— Для чего, Альбрандт? До меня доходят сведения о странных авантюрах с твоим участием в последние дни. Про грифонов я тоже знаю. Ты что-то держишь на уме и не посвящаешь в планы альфу, говори.
Юра глянул на Полину. Прочистил лёгкие долгим вздохом и ответил:
— У нас есть решение по конфликту с королём. Мы можем дать отпор силам альянса.
— И каким же образом?
— Вот, — Юра указал на жену, — эта дудка. А вот её первый владелец. Трубадур вернулся, раттенменши.
Моментально сотни носов и глаз устремились на Полину. Она вновь ощутила себя так, словно во сне пришла на работу голой. Робея, но не сдаваясь, вытащила из камуфляжки и показала собранию шалмей. Венедикт Карлович во втором ряду опустил голову и посжимал жилистые руки. Настал момент истины.
— И-и-и, что вы намерены делать с ней и с дудкой? — Эрфольг говорил быстро, и в его властном тоне Полина уловила не более, чем высокомерное раздражение.
— Играть, — как очевидность заявила она, на секунду пересеклась взглядом с мужем и — благо трость уже была вставлена в инструмент — поднесла оружие к губам. Стремительная мысль пронеслась в голове — что она не успела опробовать дудку, примериться, настроиться, обкатать — но было поздно. Первые ноты марша разлились над коллектором. Шалмей звучал слабее гобоя, но акустика делала своё дело. Пальцы Полины сновали по отверстиям, как по клапанам, словно на неё снизошло озарение, и старинная дудка вдруг стала частью её собственного тела. Словно она всегда, всю свою жизнь выманивала музыкой крыс из средневековых городков. Марш лился чисто и напористо, не весело, не как в детстве играл папа, а грозно — так, как должен играться. Полина смотрела в тёмные глаза альфы и видела, что тот поглощен музыкой. Он больше не выглядел надменным и циничным — музыка поглотила его сознание. Торжество забурлило в жилах Полины. Марш работал. Она сделала шаг назад — к выходу из коллектора — и Эрфольг потянулся к ней, точно несмышлёный крысёнок к матери. Крысиная масса колыхнулась за предводителем. Все они якобы спали наяву и видели райские сны, настолько блаженными и безмятежными стали их лица. Даже на концертах во время выступлений Макса в зрительских глазах она не видела столько обожания!
Обалдеть, слава! Полина Дурова — пастырь крысиных стай.
Юра тоже направился за дудкой. Он не успел вдеть беруши. Видя мужа под действием волшебства, Полина чуть не прыснула смехом, но сумела подавить порыв. Ей надо было что-то делать с этой подвластной ей ордой. Но вот куда их отвести, чтобы доказать свою силу? Окрылённая успехом, она повернулась к крысам спиной и повела стаю в самую широкую магистраль. За ухом лавиной донесся стук подошв и коготков о кладку — полный состав слушателей двинулся на ней. Полина ускорила шаг и темп игры. Спереди из трубы к ней тоже спешили любопытные крысы, улавливали музыку, застывали очарованными столбиками и примыкали к шествию. Тут у неё перед носом помахали рукой, и Полина обратила внимание на Борьку, шествовавшего рядом. В хитрых глазках второпомётного светился разум, а в ушах желтели столбики беруш. Он когтем поманил Полину в нужное ответвление коллектора. Та благодарно мигнула, не прерывая игры. От марша стало жарко внутри, как от хорошей тренировки. Она заметила и Венедикта Карловича, идущего рядом с Юрой. Тот мечтательно озирался, наслаждаясь зрелищем шествия собратьев, зачарованных невесткиной игрой. Потом достал из кармана первенца коробочку с берушами и вдел тому в слуховые ходы. Юра вздрогнул, проморгался, как если бы внезапно вынырнул из сна и, встретившись глазом с отцом, прыснул приглушённым смехом в ладонь. Венедикт Карлович приложил палец к губам с донельзя довольной улыбкой.
Да, у стаи Невгорода и впрямь появился шанс на спасение.
Полина по указаниям Борьки вела очарованных крыс то в один поворот трубы, то в другой, и в конце концов вывела к морю недалеко от того места, где они играли во фризби с Миланой. Занимался рассвет. Щиколотки Полины шлёпали в холодной, тронутой охрой солнца воде. Юра, видя это, приблизился к жене, молча подставил шею и принял её на плечи. Продолжил шествие в залив. Эрфольг, его разодетые беты и вся крысиная рать покорно следовали за Альбрандтами. Когда вода дошла Юре до пояса, тот остановился и посжимал державшей рукой бедро жены, прося прекратить игру. Полина довершила проигрыш и убрала шалмей от губ.
