Конвоир и заложники приблизились к одиноко стоящей выкрашенной в розовый цвет двери, с большой табличкой написанной уставным шрифтом. Табличка гласила: “Комната для групповых занятий по развитию гендерной идентичности”.

Конвоир и заложники быстро вошли в комнату, и обнаружили что она была закрыта в момент утечки ядовитого топлива. И там можно было дышать без акваланга. Но то, что Нимхэ там увидел, перехватило его дух. От смеха.

Огромное помещение с ярко раскрашенными стенами и пёстрыми пуфиками вместо стульев едва освещали два больших иллюминатора. Под стенами стояли широкие мягкие диваны а в центре, как языческий идол, стоял шест для стриптиза, окруженный низким подиумом. На тумбочках стояли коробки со всевозможными наркотиками а на вешалках висели не менее разнообразные наряды с приспособлениями для плотских утех.

Больше всего рассмешило Нимхэ безумное, абсурдно невообразимое количество мягких и твёрдых предметов, для самоублажения безумцев всех гендеров. Их было так много, что сложно было определить цвет ковра, лежавшего под ними. Нимхэ хотел было взять перчатки чтобы рассмотреть некоторые экземпляры поподробнее, но побрезговал.

— Да уж. — сказал Нимхэ отдышавшись от смеха — У меня есть одна из самых дорогих прогулочных яхт, но комнаты для оргий там нет. Мне даже в голову не пришло бы её проектировать!

Бывший капитан и санитар только пожали плечами и посмотрели на Нимхэ, как на еретика. Нимхе посмотрел на своих заложников с состраданием, как на пациентов психбольницы размером в четверть континента. Но вдруг внимание Нимхэ привлёк один полуметровый предмет из дешевого пластика, цвета маджента.

Это была некачественная секс игрушка, выполненная в форме женской статуи католического образца, с лицом выражающим скорбь. Нимхэ почувствовал себя мерзко. Ему захотелось помыться, и как в сказке смыть с себя эльфийскую кожу а с ней и последние семьдесят пять лет жизни. Хотя он и не принадлежал ни к одной христианской церкви, у него в друзьях когда-то было полно приличных и честных христиан, а средневековое христианское искусство Нимхэ считал самым продвинутым и утонченным в истории человечества.

— Прости меня Дева Мария, но даже мне тяжело видеть твой образ в таком месте. — сказал Нимхэ и грустно закрыл глаза.

Лицо Нимхэ перекосил гнев. Он яростно топнул ногой и разломал кощунственный образ. Он медленно поднял глаза на резидентов Нового Содома и, дыша как разъяренный бык, медленно направлял свои пистолеты на кощунников.

Заложники смотрели на него с недоумением. Но взбесить самого опасного и разыскиваемого человека на земле, да ещё до такой степени - это мало кому удавалось. И на их лицах постепенно начала проклевываться усмешка. Они были рады задеть чувства столь страшного врага, и Нимхэ понял это.

— Я понял, почему я оказался на убогом корыте из shithole country. — сказал Нимхэ тихим хриплым голосом — Высшие силы привели меня сюда, на это поганое днище. — добавил он и усмехнулся.

— Хэх, — посмеялся Нимхэ отвернувшись в сторону — Видимо на то воля Небес, что я не заморал свои руки об… Об… Об вот это вот всё. — сказал себе Нимхэ и брезгливо указал пистолетом в левой руке на стоящую поодаль парочку.

Он оглядел свалку пластикового барахла, и среди осколков заметил электронную схему управления вибромотором. Это был солидного размера микропроцессор довольно свежего года выпуска, и стоил явно очень дорого. Такой процессор был не в каждом самолёте, и в сотни раз превосходил своей мощностью и объёмом памяти всю космическую программу Аполлон.

Нимхэ подумал что это очередной английский жучок, которому, вообще то, самое место на американском военном корабле, особенно там где моряки говорят в непринужденной обстановке. Нимхэ разломал ещё один экземпляр хлама, и нашел там ещё более мощную электронику, солидный аккумулятор и сложную систему электрической микростимуляции.

Нимхэ скривившись посмотрел на парочку, и горько усмехнулся. Они были ему так отвратительны, что он даже поленился складывать слова в предложения.

