Проводив Лиззи с обедом на участки дороги, я занялась овсом: промыла две миски зерен, рассыпала на полотенце, чтобы они просохли, добавила поленьев в печь, чтобы к моменту, когда моя кашица будет готова, можно было просто поставить в нее противень.

Сэм по моей просьбе приладил небольшие жернова к столу и занялся дальше своими делами, наблюдая краем глаза за моими нехитрыми действиями.

После того как овес прошел первую разминку, я начала частями перетирать его в каменной ступке. В кашицу я добавила немного соли и сахара, разлила получившуюся смесь на противне и поставила в печь. Важно было не зажарить, а хорошенько пропечь и высушить мое изобретение. Я не знала, когда и где были изобретены овсяные хлопья. Но надежда на то, что если они уже есть, мои будут лучше, теплилась.

Вернувшаяся Элоиза, как и Сэм, не задавала лишних вопросов, мыла посуду, потом помогала Сэму. Но наблюдала за тем, как я вынула из печи свою первую хрустящую штуковину.

— Мисс, я вам могу чем-то помочь? – Лиззи, накормив кур, полила зеленые ростки тыкв, которые в этом климате росли как на дрожжах, и некоторые даже планировали в ближайшее время зацвести.

— Сейчас пока только смотреть. Но когда я доведу рецепт до идеального, надеюсь, будешь заниматься этим со мной, - ответила я, рассматривая горячий хлебец на противне. Нужно было, чтобы он высох окончательно. И потом еще раз пропустить его через жернова. Этого будет достаточно, чтобы получить мелкую крошку. Я надеялась, что получу при заваривании кипятком ту самую кашу, которую ела в детстве.

Не утерпев, я отломила хрупкий кусочек и положила в рот. Соли было достаточно, сахар лишь больше раскрывал соленость, а не делал чипсы сладкими. Вкус овсянки моментально разлился во рту, и это мне понравилось. Жевалось легко, острые края моментально ломались. Совершенно точно это можно было использовать как перекус или сладость к чаю, если добавить побольше сахара.

Я поломала остывшую лепешку, пропустила через жернова и оценила получившуюся смесь. Никто бы даже не догадался, что раньше это было обычным овсом, который едят лошади и беднота.

Попросив Элоизу вскипятить воды, я поторопилась к печи, где жара оставалось еще достаточно. Еще одна порция перемолотого овса должна была стать сладким десертом, который американцы будут есть на завтрак. Сладкие хлопья с молоком!

Добавив вдвое больше сахара, я решила следить за лепешкой, чтобы она не подгорела. Сахар свое дело знает. В идеале было: запекать пресные хлопья, а потом пропитывать их сиропом. Но на этой стадии, где я планировала сделать только быстрозавариваемые каши, мне нужен был удобный, быстрый процесс.

С этим коржом мне хватило тридцати минут. Попрыгав возле печи все это время, боясь, что он слишком подрумянится, поняла, что проще добавить сладости в готовый порошок.

— Вылей в эту миску половину кружки кипятка, - попросила я Лиззи. Сэм тоже подошел к нам и присел за стол, отложив свою работу. – И еще одну вот в эту. А потом накрой обе чистым полотенцем, - я поставила на стол две разные смеси, чтобы оценить, как они будут завариваться.

— Хорошо, мисс, - Элоиза хорошо усвоила урок и трудилась, не задавая лишних вопросов.

— Сэм, а ты засеки время, когда она выльет кружки в миски, - я решила, что стоит оставить их минут на десять, но руки тянулись снять полотенца и проверить.

— Мэм, прошло семь минут, - Сэм заметил мое нетерпение, да ему и самому хотелось скорее узнать, что там, под полотенцем.

— Давайте глянем. Элоиза, неси три ложки. Будем втроем оценивать эту новинку. Никто не видел подобного? – я решила спросить хотя бы моих помощников.

— Никогда, мисс, - раскрыв миски, почти шепотом сказала Элоиза. Сэм подтвердил ее слова, покачав головой.

— Это же каша! – Сэм первый среагировал на вкус несладкой смеси, которая и правда так хорошо заварилась, что полностью передавала вкус овсянки. Но кашу нужно было варить минут тридцать, а то и больше, а мы приготовили ее за семь минут.

