— Брата не было, не было отца, потому что все ушли на фронт³, — пасмурно проворчал Юра, ведя Полину по коридору. — Нора пустует, но это к лучшему. Хочешь помыться?

Полина, шедшая за ним и изо всех сил старавшаяся не наступить на хвост, блин, хвост! — отрицательно помотала каской. Они проходили двери, и двери, и двери без номеров и опознавательных знаков.

Как можно тут не путаться?

Юра же без поисков вставил ключ в нужную.

— Наша клеть.

Внутри оказалось довольно уютно. На стенах висели в ряд рабочие камуфляжки и даже костюмы химзащиты. Одна над другой разместились две кровати и у противоположной стены третья, пошире. Компьютерный стол, системник, ноутбук, полка с книгами. Борькины кроссовки у двери.

Фотография смеющейся в карельском снегу Полины у экрана компьютера и рядом в другой рамке — Борец с какой-то незнакомой совсем молоденькой чернявой девчонкой.

И никакой Миланы… На душе засвербило осознание, но Полина до конца не уверилась в ошибке. Получается, Милана врала? Напридумывала себе жениха? Или?

Юра вытянул из шкафа на раздвижной вешалке одинаково неброские вещи всех троих Альбрандтов.

— Пойдём, ополоснёмся. Я тебе свои запасные джинсы с футболкой дам.

Всё-таки, его глаз, а вернее, впадина, где он должен расти у нормального человека, смотрелся жутко! Полина невольно отвернулась, и Юра понял её жест.

Достал из кармана камуфляжки стеклянную полусферу с донельзя реалистичным зрачком посередине. Поднёс к зажжённой лампе — искусственный глаз сузил зрачок. Полина вылупилась на это чудо.

— Хороший протез. Отец денег не пожалел. Жаль, в системе не поносишь — грязь, если забьётся, потом такое воспаление вызывает, жесть. Ходишь, как Квазимодо, вздутый на промывания. Вот и приходится снимать и прятать.

Юра постоял, неловко покрутив глаз в пальцах, потом, видя, в каком шоке пребывает жена, решительно кивнул и прихватив какие-то вещи, отвёл её в душевую. Выдал гель, полотенце и заставил помыться. Занял соседнюю кабинку. Пока он раздевался, Полина всё искала в нём крысиные черты, хвост этот жуткий и прочее, но Юра уже окончательно очеловечился.

Привёл себя в порядок, вытер рыжие волосы жены и оставил полотенце у неё на плечах. Потом сбрызнул протез и пальцы жидкостью из флакона с полки, оттянул веко и легко вдел глаз на место. Потёр глазницу, поморгал и стал привычным Юрой с изредка безжизненным взглядом.

Полина спешно утонула в его джинсах и футболке.

— Я отвезу тебя домой. Там до тебя никто не доберётся.

— Юр, не надо…

— Надо. Гранитный, считай, цитадель. У меня там свои патрули низкоранговых. Поверь, я знаю, что говорю.

Спорить с ним совершенно не хотелось. Спустя пять минут «банка колы» выехала из подземного гаража — Полина с удивлением обнаружила, что это оказался район Пробела.

Они отмахали канализациями и подземными магистралями целый Невгород!

Юра ехал в потоке, внимательно следя за дорогой, и Полине вообще казалось чудом, что он способен маневрировать на шоссе. Она попробовала закрыть один глаз. Как это возможно — водить полуслепым? Всё же плоским кажется.

— Это… Крысы с тобой сделали? — робко подала голос она, перебирая пальцами складки футболки, похожей на парашют.

Юра поджал губы и, не отрываясь от зеркал, едва мигнул ей веками «нет».

— Как ты вообще машину водишь?

— Как? — криво усмехнулся муж. — Как трус, ты же знаешь. Всем уступаю, никого не обгоняю. Твой папа бы уже меня на светофоре сделал — врум-м-м — и в точку. Пока я тут в нерешительности топчусь. И уж точно меня сделал бы Кот на Кавасаки! Да, жена? — Он обратил на неё весело оскаленное лицо, но в выражении его читалось плохо скрытое отчаяние. Полина спрятала взгляд в колени. Ей стало ужасно стыдно.

— Можешь дальше молчать. Я всё про тебя знаю. Осведомителей у первопомётного гаммы-один достаточно.

— Ты сталкеришь меня⁈ — вскипела Полина. — Приставил прислужников?

