– Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте, – говорит рядом с нами юноша с лошадиным лицом и подбритыми висками. У девушки, которая держит его под руку, всё лицо стянуто обидой.

– Я бы всё равно не взяла, – громко высказывается она. – Это того не стоит.

Ее спутник не отвечает: он явно кого-то выискивает глазами в толпе. Но Маша каким-то образом за эти секунды потерялась в полном людей зале.

– Надо с этим что-то делать, – вполголоса говорит почти мне в ухо Морган. – Я всё жду, что он осадит, но он совсем разум потерял.

Я пожимаю плечами.

– Если хочешь знать мое мнение, то думаю, ему не светит. И никому из нас. Этой тетеньке не идет ожерелье, как ты думаешь?

– Она и не будет его носить, – говорит позади нас ясный голос, слышный до последней буквы даже сквозь окружающий гвалт. Мы поворачиваемся. – Этого ей как раз хватит, чтобы закрыть платеж за операцию для ребенка, – пояснила Маша. – Ну что, идем дальше?

...Вот мы с Машей вдвоем сидим на скамейке и смотрим на огромный монитор, транслирующий мультик «Король-лев». Монитор висит над скоплением столиков, за которыми множество детей с родителями уплетают разные деликатесы. Здесь я впервые вижу Машу расстроенной: она не смотрит кино, она разглядывает семьи за столиками, и ее лицо отуманено какой-то грустной мыслью, неведомой мне.

Морган появляется на выходе из кинокафе, и Маша, кажется, рада поводу уйти. Могран тоже переоделся, в очень приличный серый костюм с галстуком, сидящий на нем неожиданно хорошо. Маша задумчиво оглядывает его с ног до головы.

– Это, конечно, не Spencer Hart, но тоже ничего, – говорит он.

– Кэп, – ревниво спрашиваю я, – а у тебя-то откуда деньги?

Морган похлопал рукой по несуществующему карману на рукаве и пояснил:

– Бутончик.

– А!

– Занять тебе?

– Обойдусь.

– Морган, ты изумительно выглядишь, – неожиданно сказала Маша. – Вот именно такие костюмы выгоднее всего оттеняют мужскую брутальность. Такие строгие, тонкие. Сразу начинаешь гадать: действительно ли фигура у этого мужчины так хороша, или это пиджак так хорошо сшит? Хотя ты, конечно, в этом смысле в маскировке не нуждаешься, все-таки стильная одежда несколько подогревает интригу.

Лицо Капитана приобрело комическое выражение. Маша подождала, не ответит ли он чего-нибудь, не дождалась, повернулась и отправилась дальше. Через минуту она уже сидела на корточках перед микроскопической и, очевидно, жутко дорогой собакой, выведенной, судя по всему, путем скрещивания крысы и сурриката. Хозяйка этого чуда генетики, пожилая донна, очень похожая комплекцией и выражением лица на птеродактиля, ворковала с Машей, расплываясь в умильном оскале. Целительница, как я заметил, вообще производила чрезвычайно благоприятное впечатление на пожилых матрон.

– Что там насчет кому-то не светит? – пробормотал Морган.

– Удачи пожелать не могу, – пробормотал я.

…Вот мы с Морганом дожидаемся Машу, которая застряла в книжном магазине. Откуда-то на нас снова выбегает Рыжий. Он влетает между нами сзади, хватает нас под локти и вопит:

– Я буду аплодировать одной рукой, вот так: хоп! хоп! хоп!

Хоть в голосе у него и эйфория, но, как ни странно, зрачки всё еще нормальные и беспорядочности в движениях нет. Разве что расхристанность и распаренность. По светлому коридору за ним в некотором отдалении движется громогласная компания в дредах, худи и умело обнаженных причудливых татуировках.

– Помаду сотри с шеи, – отстраняясь, говорит Морган. – Самому не противно?

Баламут вертится перед зеркальной витриной, проводит ладонью по шее, смотрит на красный след у себя на пальцах – и радостно хохочет.

– О нет, мой привередливый друг! – возглашает он и снова хватает нас под руки. – Мне – хорошо! Чего и вам желаю! А? – он понижает голос и заговорщически кивает на компанию, громко обсуждающую выставку ноутбуков на ближайшей витрине. – На выбор! А?

– Рыжий, – тихо и угрожающе рычит Морган.

