Я качаю головой. Прости, папа. Я не могу упустить возможность сбежать.

Пересекая пещеру, я останавливаюсь, когда охранник выбрасывает руку, которая ударяет меня в грудь.

— Я следую за остальными. Я киваю головой в сторону женщин, которые продолжают идти через пещеру впереди.

— Не она, Чудак. голос Ред скользит по моему позвоночнику, и я поворачиваюсь, чтобы обнаружить, что она стоит позади меня, подбоченившись.

Язвительный ответ застревает в уголке моего рта, быстро заглушаемый легким движением и топотом приближающихся ко мне ботинок.

Рис несет по пещере две сложенные коробки, доверху набитые овощами. Его глаза прикованы ко мне, пока он шагает по пещере. Их интенсивность слишком велика, и я отворачиваюсь, пока он не проходит.

Позади него тот, кого Рис называл братом — тот, кто обнимал меня за день до этого. Проходя мимо, он останавливается, чтобы поцеловать Реда. За ними тянется вереница людей, раненых, истекающих кровью от порезов, с рубцами и ушибами от побоев. Каждый из них кажется перемещенным, когда они входят в пещеру, несчастный и сломленный. В основном женщины и только пара детей. Мужчин нет.

Молодая светловолосая девушка, лет пятнадцати-шестнадцати, поднимает на меня глаза, как будто отказывается встречаться со мной взглядом, ее платье изорвано в клочья и забрызгано кровью.

Ригс и трое других байкеров замыкают шествие — все они несут припасы и раны, полученные в бою. Сканирование пещеры приводит к осознанию того, что я не заметила вчера. Здесь на каждого мужчину приходится примерно по две женщины. Как будто они запасаются женщинами.

От их вида у меня разогревается кровь, и я бросаю ответный взгляд на Реда, поскольку то, что раньше было сплошным замешательством, внезапно становится явным.

Повстанцы. Те, кто совершал набеги на ульи, крал их припасы.

Дыню вырывают у меня из рук, и я обращаю свое внимание на пожилую женщину, которая обменивает ее на миску дымящегося бульона, кусок мяса и дынный сок в чашке.

— Для Риса. Отнеси это ему.

Гнев бурлит в моей крови, такой горячий, что я могла бы устроить ад в этом месте. Вместо этого я несу этот гнев с собой через пещеру и обратно в комнату, где я проснулась ранее.

Захлопнув дверь, я нахожу Риса, стоящего ко мне спиной и стаскивающего с плеч кожаный жилет. Когда он поворачивается, красное пятно отмечает травму, к которой он наклоняется, как будто испытывая боль.

Хорошо.

— Вот твой ужин. Яд, бегущий по моим венам, просачивается в мой голос, когда я пересекаю комнату и направляюсь к нему.

Он падает в одно из кресел рядом со своей кроватью и машет тарелкой с едой.

Я встаю перед ним и выливаю миску с бульоном, мясом и соком ему на колени, отбрасывая поднос в сторону, но как ни странно, он даже не вздрагивает от обжигающей жидкости.

— Надеюсь, ты будешь гореть в аду, придурок.

Его губы гневно растягиваются, зрелище, которое вызывает улыбку на моем лице, пока я не оборачиваюсь и не вижу Реда, стоящего позади меня.

Ярость окрашивает ее лицо, и все, что я вижу, это вспышку ее кулака, летящего в мою сторону.

Тупая боль пульсирует в моей челюсти, и я поднимаю руку, чтобы потереть ее. Звон цепи заставляет меня открыть глаза, посмотреть на наручники на моих запястьях, и я откидываю голову назад, прислоняясь к ржавому столбу, к которому я снова привязана.

Черт возьми.

Мерцание бра на стене позволяет мне увидеть, что этот столб тоньше, вбитый в щебнистый слой песка.

За столбом длинный туннель без света в конце — не пещера Риса — и я прямо посреди него, лежу на мягком песчаном ложе. Нахмурившись, я переворачиваюсь на живот, дергая за стойку.

— Давай, спящая красавица. Голос Рэда официально стал моим наименее любимым звуком в мире.

Я закатываю глаза и опускаю взгляд, чтобы увидеть, что она стоит у моих ног, ключи болтаются у нее на бедре.

— Я действительно тебя ненавижу.

