«Во мне», поморщился Персиваль. О, конечно же он знал это. Дело определённо было именно в нём. Всегда должно было быть именно в нём.
— Я знаю и это, — согласился Персиваль. И в этот раз решил всё же добавить: — Фредерик, спасибо за твою честность. Я зря пришёл на тренировку и осознаю, что часть вины лежит на мне. И всё же не могу простить ему неповиновение.
В глазах Фредерика застыло непонимание. И впрямь... Почему он этого не может?
— Сэр, — предпринял новую попытку капитан. — Аллек через несколько часов отправляется на корабль. Уже завтра он начнёт тренировки в другой академии. Далеко от дома. С новыми ребятами. Не лучше ли будет, если...
Персиваль серьёзно посмотрел на Фредерика. Они оба знали, что значит этот взгляд. «Как я буду выглядеть, если позволю такое собственному сыну?». «И впрямь», — подумал Персиваль, — «Дело всегда должно быть во мне».
И всё же он надеялся, что мальчику это тоже пойдёт на пользу. Или он возненавидит отца. И это, вполне вероятно, будет не худшим, что с ним может случиться.
— Сэр, — отдал честь Фредерик и отступил назад, к ученикам.
— Сэр Фредерик, — была ещё одна тема, которая волновала Персиваля с тех пор, как он впервые взглянул на тренировочную площадку. — Поправьте, если ошибаюсь, но... Мне кажется, учеников сегодня меньше обычного.
Фредерик нахмурился. Хотя и не так сильно, как хмурился, когда речь шла о порке его ученика.
— Да, вы правы, сэр, — он бросил короткий взгляд себе через плечо. — Из тридцати восьми человек в этой группе и сорока двух в той, что занималась вчера, на площадку явилось чуть меньше сорока ребят. Если быть точнее, тридцать восемь.
— На сколько это... В порядке вещей?
Фредерик позволил себе секунду размышления.
— Перед каждым Спуском многие стараются увезти детей подальше, как сделала миссис Болло. Однако... У меня был список тех, кто планировал остаться — я специально попросил у родителей, когда Иль’Пхор начал снижаться.
— И сегодня часть из них отсутствовала, — закончил за него Персиваль. — Как вы думаете, Фредерик, что явилось причиной?
— Я... Внезапный выход Иль’Пхора из облаков мог спровоцировать кого-то ещё увезти семью.
Персиваль кивнул. Он ожидал услышать именно этот ответ. А что ещё Фредерик мог ему ответить? «Детей забрали из-за того, что владельца академии отстранили от службы, и вряд ли диплом об успешном окончании этого учебного заведения в следующем году будет стоить больше, чем куча дерьма?»
— Хорошо. Держите меня в курсе, — сказал Персиваль и кивнул инструктору. — Сэр Фредерик.
— Сэр, — подчинённый кивнул в ответ, правда его вариант более походил на поклон. Затем отступил обратно к ученикам, развернулся на месте и громко велел подопечным построиться в шеренгу.
Персиваль вернулся обратно на тропинку — незачем было мешать детям заниматься. Он уже достаточно испортил им утро.
Он направился к воротам, но из головы не выходила ситуация с сыном. Он повторял себе, что должен был преподать ему урок, но стоила ли истина, которую он извлечёт, такой жестокости? И не был ли это урок, подобный тем, что он преподал вчера вечером трём каким-то бедолагам, научив их не шататься ночью по порту. Или... В нём просто всё ещё кипела злость?
Наконец он решил, что поговорит с мальчиком, когда тренировка закончится. И, если сын извинится, отменит удары плетью. Аллек дал слабину. Но мог ли Персиваль винить его, после того, что сам вчера сделал? Поступок был куда как хуже неверного приёма на тренировке и сломанного дерева.
Он вдруг увидел в другой части сада Бриту Роджерс, служанку. Окликнул её.
Женщина обернулась, и лицо её исказилось привычным презрением. Она медленно поднялась, опираясь на раскладывающийся стул, который всегда носила с собой по двору, отряхнулась и медленно пошла навстречу Персивалю.
— Ваше превосходительство, — язвительно поприветствовала она Перси и одарила пристальным взглядом, сосредоточившись на его разбитых костяшках, помятой одежде, нескольких каплях крови, оставшихся на мундире. В общем, на всём том, что делало Персиваля собой.