– Всё понял! Заткнулся! – восклицает Баламут. – Должен был предложить!

Он вдруг хватается за ухо, и его тон мгновенно меняется на деловой и трезвый:

– Если есть премиум – бери премиум. Если нет – пофиг. Первый возможный рейс, первый. – И снова расслабленным, манерно-капризным голосом: – Чито ви таки меня дергаете по пустякам!..

Он бросает нас и оказывается в центре компании, голося:

– Эй, зайки! Продолжим наши высокоазартные ноктурналии!..

В служебном выходе из книжного магазина я вижу гейт.

…Вот мы медленно взмываем вверх в стеклянном лифте, среди зелени, цветов, водопадов и галерей. Я впервые задаюсь вопросом, какова высота этой башни? Мимо нас проплывает гейт – в широкой полукруглой арке на одном из этажей.

Странно, как их тут было много. Вообще-то это здорово успокаивало.

…Вот мы сидим за столиком в ресторане на самом верхнем этаже молла. Только что мы выяснили, что один из последних этажей полностью занят станцией аэрорельса, но звукоизоляция не пропускает сюда никаких транспортных звуков: здесь – стратосферный свет через стеклянную крышу, умеренные облачка вокруг, ненавязчивая музыка, зал сплошь увит экзотическими растениями. Рыжий вольготно развалился на плюшевом винтажном диване; рядом с ним сидит нога на ногу сухопарый человек средних лет, а на дальнем от нас конце стола шушукается с Машей ухоженная блондинка со значком «ВШЭ». Сухопарый – хозяин молла. Он запросто подошел к нам несколько минут назад, чтобы пригласить воспользоваться его гостеприимством и пообедать в его ресторане. Блондинка – его деловой партнер; а еще она почему-то баронесса. Она очень красива, и в другой компании все взгляды были бы прикованы именно к ней. Но на ее лице нет и следа бешенства или ледяной досады, которыми в основном были отмечены лица всех встреченных нами за последние пару часов красоток.

Видимо, у блондинки с Машей какой-то серьезный разговор. Сейчас Маша без спешки говорит ей что-то, понизив голос, а блондинка слушает, изредка переспрашивая, и смотрит с оживленным удивлением. Сухопарый – я не запомнил его имя – беседует с Рыжим. От нас с Морганом участия в беседе никто не требует, и я отдыхаю: сижу и уже несколько минут разглядываю вид, открывающийся за панорамным окном ресторана. Горизонт круглится рыбьим глазом, вагоны то и дело бесшумно улетают по оси аэрорельса, город внизу лежит, как драное лоскутное одеяло.

–...поиск лобби сейчас тоже превращается в экстремальный спорт, – говорил Баламуту хозяин молла. – Ни на какую устойчивость нам рассчитывать не приходится, все сейчас заняты только тем, чтобы угадать, кто в кабинете удержится на плаву. Хотя, честно говоря, если бы у меня была возможность, я бы, может, тоже предпочел бы не вырабатывать ресурсы, а как-то более фундаментально действовать. Сделать себе имя…

– А эта башня, – лениво проговорил Рыжий, отхлебывая из бокала.

– Ну, – скромно сказал хозяин молла, – в сущности, мы ее еще достраиваем… Приходится держаться за спасательный круг, не у всех же такие таланты, как у вас. Хотя не скрою: мне хотелось бы понять ваш метод.

Рыжий прищурился, рисуясь. Он, поглядывая в андроид, царственно раскинулся на диване и медленно, как лекарство, глотал шампанское. Слушать, как его восхваляют, он мог часами. Мне вдруг стало скучно.

5.

Я думал, выдержу дольше, но я терпеть не могу такие места, как этот молл. Не помогают мне обычно при этом ни образованные блондинки, ни стратосферный свет за окном, ни райская музычка.

– А это, значит, важнее всего? – спросил я сухопарого. – Держаться на плаву? Угадать, за кого держаться? Это, вы думаете, вас спасает?

Морган отвлекся от сканирования зала и посмотрел на меня внимательно.

– От чего спасает? – взглянув на Рыжего, осторожно переспросил хозяин молла.

– Ну, от того, от чего надо человеку спасаться. Есть ведь такие вещи? Вы ведь наверняка в жизни не только тем занимаетесь, что решаете проблемы и обедаете в хороших ресторанах в хорошей компании. Уж точно это не было раньше целью вашей жизни.