— Я раздавлена. Правда. Она опускается на колени рядом со мной, и в ту секунду, когда моя связанная рука сжимает брелок, ее лезвие оказывается у моего горла.

— Перерыв на ссание. И если ты попытаешься что-нибудь предпринять, я без колебаний расскажу остальным, что с тобой сбежала Бешенная.

— Ты забираешь меня из пещеры? Недоверие в моем голосе не наигранное. Я нахожу глупым, что она рискнула.

— Мы идем группой. Так безопаснее.

— Я не собираюсь ссать перед кучей сексуально озабоченных мужчин. Я выбираю умереть от отравления мочой, спасибо.

— Это всего лишь женщины. Там есть маленькая тинаджа, где мы набираем воду и купаемся.

Я с отвращением отшатываюсь от этого.

— Ты пьешь из той же воды, в которой моешься?

— Если только здесь кто-то не заболел? Да. На случай, если ты пропустил это, у нас нет такой роскоши, как душ и уютные ванны с пеной. Опуская лезвие, она расстегивает наручники, освобождая мои руки.

— Никто не хочет держать тебя в цепях, но если ты собираешься нести эту чушь, у меня нет причин позволять тебе разгуливать здесь.

— Они делают тебе надрез или что-то в этом роде? Что ты получаешь от порабощения женщин?

— Я уже говорила тебе раньше. Здесь никто не является рабом.

— Ты вытаскиваешь этих женщин из их ульев, чтобы… что? Переспать со здешними мужчинами? Я видела это, так что не говори мне, что ты этого не делаешь.

— Каждая из этих женщин хочет быть здесь, так что следи за своим гребаным языком. Здесь они в большей безопасности, чем там. Она выпячивает подбородок и поднимается на ноги.

— Тебе повезло, что Ригс нашел тебя. Наклоняясь ко мне, она щелкает пальцами, но я отбрасываю ее руку, поднимаясь на ноги без ее помощи.

— Ты бредишь. Единственное, что сделал Ригс, это перевез меня из одной тюрьмы в другую.

— Горди неплохой человек. Конечно, не самый худший. Но он, черт возьми, сделает все, что должен, ради своей семьи. Это включает в себя продажу молодых женщин мужчинам, которые, не задумываясь, отрезали бы язык такому умнику, как ты.

Я не говорю ей, что ей придется отрезать мне ноги, чтобы я не взлетела. Вместо этого я выхожу вслед за ней из пещеры вместе с четырьмя другими женщинами, ни одна из которых не была в группе прошлой ночью.

Как только мы проходим мимо охраны, я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто из байкеров не следует за мной, и направляю свое внимание на свет впереди. Мы преодолеваем конец туннеля, и мои мышцы напрягаются, готовясь к бегству.

Снаружи Ред запрокидывает голову и посылает воздушный поцелуй. Я иду по ее следу к мужчине, расхаживающему по камням со своим ружьем. Соколиный глаз. Ригс сказал, что мужчина не стал бы снимать ничего с нашивкой или киской, но я подожду, пока мы не скроемся из виду, на случай, если он сделает для меня исключение.

Мы идем по тропе, все гуськом, Ред замыкает шествие. Через высокие каньоны мы достигаем области известняка, окруженной кучами сланца. В центре тропинки, врезанной в известняка, находится приличных размеров бассейн с водой — самый большой, который я когда-либо видела в горах, около двадцати футов в поперечнике. Временный, судя по линиям и гребням в скале.

Я оглядываюсь по сторонам, замечая, что мы вне поля зрения Соколиного Глаза, в то время как другие девушки собираются на краю тинаджи.

Глухой удар по моему плечу, когда Ред встает рядом со мной, и я смотрю вниз, чтобы взять флягу и маленький глиняный предмет, похожий на раковину, наполненную каким-то маслом.

— Пошли, принцесса. Ты можешь сходить в туалет там, — говорит она, указывая на дорожку за бассейном, окаймленную кустарником.

— Когда закончишь, возьми немного воды, чтобы вернуться.

Идеально.

— Что это? Я поднимаю глиняную миску, вдыхая аромат, наполняющий мой нос.

— Розовое масло жожоба. От него приятно пахнет.

— Почему я должна хотеть хорошо пахнуть для любого из вас?