— Брита, я хочу задать тебе один вопрос. Элиза, она... Видела, как я вчера вернулся домой?
Брита пожевала пухлые губы, явно размышляя, что ответить.
— Я решила, что будить её ради подобной встречи, было бы просто бесстыдно, — сказала она. — Я подумала, что она... Ещё успеет на вас насмотреться. Сэр.
Персиваль почувствовал, как у него стало немного теплее на сердце. Ему нравилась Брита. Нравилась её неуклонная ненависть к нему. Она словно была единственным человеком во всём городе — или в целом мире — которая всегда чувствовала тьму внутри него. Чувствовала и была готова дать отпор. Тем лучше, что такая женщина служила его жене.
— Хорошо, Брита. Ты свободна.
Она коротко кивнула и, не теряя ни секунды, поспешила прочь. Персиваль вновь окликнул её.
— Брита, ещё кое-что. Одно из растений повредили тренировочным мечом. Пожалуйста, посмотри. Если его ещё можно спасти, я буду тебе очень признателен. Если нет...
— Ничто не вырастет там, где постоянно машут мечами, — сказала она, не оборачиваясь. — По крайней мере, ничто хорошее.
Персиваль знал, что она выполнит его просьбу. Не ради него. Ради Элизы.
Удовлетворённый этим фактом, он направился к воротам.
Возле них его ждали два человека. Граф, который, судя по его расстёгнутым пуговицам мундира и смятому вороту рубашки, провёл вчерашний вечер не сильно лучше Персиваля. И Фарви, спокойно прислонившийся к стене подле калитки.
— Кэп! — произнёс Граф, махнув рукой в качестве приветствия. Привыкнет ли он когда-нибудь, что ему больше не отдают честь? — Тяжёлая ночка?
Персиваль осмотрел себя.
— Не хуже любой другой, — он не соврал. Ведь это была хорошая ночь.
— Ага, конечно, — Граф усмехнулся. А затем улыбка сразу сползла с его лица. — Болло, у меня к тебе дело. Как бы это сказать...
Граф вдруг осёкся, посмотрел себе под ноги, и Персиваль ощутил стыд. Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро, он думал только о самом себе. Но были и другие, кого он подвёл. У Графа, несмотря на прозвище, была большая семья, которая от него зависела. Фарви растил дочь. В отличии от Персиваля, у них не было другого средства к существованию.
— Дела в академии идут не лучшим образом, — сказал он. — Но у меня есть кое-какие сбережения. Могу одолжить на первое время, пока не встанешь на ноги.
Граф вновь усмехнулся. Ещё мрачнее, чем прежде.
— Тут какое дело, кэп...
— Мы уже встали на ноги, — перебил его Фарви и выпрямился. Серьёзно посмотрел на Персиваля. — Вернее, нам уже помогли встать.
Персиваль прищурился.
— Тебе небось и самому предлагали? — спросил Фарви. — Или мы пришли первыми?
— Предлагали что?
— Работу, что же ещё, — как бы невзначай дёрнул плечами Фарви. А вот Граф мялся, не находя себе места. Персиваль почувствовал какой-то странный холодок, прошедший между лопатками. — На острове есть организация, помогающая тем, кого турнули со службы. Может быть, ты слышал...
— Эллиот Виндр... — понял Перси.
— Эллиот Виндр, — согласился Фарви. Затем вздохнул, как будто ему и самому было неприятно. — Скажу, что платят так себе. И кораблей у этого хромого ублюдка дай бог найдётся парочка — а значит, без абордажей придётся обойтись. Но... У него есть местечко для тех, кто умеет держать в руках оружие.
Персиваль вдруг почувствовал, как его лицо скривилось. Только вчера он говорил, что Эллиот Виндр — подонок и лжец. Отговаривал свою жену иметь с ним дело. И в тот момент, он даже не думал, что сам мог бы на него работать.
— Мы собираем старую банду, кэп, — вставил Граф, видя его замешательство.
— Старую банду? — оскалился Перси, будто кто-то ткнул его в незажившую рану. — Мы не были бандой, Граф. Мы были солдатами. Подчинялись мэрии, генералу, королю. Мы сражались с врагом. Сражались за свои жизни и жизни наших близких. Сражались за свой остров.