Плеск волн и крики чаек стали той тишиной, что вернула публику в разум.
Эрфольг испуганно заозирался, понял, что стоит по грудь в воде, обратил морду на обескураженных бет. Те тоже не могли понять, как оказались здесь. Полина смеялась на плечах у мужа, сжимая шалмей, пока утренний бриз пушил её огненные волосы.
— Das ist Scheissdreck!!! — капризно взвизгнул альфа и поспешил на берег. Крысы опомнились и ломанулись за вожаком, Юра вытащил затычки из ушей и шепнул жене:
— Нас или кастрируют, или наградят, одно из двух.
— Сын, я лицезрел исторический момент, — с торжеством сказал Венедикт Карлович. — Если пророчества сбываются, значит всё идёт, как надо.
— Albrandt!!! Komm zu mir, schnell!¹
Юрец аж подпрыгнул и с Полиной на плечах, брызгаясь, потрусил пред очи альфы. Спустил жену на песок. Эрфольг, красный от злости, содрал набрякшую буроватой водой рубашку и со всей дури отхлестал первопомётного гамму-один по щекам. Альфа выглядел здоровенным, как машина, и неудержимым, как морской шквал. Полина сжалась, не смея встрять.
— Du, einäugiger Mistkerl! Hast du gedacht, dass du alles kannst?²
— Рауль Евгеньевич, вы видите, это наше спасение!
Юра смиренно утёрся и поправил съехавший протез. Эрфольг подлетел к Полине и испепеляющим, полным ненависти взором вытаращился на неё. Пришлось замереть и выдержать переглядки. Мышечный зверь, полный опасности, в открытую, не стесняясь бледного, как рыбья косточка, мужа, угрожал ей. Полина стояла и молила коленки не трястись. Чувство, что альфа одним махом может вскрыть ей горло, долбилось кровью по нервам. Но Эрфольг сменил гнев на милость и вернул хищному лицу выражение скучающей снисходительности.
— И ты сможешь так играть перед частями альянса, самка Альбрандта?
— См-могу, — выдавила Полина.
Он повернулся к ней шерстистой спиной, будто больше не интересовался. Прищурился на Альбрандта, подойдя вплотную, и оскалил рот. Юрец вытянул подбородок вверх, подставляя альфе шею — Полина поняла, что это знак глубокого подчинения, и её ненависть к Эрфольгу возросла десятикратно. Она ничуть не жалела, что выставила альфу в дурацком свете перед подданными!
Так ему и надо. Губы приготовились принять трость шалмея, приблизь Эрфольг поганую пасть к Юриному кадыку на жалкий миллиметр!
Юра терпеливо сглотнул. Альфа убрал резцы.
— Действуйте, — последовало разрешение. — И… Вон с глаз. План обороны предложишь Штольцу. — Русая голова мотнула на снулого мужика в обвислом костюме. Юра склонился:
— Аkzeptiert.
Альфа невгородской стаи щёлкнул когтями, и его подручные устремились за ним в трубу. Остальная шушара потянулась следом. Отец Альбрандт с младшим сыном мигнули Юрцу, давая знать, что отправляются за новостями. Скоро на пляже остались только Лапки и трубадур. Не говоря ни слова, Гера подошёл к Юрцу и крепко обнял их с женой.
— Я думал, тебе конец, брат.
— Я тоже.
Эрик невдалеке удручённо вздохнул и покопал песок ботинком. Полина чмокнула Шарнхорста в небритую щёку и коснулась Юриной мокрой рубашки.
— А я бы не дала его укокошить. Уже готовилась задудеть опять. И пусть бы ваш придурошный хоть шаг влево сделал!
— Эй, эй, не говори так об альфе, — опять упредил Юра, пока Гера боязливо огляделся — не подслушивают ли их?
— Молодец твоя девчонка, Юри, давно пора, — тем временем отчётливо произнёс Эрик. Гаммы зашикали на товарища, и Полине пришлось разорвать неприятный момент, потрепав мужа по раненой руке.
— Ну вот, повязка намокла, перебинтовывать надо.
— И так сойдёт! — поумывался муж.
— Нет, дудки, не сойдёт! — упёрлась Полина.
