— Вы правы, я прекрасно выспалась и готова навестить Лео. Хоть вы расскажите мне о нем. Прошу вас, мистер Лоуренс. То, что я представляю сейчас, вероятно, много хуже того, что есть на самом деле? Он был на складе во время взрыва? – я тараторила как заведенная, плюнув на то, что горло горит так, будто в него залили спирт и подожгли.

— Он спит. На руку и грудь наложили швы, а вот с ногой придется еще повозиться. Но он держится молодцом. Все время спрашивал о тебе. Но мы не сказали, что ты в соседней комнате, - бодро ответил мистер Лоуренс.

— Хорошо. Но опасности ведь нет? – аккуратно спросила я.

— Уже нет. Он полез на склад после взрыва и попал под еще один. Вытащил парочку тунеядцев, по вине которых это произошло. Ногу прижало обрушившейся стеной, но именно она и спасла его от смерти. Полежит пару месяцев, потом походит с тростью и снова будет в строю. Это совершенно точная информация, - закончил мистер Лоуренс.

— А где мы? – осмотревшись, спросила я. Белый потолок, светлые обои в игривый цветочек, покрывало в тон и кресла с изящно изогнутыми спинками не делали комнату похожей на больничную палату.

— Дома у одного очень хорошего человека. С нами приехал врач. Он все эти дни занимался только вами, - ответила Елена, поправляя растрепавшуюся прическу.

— Скоро будет обед. А после него всем нам нужно хорошенько отдохнуть, - подав жене руку, почти пропел мужчина, который чуть не потерял недавно своего сына. Елена заулыбалась, встала и пошла за ним.

— Я покормлю тебя, как только будет готово. Лежи, и тогда, возможно, к вечеру мы сможем отнести тебя к Лео, правда? – она обратилась к мужу, и тот уверенно кивнул.

— Я лично отнесу тебя в соседнюю комнату, - подтвердил мистер Лоуренс.

Они вышли, а я не могла найти себе места. Хотелось встать и идти к мужу. Сначала я села. Голова кружилась, но с каждой минутой я чувствовала себя всё увереннее. Выпила еще воды из оставленного Еленой на столике стакана. Чтобы не упасть, оперлась о стол и опустила одну ногу на пол. Потом вторую.

Встать я не решилась, да и шум в коридоре намекал, что если меня поймают на ногах, могут не отнести вечером к Лео.

— Я знала, что ты не сдашься, - Елена вошла, а за ней женщина с подносом. Она составила на стол пару тарелок, кружку с ароматным настоем и медом, запах которого я учуяла моментально. И поняла, как хочу есть.

— Горло. Оно так болит, что вряд ли у меня получится что-то съесть. Вода глотается с таким трудом…

— Это очень жидкая каша, Вики. Кстати, твоя каша! Когда я попробовала ее впервые в Бостоне, просто влюбилась. Я ела такую дома в детстве. Наша кухарка перетирала овес в ступке, а потом варила его в молоке. Когда Лео был маленьким, этот рецепт всегда спасал меня, - Елена взяла глубокую миску с кашей, и я отметила, что она жидкая, как сливки.

— Да, моя бабушка делала такую кашу, - ответила я и улыбнулась.

— Ее можно пить, милая. Так вот, когда я узнала, что ее производишь ты, - Елена закатила глаза и принялась расхваливать мои знания в области кашепроизводства, аккуратно помогая мне держать миску, пока я пью теплую слизистую жидкость. Горло сопротивлялось, но это оказалось куда проще, чем я себе представляла.

Я выпила все, что было в миске, и попросилась в туалет. Елена настаивала на низеньком, как миска, горшке, но я чуть не захныкала, умоляя ее проводить меня в соседнюю комнату. Мне нужно было проверить свои силы. Я должна была сходить к Лео.

Она сдалась, и через пять минут мы доковыляли. Я могла бы скорее, но она не позволяла делать резких движений.

Потом я выпила настой и улеглась, пообещав, что не двинусь с места, пока моя помощница не пообедает. Я поклялась всем, чем могла, чтобы она, наконец, поверив, вышла.

— Господи, спасибо тебе за этих людей, - прошептала я и безмолвно заплакала.

Не поняв, как я заснула, открыла глаза и обнаружила за окном красный, как кровь закат. Елена сидела в кресле и тоже любовалась видами, открывающимися из окна.

