Каждый череп — это отнятая жизнь.

Рядом с ними стоит кровать, покрытая тускло-черным покрывалом, под люстрой, как будто прямо с виллы в компаунде. Красивая, но странная в этом месте. Большая коричневая львиная шкура расстелена на полу, которая состоит из квадратных вырезов того, что когда-то было кирпичом, а теперь покрыто щебнем и пылью.

Плач, который я слышала раньше, привлекает мое внимание к другому концу комнаты.

Справа скудно одетая женщина лежит, корчась на полу, ее костлявый зад задран в воздух. Она кричит, как от боли, и я не осознаю, что сжимаю руку Рика, пока он не наклоняется и не шепчет: —Пейотный трип.

Я знакома с пейотом как с лекарственным растением, которое папа иногда предлагал во время болезненных родов в Шолене, но эта женщина явно приняла слишком много. Ее тело долговязое и костлявое, края ее грудей маленькими пиками выделяются на фоне ее в остальном плоской груди. Она царапает и царапает когтями землю, ее слишком худое тело опирается на колени, и мне интересно, приняла ли она наркотик от боли или от удовольствия.

— Старине Рису нравится смотреть, как они извиваются, как червяк на крючке, — добавляет Ригс.

— Женщины всегда рады услужить. Нравится дразнить его, когда он вот так прикован.

Я поднимаю взгляд на мужчин.

В одном я узнаю придурка, который обхватил меня снаружи.

Другой сидит, скрытый в тени, его ноги раскинуты, лицо закрыто маской.

Как и другие байкеры, он носит кожаный жилет с разрезами на рукавах, и я вижу выступающие бугры мышц. В отличие от снаряжения, его снаряжение заработано тяжелым трудом и соединено толстыми руками, которые покоятся на его согнутых коленях. Мышцы, сокрушающие кости.

Он наклоняется вперед, когда я приближаюсь, и я замечаю поразительную синеву его глаз. Они выделяются на фоне бронзового оттенка его кожи и темных волос, убранных с лица. Он поднимает руки, связанные цепями, которые прикреплены от его запястий к стене. Придурок с прежними цепкими руками разблокирует цепи, и таинственный мужчина сидит, потирая запястья, не сводя с меня пристального взгляда.

— Это Рис. Рис, познакомься со своим новым сексуальным даром. Ригз ударяет себя тыльной стороной ладони по виску. — Черт возьми, я имею в виду наложницу.

Я наклоняюсь к Ригсу, не сводя глаз с большого парня.

— Почему ты держишь его на цепи?

— Видишь эти черепа, милая? Он их не выкапывал. У него бывают моменты, которые мы называем провалами в памяти. Толчок сзади толкает меня вперед, и я бросаю свирепый взгляд через плечо на Ригса.

— Посмотри.

— Прежде чем она сделает еще один шаг, обыщи сучку. Гропи скрещивает руки на груди, расставив ноги.

— Тщательно.

— Чувак, она ничем не пристегнута. Горди держал ее в клетке. Уверен, что его придурок-братец уже запустил в нее свои пальцы.

Я хмурюсь на это и толкаю его локтем в бок.

— Обыщи ее.

Другой мужчина, Рис, тихо сидит, наблюдая из тени. Не говоря ни слова. Его присутствие нервирует и интригует одновременно. Как зверь, спокойно рассчитывающий идеальный момент для удара, и я задаюсь вопросом, не должна ли эта взбалмошная цыпочка, извивающаяся перед ним, как дразнилка, стать моим новым выступлением в этой адской дыре.

— Извини, дорогая. Нужно сделать быстрый поиск. Около месяца назад к нам в лагерь пришла молодая девушка, взорвала все наше барахло и двух наших мужчин. Чистые и здоровые самки — это красный флаг в этих краях.

— Ей не нужен гребаный урок истории.

— Ей не помешало бы поздороваться, прежде чем я займусь этим дерьмом, — бросает Ригс через плечо, явно раздраженный, прежде чем снова переключить свое внимание на меня.

— Вытяни руки.

В комнате становится тихо, за исключением Триппи, который стонет в углу, бормоча что-то о духах мертвых.

Нахмурившись, я позволяю Ригсу обыскать меня и, приподняв мои губы, открываю рот. Он достает фонарик со своего бока и заглядывает мне в горло. Исследует мой нос.

— Какое отношение к чему-либо имеют мои нос и рот?