— А это? – я предложила попробовать вторую, с сахаром.

— Тоже, только очень сладкая! – распробовав, ответила Элоиза. — Значит, нам не нужно будет каждый раз варить ее на завтрак? Мы просто перемелем и зажарим заранее, как это сделали вы, и будем заваривать кипятком прямо перед завтраком? – моя служанка нашла в этом изобретении плюсы, но она не смотрела шире. Конечно, любая хозяйка, имея под рукой такую вот сухую смесь, которая при правильном хранении будет лежать сколько угодно, быстро оценит ее плюсы. Но я ориентировалась не на них. Хотя этот рынок сбыта тоже мог принести немало. Я хотела сделать эти каши любимым продуктом для рабочих. Их очень много, все они готовят «на коленке». И я надеялась, что они оценят такой продукт.

— Да, мои дорогие! Вечером мы все покажем Лео. Думаю, он оценит, а мы начнем пока среднее производство, - задумчиво ответила я, понимая, что нам нужны деньги. Просить их у Лео было бесполезно: я прекрасно знала, что парень живет на зарплате, которая с трудом покрывает его самые насущные потребности. Плюс он много тратит на книги, на испытания и на новые агрегаты.

— Среднее? Вы о чем это? – не выдержала и полюбопытствовала Лиззи.

— Значит, сначала мы попробуем сделать такие смеси своими руками. Как можно больше, чтобы продать. А потом на вырученные деньги мы сможем уже заказывать какие-то машины и производственные печи. Не на ручных же жерновах мы будем готовить тонны этой каши.

— Тонны? – Лиззи, похоже, даже испугалась.

— Да, Элоиза. Это наша возможность сколотить свой капитал. А если никто не узнает рецепта, мы сможем в первые годы заработать очень немало. И сможем жить здесь и дальше, если построим завод.

— Но мы не успеем до осени, мисс, - заметил Сэм. И это было правдой.

— Вот поэтому пока у нас будет ручная работа. Наймем еще пару рук, опробуем несколько вариантов, наладим какую-нибудь упаковку и начнем продавать. У нас под боком, не считая наших землекопов, целый карьер с углем. Там людей, как муравьев в муравейнике, Сэм. Элоиза, если ты не против трудиться, я научу тебя самой первой: мы сможем работать, постоянно меняясь. А когда здешние оценят нашу новинку, мы отправим несколько экземпляров в лавки города. Можно будет взять предоплату. Только, боюсь, нам никто не поверит, чтобы заплатить вперед.

Я вспомнила о колье и паре колец, которые могли представлять ценность. Камни, которые, я совершенно точно в этом уверена, были теми самыми камнями из бабушкиных серег, я продавать не планировала. Они точно что-то значили. Они могли быть проводниками в это время или же просто оказались здесь по какому-то стечению обстоятельств.

Когда я получила деньги от жильцов, решила, что пора платить зарплату. Сэм и Элоиза даже удивились. Сэм настаивал получать поменьше, поскольку он здесь и спит, и харчуется. Но я напомнила, что перебиваемся мы именно его кроликами. Не его бы навыки, не видать нам мяса и рыбы. Благодаря его стараниям мы даже начали коптить и сушить крольчатину. Да, жестковата в этом виде, но запас, как говорится, карман не тянет.

Все свободное время я занималась овсом: искала, как можно быстрее и легче разминать зерна, ведь это было самой сложной частью работы. Потом, исходя из моих изысканий, можно было начать переводить все на более серьезные рельсы.

Заметив, что Лиззи занята, я прихватила чистое белье, полотенце и отправилась к реке. Но сначала повернула к крыльцу мадам Ирэн. Луис, сидящий с трубкой на крыльце своей таверны, фыркнул на меня и отвернулся с таким выражением лица, будто я не прохожу мимо, а иду его раскулачивать, чтобы оставить бедного трактирщика без штанов.

— День добрый, Луис! – вырвалось у меня, когда мы встретились взглядами.

— И у вас, мисс, хватает стыда говорить со мной? – сквозь зубы прошипел он.

— Я у вас ничего не украла, мистер. Я лишь искала работу. И вот нашла. Вечерами у вас все так же людно. Мужчины пьют, галдят, дебоширят, как и раньше.