями за щели между досками. Так, словно его вели на убой.

— Высшие силы прокляли меня! И я не должен представать перед сёстрами! Даже перед этой, тьфу! — Он плюнул прямо в лицо одному из стражников, и тот на мгновение отпустил его, позволяя повиснуть в руках второго. Пленник тут же выгнулся полумесяцем, задрав ноги, пытаясь либо оттолкнуться, либо высвободиться, либо просто завязать драку. Грязный свитер, который был ему велик, задрался, оголяя голый зад и гениталии, заросшие светлыми волосами.

«Надо же», — подумал Эндрил. «Похоже, и впрямь кто-то из знати. Вернее... Был им, пока у него не отобрали человеческую сущность».

Оплёванный стражник вытер лицо и врезал пленнику в челюсть — буднично, как плотник забивает сотый за день гвоздь.

— Вы сгорите! — зашипел пленник, глядя стражнику в глаза. Взгляд его стал ещё более хищным, а губы под густой седой бородой выгнулись в нечто похожее на улыбку. — Сгорите, ибо заслуживаете этого! Одна ошибка, одна искра — и все, вы станете кормом для пламени! Пеплом! Угольками! Всполохами в прекрасном танце, который охватит весь мир! Все мы будем танцевать в нём! Все мы созданы, чтобы танцевать!

— Боги, да заткните же его, — пробормотал Эндрил. Он знал, что за день, проведённый на корабле пиратов, с пленником ничего не делали. Но в трюме «Разящего громом» он не сумел рассмотреть его как следует. Исхудавшее до костей тело с дряблой, свисающей кожей. Расчерченное ожогами и шрамами, часть из которых, очевидно, оставили плети, а другую — хирургические операции. А ещё один — сам принц.

— Так точно, — процедил один из стражников и, подумав мгновение, двинул пленнику прикладом ружья. Тот упал, как подкошенный. Затем привстал на колени. Ощерился, подняв глаза. Несколько струек крови потекли от затылка ему на левое ухо, щёку, бороду и закапали на свитер. Одна -завернула возле носа и попала на губы.

Мужчина облизнулся.

— Кровь... — прошептал он. А затем рассмеялся, и его хриплый смех разлетелся над кораблём в этой тихой ночи. — Ну конечно же, кровь! Огонь и кровь! Огонь и кровь! Вы такие же, как те, кто сотворил меня! Такие же, как все! Огонь и кровь! Мы это заслужили!

Солдат вновь занёс ружьё, но Эндрил, вздохнув, поднял руку:

— Стой, — произнёс он. — Сделаешь только хуже.

— Но, ваше высочество, — поморщился солдат. — Неужели, нам придётся весь путь слушать его крики?

Эндрил задумался на мгновение. Крики действительно действовали на нервы. Будили внутри Эндрила нечто первобытное. Животный ужас, равный которому он никогда не ощущал. Однако они также заглушали другие мысли. О том, зачем он прибыл на корабль. О том, что бутылка, в которую он высыпал остатки снадобья, разбилась. О том, что осколки и вино привлекут внимание Бриджит. О том, что Брэндон поймал его и, вполне возможно, ему не поверил.

А крики... Крики были не сильно хуже тишины.

И всё же он сделал несколько шагов к мачте, возле которой один из юнг застирывал в ведре половые тряпки. Выбрал одну из них — ту, что почище, — оторвал от неё кусок, вернулся и отдал её солдату.

— Думаешь, это поможет? — на этот раз пленник смотрел прямо на Эндрила. И Эндрил был готов поклясться, что его взгляд вовсе не безумен. Будто это какое-то представление, которое он им устраивал. — Думаешь, ты сможешь остановить пламя? Нет... Нет... — шипел он. — Ты ведь хочешь того же, что те, кто меня создал... Хочешь, чтобы всё вокруг горело! Чтобы полыхало огнё...

Солдат схватил пленника за шиворот и с силой затолкал кляп ему в глотку. Слова сменились мычанием, однако искорки безумной радости и предвкушения так и остались в глазах истерзанного мужчины и заплясали жёлто-красными отсветами от фонарей на мачтах.

Эндрил позволил своим солдатам — а пираты, похоже, не собирались помогать, — вести его дальше самостоятельно. Принц развернулся, заметил Бриджит, исподлобья наблюдавшую за происходящим, и подошёл к ней:

— Уверена, что хочешь избавиться от такого пассажира? — он поёжился, чувствуя ледяной пот между лопатками.

Бриджит продолжала следить за тем, как солдаты, толкая и пиная несчастного и вырывающегося безумца, продвигаются к фальшборту. Дальше им предстоял настоящий подвиг — заставить пленника перелезть на верёвочную лестницу и спуститься в шлюпку.

— Чёрная вода, теперь это... — произнесла Бриджит негромко, словно обращаясь к самой себе. — Знаешь, мне начинает казаться, что Брэндон был прав. Может быть, сами Боги предостерегали нас от ошибки.

— Боги — лишь огромные монстры, летающие над бездной, — фыркнул Эндрил. — И жрецы говорят, что здесь — в пустом океане, — они не могут нас видеть.

По крайней мере, именно это повторял он себе каждый раз, когда подсыпал снадобье в вино.

— Наверное, просто в это верить, когда можешь им приказывать? Когда твоя семья повелевает богами?

Эндрил ещё раз поёжился, вспомнив разговор с отцом. Вспомнив ступени, ведущие к его трону. Ступени, которые, как и многое другое, были ложью.