— Бомба, которую она несла, не была пристегнута снаружи, детка.

— Где это было?

Он засовывает руки мне в штаны, и мне приходится схватить его за локоть, чтобы не упасть назад.

— Что за черт! Я визжу, когда он засовывает пальцы внутрь меня, мои ногти впиваются в его плоть. Я хочу ударить ублюдка, но мое тело сковано состоянием шока.

Через несколько секунд он снимает их и качает головой.

— Чистая. И крепче, чем комариная задница, натянутая на дождевую бочку. С ужасом я наблюдаю, как он засовывает пальцы в рот, прежде чем вытереть их о джинсы.

— Тоже сладкая.

Я бью кулаками в грудь Ригса, отбрасывая его на шаг назад.

— Ты когда-нибудь еще раз прикоснешься ко мне вот так и— Движение в уголке моего глаза крадет мое внимание, заглушая мои мысли.

Рис, наконец, встает, возвышаясь более чем на шесть футов. Его волосы выбриты по обе стороны головы, подстрижены сзади и длиннее на макушке, убраны с лица, как у викинга, которого я видела в книгах по истории в библиотеке. Широкие плечи сужаются к узкой талии, а кожа, выглядывающая из-под жилета, испорчена шрамами и чернилами. Какие-то племенные символы украшают его бицепсы, похожие на те, что рисуют уроженцы пустыни, которые татуируют своих воинов острыми костями и древесным углем.

Не секрет, кто альфа этой стаи — я смотрю на него.

Он шагает ко мне, и когда он подходит ближе, я замечаю шрам у его глаза, который тянется вниз вдоль скулы, как будто что-то пыталось вырвать его глазное яблоко прямо из глазницы и потерпело неудачу. Его глаза напряженные, прожигающие меня с того места, где он стоит, всего в нескольких футах от меня, но в них есть что-то знакомое, несмотря на этот шрам. Каким бы сердитым он ни выглядел, в их синеве скрыто тепло. Я видела только одного другого с таким же оттенком, чьи радужки почти светились в окружающей темноте.

Шесть?

— Где ты ее нашел? Звук, который доносится из-под его маски, глубже, чем голос Ригса, но без хрипотцы курильщика. У него сердечный, насыщенный тон, от которого вибрирует моя грудь, а мышцы обвисают от разочарования.

Не шесть.

— Горди говорит, что она пришла с другой стороны стены, — отвечает Ригс.

Мужчина, который обхватил меня руками, делает шаг вперед.

— Это то, чего мы ждали, Рис. Это наша возможность.

Взгляд Риса скользит от моих глаз к моему телу и обратно.

— Ты знаешь, кто я?

Я перевожу взгляд на Ригса и обратно.

— Рис? Байкер, который играет человеческими головами?

Его взгляд не дрогнул, но уголок глаза дернулся.

— Нет. Не она. Убери ее с моих глаз.

Неприятный женский стон прерывает момент и мои мысли, пока я пытаюсь решить, испытываю ли я облегчение или по уши в дерьме.

— Я найду выход сама

— Мои слова обрываются, когда рука Рика закрывает мне рот.

— Что— что ты имеешь в виду? Она та самая! Они здесь не падают с неба, Рис. Щуплый вскидывает руку в воздух, как будто хочет что-то поймать. Чего бы я только не отдала за то, чтобы на него обрушился потолок или обрушился здоровенный валун.

— Я сказал, что не она. Она не похожа на них. Вероятно, она и выеденного яйца для них не стоит.

— Я сам подумал, что она немного тощая. Для шоленской цыпочки. Буровые установки тоже. Здоровенный валун может упасть на буровые установки в любой момент.

— Кого волнует, сколько она стоит! Мы ищем ключ от гребаного королевства. Не выкуп.

— Они не позволят ей вернуться. Рис кружит вокруг меня, и это медленное движение заставляет меня чувствовать себя так, словно я плаваю в океане вместе с акулой.

— Вероятно, я бы ей не доверял.

— Они бы это и сделали, — возражаю я. И после дерьмового дня, который у меня был до сих пор, я бы провел еще одну ночь в Шолене.

— Я хорошо знаю охранников.

— Ты видишь? Нащупывающий подходит ближе, тыча пальцем в сторону Риса.

— Она та самая.

— Хватит! Я сказал, что не она. Взгляд Риса снова падает на меня, и прищур подсказывает мне, что за этой маской скрывается рычание.