— Если бы у тебя был сын, ты сделала бы все ради его счастья? – вдруг спросила она, и я вздрогнула. Она не поворачивала головы, но как-то поняла, что я не сплю.

— Все, и даже больше всего возможного, Елена, - ответила я и поняла, что мы говорим на русском.

— Я знаю, что ты его счастье, а он – твое. Теперь я знаю, что это не договорной брак, Вики, - она повернулась и посмотрела на меня так серьезно, что мне стало не по себе.

— Больше не договорной, - сухо ответила я. В голове было так светло и ясно, что если бы не першащее горло, можно было бы подумать, что этой болезни и не было.

— Тогда… расскажи мне все. Даже если думаешь, что мне это покажется сумасшествием, - Елена улыбнулась и, видимо, чтобы не заплакать, прикусила нижнюю губу

Несколько минут я просто молчала, обдумывая слова Елены. Адекватный человек вряд ли поймет то, что я могла рассказать, но мне почему-то так захотелось хоть с кем-то поделиться…

— Незадолго до нашего знакомства с Лео я чуть не утонула в холодной реке. Все бы ничего, живи и радуйся, что спаслась. Но я не помню ничего, что было со мной до этой самой реки. Зато я… помню сейчас другую жизнь. Там я прожила в России с самого рождения и до девяноста лет. Может вам покажется это совершенно сумасшедшим, но там я родилась намного позже вашей смерти и даже смерти Машеньки, дочери Веры Борисовны. Я умерла в двухтысячных, но знаю всю историю страны и до моего рождения. Вы хотите знать больше? – на чистом русском, используя сложные обороты речи, медленно и вдумчиво начала я. Говорить о том, что я потомок той маленькой девочки, дочери ее близкой подруги, я не стала. Это выглядело бы совсем неестественно. Одно дело, когда это не касается тебя, а совсем другое – когда…

Елена смотрела на меня, не мигая. Я понимала, что она ждала более естественного рассказа о какой-нибудь гувернантке, научившей меня русскому и поделившейся со мной россказнями о России.

— Да, Вики. Это и правда похоже на…

— Бред сумасшедшего? Тогда лучше вам не стоит этого знать. Потому что я знаю все, что нас ждет. И вы окажетесь в куда лучшем положении, чем ваши знакомые с родины.

— Рассказывай, - выпалила она, и я, выпив целый стакан воды, начала. В красках, с деталями, о которых мне было известно еще со школы и от моей бабушки, я описала будущее своей когда-то страны. Елена смотрела на меня неотрывно, только иногда нервно сглатывала. Мне казалось, временами она забывает дышать.

Когда я закончила, без подробностей рассказав о своих последних годах жизни, мы обе молча смотрели в черный квадрат окна до тех пор, пока на улице не зажгли фонари.

— Придумать такое сложно, - наконец почти прошептала она.

— Я не знаю, что правда: то, что я помню оттуда, или моя жизнь сейчас. Так что и ответов у меня нет. Но я хорошо знаю жизнь, за исключением одного: любви и детей. Сейчас, когда у меня есть Лео, я хочу жить как никогда, Елена. Решайте сами, что делать с этой информацией и как относиться ко мне после моего рассказа. А сейчас проводите меня, пожалуйста, к мужу, - я откинула одеяло, спустила ноги и села.

— Так вот почему ты кричала о своих ногах…

— Да, там, в лагере, когда я вышла из палатки, услышав взрыв, вдруг поняла, что не чувствую ног. Кто-то занес меня обратно и положил на кровать. Но не закрыли дверь, как вы уже сказали.

— Это Оскар. Он приехал в лагерь следом за тобой, - помогая мне встать и надеть халат, ответила Елена.

— Оскар? Какого черта? Он не планировал поездку. Я была уверена, что он останется в поселке, - я застыла от этой новости. В тот момент я не запомнила ни голоса, ни лица, да и не видно было ни черта в этой кромешной темноте с проливным дождем.

— Не знаю. Он же часто ездил к Лео.

— Хорошо, это оставим на потом, - решила я, но молча продолжала вспоминать ту ночь. Как он занес меня, раздел, уложил. Я же давала понять, что не могу говорить, что мне плохо. А он ушел. Ладно, если бы это был чужой человек, Я ведь так и подумала. Подумала, что он торопится к месту взрыва. Но оставить меня в холодной палатке с открытой дверью… и не вернуться потом до самого обеда?! Даже когда уже Лео отвезли к врачу!