— Ломай. — сказал он, и указал пистолетом на мусор, хрустящий под ногами — Чипы в мешок. Быстро!

Солнце ещё не успело подняться в зенит, а на палубе у шпора мачты уже расположилась кустарная схема из отборной английской электроники и подключилась к спутниковой антенне. Все аккумуляторы были собраны в единую батарею, и служили источником питания для связи с британцами. Нимхэ расправил уши, и наклонившись над одним из процессоров стал слушать индуктивные наводки, которые плодили сигналы передаваемые по однополосной шине данных.

Процессор загрузился, и принялся связываться со спутником, но не через корабельную антенну, а через свою, встроенную в чип. Подумать только, британцы слышали каждое его слово, каждый его код, каждую его команду. Они ждали его.

— Эй ты, сюда! — сказал Нимхэ бывшему капитану.— Это барахло, кто его купил?

— Это государственная программа министерства здравоохранения… — замямлил заложник.

— Не ври мне! Я не поверю что этот дорогущий хлам куплен на деньги налогоплательщиков! — Нимхэ схватил капитана за ухо и ткнул его носом в палубу.

— Я не знаю, я не знаю что это! Такое на всех военно морских судах есть!

Нимхэ растерянно отпустил руку, он не мог поверить до какой степени опустилась некогда самая технологически продвинутая держава.

— Знаешь что эти процессоры на порядок мощнее, технологичнее и надежнее, чем то старьё, что стояло в твоем бортовом компьютере? Ты вообще что ли мышей не ловишь? Что важнее, сраку пощекотать или профукать подлодку? Это вообще военно морской флот, или плавучий притон?

Вдруг Нимхэ увидел как освещённая часть палубы сверкнула ультрафиолетом. Затем снова. И снова. Нимхэ посмотрел на солнце. Он мог увидеть естественные выбросы гамма лучей, и иногда их даже замечал. Для него они были похожи на вспышки молний, только в яркий солнечный день.

Он снова наклонился к процессорам и стал слушать наводки на проводах питания, которые неизбежно возникают при работе встроенного радиопередатчика. Но когда он наклонился, его взгляд упал на солнечную тень от надстройки. Вдруг сверкнула ещё одна вспышка, которая осветила часть неосвещённой поверхности. Тень от солнца и тени от солнечной вспышки почему-то не совпадали. Вспышка ещё раз сверкнула, и процессоры перезагрузились.

Кристаллики соли при попадании на них гамма лучей ясно блеснули ультрафиолетом. Для нимхэ это было как для обычного человека блик от электродуговой сварки. Гамма ещё раз сверкнула, и окончательно выбила процессоры из строя. Они беспомощно застряли в бесконечном цикле перезагрузки.

— Ничего не понимаю! — Вскочил Нимхэ и сказал, задумчиво дёргая себя за волосы.

Но вдруг, тело Нимхэ как будто наэлектризовалось изнутри. Вся нервная системма звенела как натянутая струна. Он почувствовал то, что не смог бы почувствовать ни один человек, и даже никакой другой эльф. Это была знакомая сила, известная только ему. И то, только потому, что он сам её и открыл.

Нимхэ молниеносно схватил капитана и зашвырнул его в дверь. Он обхватил его орущее тело и стремглав понесся поглубже внутрь корабля, чтобы спрятаться от модулированного рентгеновского луча, которым он долгие годы лепил свое эльфийское тело как из глины. Да. Это была та самая технология, что лечила генетические расстройства в клетках, возвращала изуродованным людям красоту, а красоту Нимхэ сделала почти вечной.

Нимхэ не знал что делать. От рентгена не просто спрятаться, особенно учитывая тот факт, что его проникающая способность зависит от мощности излучения. Нимхэ метался по отравленному кораблю волоча за собой капитана как дамскую сумочку. Но потом наконец придумал.

— Где камбуз?

— Там.

— Холодильник там есть?

— Да.

— Тебе не повезло урод. Ты только что спас жизнь террористу! — засмеялся Нимхэ и побежал прятаться от радиации в холодильнике.

Он отстрелил замок так чтобы дверь не захлопнулась, швырнул заложника в холодильник и прикрыл окошко стопкой металлических подносов, аккуратно прикрыв дверь изнутри. Заложник присел на пол холодильника и заглотил пару таблеток из кармана.