— И очень правильно делаю! — отбрил её Юрец. — В городе полно опасностей… Эх ты, — посетовал он спустя перекрёсток. — Не могла выбрать кого другого? Почему Феликса? А, ну да, зачем я спрашиваю. Это же Фел! Феликс Бастов, великий блогер и богемная личность, супергерой, которому ни одна кошка не откажет!

Он потряс руками над рулём, показывая размер харизмы Бастова. Воспоминание о Феликсе и его порядочности вспыхнуло в Полине жгучей ревностью и протестом.

— Мы не спали! Я не смогла!

— А что ж так⁈ Полагаю, с ним бы ты получила больше кайфа, чем со мной, хотя куда уж больше, судя по тому в какое исступление я тебя ввожу! Чего тебе не хватило⁈ Новизны?

— Да как ты смеешь! — Жар накрыл тело удушающей волной.

— Я смею? Ты путаешься с другими, пока я сдерживаю атаки на город! И… Почему я должен доверять твоим словам?

— А что, твои осведомители всего не видели?

— Представь себе, котам в глотку лезть я никого не заставлю! Мне было достаточно знать, что ты пошла с ним! С ним! На форте, да, привет тебе от старого Ури и благодарность за рыбку, на моцике, на крыше, о-о-о! Романтично, scheisse! — Юра бил по рулю, пока они стояли в пробке у моста. — Я понимаю, что это я виноват, я молчал и скрывался, но, свалка изобильная, можно было поступить со мной как-то иначе?

— Иначе⁈ Иначе? — кричала Полина. — А со мной? Например, рассказать мне всё! Классно, что пришлось самой увидеть это!

— Рассказать, что я одноглазая крыса из грязной канализации⁈ И ты б дала такому? Ты бы за такого вышла?

— Я вышла за ложь!

— Я не лгал тебе ни в чём!

— И про то, что с Миланой мутишь не лгал, Альбрандтечка любимый? — выпалила Полина главное обвинение.

Юра вырулил на мост и захлопал на неё ресницами. Вид у него сделался огорошенный.

— Я вообще не против того, как ты меня сейчас назвала. Но я что-то не понял насчет мелкой собаки. Повтори ещё раз. Про Альбрандтечку тоже можно.

Полина открыла рот, чтобы брякнуть едкость, но передумала, вздохнула и сказала ровно, со всей суровостью:

— Ты изменяешь мне с Миланой Овчаровой. И мне осведомители не нужны! Она сама призналась.

Юра чуть не впечатался в идущий впереди «Крайслер». Бибикнул от неожиданности, отдышался и, включив аварийку, съехал к краю дороги. Вцепился в руль.

— Это она тебе наплела?

— Да! — Почуяв крупицы ясности и испугавшись того, что эта ясность превратится в удар, Полина заплакала и принялась нервно вытирать слёзы. Юра смерил её тяжёлым взором.

— Что конкретно она сбрехнула?

— Ничего… Что встречается с гаммой-один крысиной стаи… И ты у неё записан, как Альб…

— Так. — Юра вздохнул. — Я не могу с ней встречаться потому, что я не встречаюсь. У Борьки Эльза. Методом исключения — остаётся наш отец.

— Чиво⁈

Осознание превратилось в уверенность, как гроза в шаровую молнию. И эта молния со всей дури шарахнула по совести.

Боже. Какая дура. Как она могла не подумать, что Альбрандтов целых трое! И… Но… Но Милана же почти девчонка! А Венедикт Карлович почти старик.

— Папа стал скрытничать в последнее время, — признался муж. — Уматывает, не говоря куда. Ходит вдохновлённый. Ухаживать за собой начал, конфеты в коробках покупает. Звонки эти тайком, из сис-те-мы, святая плесень! Ну кто звонит из системы⁈ Всё ясно. — Юра закивал и потом тряхнул головой в противоположном направлении. — Вот старая шушара, блох тебе в усы, капкан на хвост! Мачеха-собака, verdammte Scheisse!⁴ Я ж её в коляске катал! Динка наверняка знала. — Он покосился здоровым глазом на притихшую, изредка всхлипывающую жену. — Ладно. Поехали.

Он доставил её домой и обречённо уселся на кухне, устремившись взором в залив — точно как сидел истуканом по воскресеньям. И теперь Полина понимала почему. Муж просто наслаждался тишиной и безопасностью после пережитых там, внизу, кошмаров. Она ткнула кнопку чайника, чтобы хоть как-то развеять паузу. Хотелось многое сказать Юре, но она не находила слов.

Его было жалко. И одновременно он злил. Всё шло наперекосяк и отдавало извне бедой, надвигающейся, как тучи с залива на город. Но тут затрезвонил его телефон.