Он отодвинул солдата от меня и сказал:

— Расскажи мне о своем детстве.

Что можно было рассказать, а что оставить при себе?

— В младенчестве меня отправили в мир смертных, потому что мой отец хотел меня убить. Меня вырастила моя тетя. Меня любили и ненавидели. После смерти мамы я узнала, что вся моя жизнь была ложью. Я узнала о Вайолет и Трули, и мне так хотелось с ними познакомиться. Когда впервые встретила Трули, я решила не рассказывать ей, кто я такая. Верила, что мы с Вайолет расскажем ей вместе. — я старалась говорить легкомысленно. Но в моем голосе звучала печаль. — В тот день, когда ты проводил меня во дворец, она приказала своим стражникам убить меня. — «это неважно, неважно».

Он становился все более напряженным.

Я ввела в бой своего самого грозного солдата и сказала:

— Ты жалеешь, что встретил меня?

Тишина. Прошла минута, вторая, каждая секунда была более душераздирающей, чем предыдущая.

— Это простой вопрос, Рот. Просто ответь на него.

Он побарабанил пальцами по столу.

— Все было бы проще, если бы мы никогда не встретились. В этом я уверен.

Ауч.

— Но нет, — сказал он и вздохнул. — Я не жалею, что встретил тебя. — не дав мне возможности ответить… да я и не знала, что ему сказать… Рот спросил:

— Я знаю, что ты можешь делать иллюзии и видеть людей. Какими еще магическими способностями ты обладаешь?

Перевод: Скольких людей ты высушила до смерти, Эверли?

Слишком много.

— Пас, — сказала я. Пусть гадает, что еще я могу сделать. Возможно, он начнет бояться меня, как и другие. Тогда дважды подумает о том, чтобы обращаться со мной плохо. А то, что желание рыдать усилилось? Ну и что?

Он выгнул бровь и передвинул одного из своих солдат, интрига вновь зажгла свет в его глазах.

Моя очередь.

— Что ты знаешь о превращении королевы Вайолет из любимой матери в маньяка-убийцу?

Он пожал плечами.

— Она была четвертой женой твоего отца. Трое других не зачали наследника в течение первого года брака, и король их казнил. Всякий раз, когда я посещал Эйрарию или наша семья посещала Севон, Вайолет была тихой и подавленной, напоминая мне вулкан, который вот-вот взорвется. От нее исходило напряжение, и она резко отвечала людям.

— Этот закон — варварство.

— Согласен. С тех пор Вайолет отменила его в Эйрарии, и я так же отменил его здесь.

— Нет, — сказала я, покачав головой. — Я отменила его здесь.

Он ухмыльнулся.

— Да, я слышал о твоей поправке. Женам разрешено убивать своих мужей в любое время, если они будут ими недовольны.

— Что сказать? Расплата — отстой.

Рот слегка улыбнулся, но улыбка быстро померкла.

— Мне пришлось отменить твой закон. Но я отвлекся, — сказал он. — Самые большие изменения в Вайолет произошли после того, как она убила твоего отца. Возможно, потому, что она сделала первый шаг по очень темной дороге.

— Каждое путешествие начинается именно так. Наш выбор определяет нашу дорогу. — намек, намек. «Ты сама идешь по очень темной дороге, принцесса».

Можно ли сказать то же самое обо мне?

— Чем ты увлекалась в мире смертных? — Рот переместил солдата… который затем застрелил одного из моих.

В порыве гнева я чуть не смахнула осколки на пол. Я. Ненавидела. Проигрывать.

— Я ходила на занятия. Научилась танцевать, плавать и фехтовать. Я читала романы и тренировалась в самообороне. Раз в неделю мама заставляла нас садиться перед камином и вязать. Пока я оставалась со своей семьей, я была счастлива. — я бы все отдала за еще один час с моими близкими… ну, хотя бы одну минуту.

Он рассмеялся.

— Я не могу представить спицы в твоих руках… они созданы ни для чего другого, кроме как для нанесения ударов противнику.

— У меня неплохо получается. — я взъерошила волосы. — Я вязала шапку, похожую на мозг, носки, украшенные танцовщицами у шеста, и чехол для парня… ну, ты понимаешь. — мама всегда с ужасом ждала мои работы.

Он снова рассмеялся, но быстро собрался. Неважно. Сила ударила мне прямо в голову. Даже будучи запертой и носящей титул «бывшей мачехи», я влияла на него.

