В альгонгкской докембрийской эре местами встречены водные фауны, по-видимому, морские, которые содержат богатую, сложную разнообразную жизнь бесскелетных организмов. Это могли быть и морские отложения, но, учитывая правило Ромьё (п. XVIII), могли быть и водные бассейны суши. Изучение эмбриологии показывает для ряда классов, что происхождение всех их, например, позвоночных, имело место в водной среде.

Предки современных сухопутных организмов водные. Это, по-видимому, ясно и для растений, и для животных. Нет на это указаний, сколько знаю, только для насекомых.

Мы живем на геологическом переломе, когда биосфера переходит в новое состояние – в ноосферу (§ 1).

Любопытно, что по массе и по количеству форм неясно, кто господствует сейчас под тропосферой, человек или насекомые. Надо иметь в виду, что в аспекте эволюции видов микроскопическая жизнь мало научно охвачена.

ХХ. Земля как планета. Двадцатое эмпирическое обобщение исходит из глубины веков, но только в наше время – в XIX, в XX столетии – оно реально может быть выражено, и с ним приходится все больше считаться, ибо геология и планетная астрономия достигли сейчас впервые по точности работы сравнимого развития.

Рассматривая Землю как планету, мы можем утверждать, что изучение нашей Земли есть не только изучение индивидуальной планеты, но может быть распространяемо на логическую категорию природных тел, к которым принадлежит наша Земля, и вывод из ее изучения может быть распространен на недостижимые нам реально небесные тела.

Больше того, мы можем выделить из планет ту небольшую группу «земных планет» (Венера, Земля, Марс), которые отличны от «гигантских планет» и от спутников планет (§ 31).

Много тысячелетий тому назад человек понял, что Земля есть звезда – планета. Уже халдеи за три тысячи лет более или менее ясно это сознавали, и от них, по-видимому, это знание перешло к малоазийским грекам. В их среде в Малой Азии зародилась эта основная идея человечества.

На наших глазах малоазийские греки после Первой мировой войны были выселены на европейский материк и на прилежащие острова из исконной родины эллинской научной мысли. Их не осталось в их родном очаге.

Аристарх на острове Самосе (ок. 320–250 гг. до н. э.) первый по преданию понял правильно, что Земля есть планета, подобная Венере и Марсу, которая обращается вокруг Солнца. Тем самым он поставил нашу Землю в реальности как планету.

Но только после Коперника и открытия телескопа это представление получило реальное обоснование. Галилей здесь играл решающую роль.

Однако только в XIX столетии геологи стали интересоваться планетами с этой точки зрения. Здесь следует, думаю, по справедливости вспомнить французского геолога С. Менье, который сознательно, едва ли удачно, хотя идейно правильно, проводил эту точку зрения. Академик А. П. Павлов в Москве (1854–1929) стоял прочно на этой точке зрения, но не опубликовал результаты своих исканий.

Планеты являются максимальными нам известными сейчас космическими телами, в которых вещество находится в твердом состоянии. Звезды находятся в газообразном состоянии, как и наше Солнце, может быть, и жидком?[294]

Твердое состояние, с другой стороны, является единственным состоянием пространства, в котором в живом веществе может проявляться мысль (§ 19), которая является, очевидно, мощным явлением в планетном масштабе.

25. Вернемся к XII эмпирическому обобщению (§ 24, п. XII, § 43), к вопросу о коренном непереходимом отличии живого и косного вещества биосферы.

Здесь мы не можем стоять сейчас только на эмпирической почве. Мы должны временно выбирать между двумя проявлениями, как будто единственно эмпирически возможными, различия между живым и косным веществом, между двумя научными гипотезами, не выходящими за пределы эмпирически установленного.

Мне кажется, мыслимы при этом условии две такие возможности: во‑первых, допущение, что геометрический пространственный субстрат живых организмов резко иной по сравнению с таким же субстратом косных тел и явлений. По этому пути я шел в предыдущих работах[295].

Но дальнейшее размышление над этим явлением заставило меня искать другую более глубокую причину.

Для живого вещества понятие пространства не может охватить явления, в нем происходящие, в той степени, в какой оно охватывает их, например, в кристаллах.

Нигде в окружающей нас природе время не выдвигается в такой степени и в такой организованности, как в живом веществе.

Большой заслугой французского философа и крупного биолога А. Бергсона (1859–1941) было то, что он более ярко и глубоко выдвинул значение времени для живых организмов по сравнению с косными естественными телами биосферы.

В основе явлений симметрии в живом веществе время выступает в такой форме и в таком значении, в каких это не имеет места в косных телах и в явлениях биосферы.

Здесь, мне кажется, в основе геометрических представлений ярко проявляется не столько пространство, сколько новое, входящее в понимание испытателя природы XX века более сложное понятие о пространстве-времени, отличном от пространства и от времени.

Живое вещество – это единственный пока случай на нашей планете, в котором именно пространство-время, а не пространство реально выявляется в окружающей натуралиста природе. Это пространство-время не есть то пространство-время, в котором время является четвертым измерением пространства – пространства математиков (Паладий, Минковский) и не пространство-время физиков и астрономов – пространство-время Эйнштейна (§ 21).

Проявляющееся в симметрии пространство-время живого вещества в его окружении характеризуется: 1) геологически вечной сменой поколений для всех организмов, 2) для многоклеточных организмов – старением, 3) смерть есть разрушение пространства-времени тела организмов более или менее случайное. «Борьба за существование», то есть борьба за жизнь при геологическом изменении среды жизни есть, по существу, борьба со смертью – исчезновением – на нашей планете данного организма, если он не изменится.

В ходе геологического времени это их наиболее характерное свойство – отличие всего живого – выражается эволюционным процессом, меняющим скачком морфологическую форму организма и темп смены поколений. Смерть не наблюдается в косном веществе планеты, в его естественных планетных телах. Ее нет в минералах или в кристаллах. Есть разрушение от внешних влияний, к которым косные естественные тела, как целое, относятся инертно (см. § 43).

Эволюционный процесс на нашей планете есть свойство только живого вещества.

26. В § 6–10 я остановился на наиболее ярком проявлении на нашей Земле и на планетах вообще кристаллических пространств кристаллического состояния твердого вещества. О значении твердого вещества в планетах см. § 28–29.

Кристаллическое вещество не охватывает всего твердого состояния вещества (см. § 29).

Мы видим две формы проявления кристаллического вещества: кристаллические пространства и кристаллические многогранники – монокристаллы. Они являются объектом новой науки, создавшейся в конце XVIII века и достигшей в XX веке чрезвычайного совершенства – кристаллографии.

Она является в настоящее время одной из самых совершенных физических дисциплин. Она не захватывает, однако, всего твердого состояния вещества.

Общая научная, эмпирически обоснованная теория твердого состояния вещества пока отсутствует.

Нам легче всего разобраться в этих явлениях, если мы сравним объекты кристаллографии с той частью физики, которая изучает жидкие состояния вещества. Теоретически учение о жидких состояниях материи далеко отстало от кристаллографии.

Мы знаем – в окружающей нас природе – в биосфере, что физические однородные капли жидкости могут давать огромные в планетном масштабе скопления в одной более или менее однородной связной массе. Например, Всемирный океан охватывает около 75 % всей массы земной коры (биосферы).