Я передвинула центрального игрока к остальным, чтобы он выполнял роль стражника, и задала следующий вопрос.

— Чем ты увлекаешься?

— У меня нет на это времени. Я провожу совещания, заключаю сделки, препятствую союзу других королевств, обучаю и контролирую споры между гражданами. Раньше мне нравилось собирать пазлы.

— Почему сейчас нет? Они помогали мне успокоиться после долгого дня правления.

Он закрыл глаза, от него исходило восхитительное напряжение.

— Я знал, что ты останавливалась в моей спальне. Твой запах пропитал каждый сантиметр.

Я опять задрожала.

— Не за что.

Он заметил это, и я гадала, что он чувствует по этому поводу. Его глаза пылали жаром.

— К твоему сведению, ты удивила меня. Ты сделала то, чего я долго добивался.

Я еще раз взъерошила волосы.

— Отвечая на твой вопрос, — сказал он, — я перестал собирать пазлы, когда обнаружил, как весело проводить время с девушками.

Я фыркнула.

— Ну, конечно же.

— Ты удивила меня и в другом. Ройцефус зачитал мне стенограммы твоих встреч. Ты мастерски вела переговоры.

Комплимент меня ошеломил.

— Спасибо.

Он усмехнулся, делая следующий шаг. Черт! Он зажал нескольких моих солдат.

Несмотря на успех Рота, он посерьёзнел. Затем мрачно сказал:

— Расскажи мне, колдунья. Нравится ли тебе убивать?

— Нет, — сказала я. — Ты шутишь? Я разделилась на две части, одна половина — горе, другая — печаль. — «слишком много откровенности. Нужно скрывать свои уязвимые места».

Мой солдат выстрелил, убив одного из своих.

— Ты винишь меня в смерти своего отца? — спросила я.

Наступила гнетущая тишина. Затем он сказал:

— И да, и нет.

— Это не ответ.

— Но это единственное, что я могу предложить, — сказал он.

Оказалось, что его ответ был достаточно хорош, чтобы переместить солдата на клетку, только что освобожденную мертвым солдатом, но недостаточно хорош, чтобы сделать ответный выстрел.

— Если бы я освободил тебя сегодня, что бы ты сделала?

Думал ли он над тем, чтобы освободить меня? Надежда горела ярко, одинокая звезда в бескрайней тьме. Такая глупая надежда.

— Я бы вернулась в лес. Мне там нравится. Я бы искала Хартли и преуспела там, где другие потерпели неудачу.

По какой-то причине мое признание разозлило его; он с силой погладил свою челюсть. Он не мог смириться с мыслью, что может меня потерять? Неужели я, даже не попытавшись, поселилась в его голове и теперь живу там бесплатно?

— Твоя мать пыталась убить тебя, — сказал он. — Почему бы не сместить ее и не править Эйрарией?

— Потому что я глупая и все еще надеюсь на примирение? Потому что я люблю Трули? Потому что горожане отнесутся ко мне так же плохо, как и здесь? Выбирай сам. — но… моя жадная сторона все равно хотела это сделать. Сначала мне нужно было взвесить все риски и выгоды. — По твоей логике, я должна забрать Севон у тебя и Фарры.

Вот так просто гнев сменился чувством вины.

У нас был полный багаж, каждое место было забито до отказа.

Я передвинула игрока к пустой клетке, ближе к его линии обороны. Он как завороженный уставился на мои пальцы, и меня охватила какая-то злость.

Я ласково спросила:

— Хочешь прикоснуться ко мне, Рот?

Он громко сглотнул.

— Пас.

Рот уже признался, что думал о нашем поцелуе. Почему бы не признаться в желании большего?

Я поставила своего солдата прямо перед его солдатом. Малыш сделал убойный выстрел, и я ощутила проблеск триумфа. Нужно побеждать чаще.

Рот спокойно воспринял потерю, поглаживая двумя пальцами свой подбородок.

— Ты считаешь себя злой, Эверли?

Это был грубый вопрос, из всех, что я когда-либо слышала.

— Вот что я думаю. Моя мать… женщина, которая меня воспитала… говорила мне, что зло — это знать, что правильно, но все равно делать то, что неправильно. Забудь обо мне на минуту. Вы с Фаррой ведете себя так, будто есть хорошие времена для совершения ужасных поступков… но только для того, чтобы спасти себя. Хочешь не хочешь, но ты оправдываешь свои действия тем, что спасаешь невинных, уничтожая при этом других невинных. Но ведь все ради высшего блага, верно?