Птички… Слова Юльки напомнили Алёне о том страшном и непонятном, что произошло с детьми этой ночью. А самое главное, Алёна вдруг поняла, кого не хватает на этой поляне.

Алёшки.

Девочка поспешно ещё раз огляделась, но мальчика не увидела. И тогда она спросила сестру:

— Юль, а Алёша… он тоже здесь?

— Нет, — серьёзно сказала Юля. И чуть не расплакалась. А потом по просьбе сестры рассказала, что произошло на опушке.

Оказывается, синие обезьяны приглядывали за детьми с того момента, как те появились у леса. Всего восемь обезьян, включая малыша Кри-Кри. Сначала просто следовали за троицей, а с наступлением темноты вообще собирались пригласить детей разделить ночлег. Но не успели.

— Они увидели этих птичек. Знаешь, Алёнка, у них зрение почти как у вас с Алёшкой. И ночью тоже. Они заметили птичек и закричали нам.

Вот значит, что это был за вскрик в лесу. И скрип, и шелест. Синие обезьяны спешили нас предупредить. А мы бросились бежать. От них. И прямо в лапы… Кому?

— Юля, что это за… птички были? — спросила Алёнка, а сама мыслями возвращалась к брату. Нет, с ним всё было в порядке. Она знала это точно. Куда бы ни унесла брата злая птица, она не успела еще причинить ему вред. И не успеет. С той же очевидностью, с которой Алёна предчувствовала опасности и беды, девочка ощущала, что брату не грозит ничего плохого. И они скоро встретятся. Очень скоро.

И всё же… Всё же…

Накатила глухая тоска. И боль. И отчаяние.

Они ведь никогда не расставались. Особенно так. Когда брат в беде, а сестра даже не знает, где его искать и как помочь. Алёне остро не хватало того, кто был рядом каждый день. Каждую минуту.

— Я их толком не видела, — рассказывала меж тем Юлька. — Большие такие. Как самолёт. Но не такой, как мы летели к бабушке, а как на параде были, помнишь?

Птица с хороший такой истребитель, изумлённо подумала Алёнка. Ничего себе птичка.

Ей вспомнилась развернувшаяся тьма над головой и острые, оцарапавшие спину когти.

Её пытались схватить.

Алёна поняла это с ошеломляющей ясностью.

Когти должны были обхватить её тело и унести… куда-то. В какое-нибудь нехорошее место. Но Алёна упала, защищая сестру, и когти её просто задели.

Спина не болела. Это не удивляло. На близнецах вообще всё заживало быстро. А вот футболка осталась с дырой.

Ну её. Главное, Юлька цела.

— Ну вот, а птички уже напали. Одна на нас, другая на Алёшку, — продолжала сестрёнка, опять собираясь заплакать.

Всё-таки, во время нападения она здорово испугалась, с тревогой подумалось Алёне. Она притянула к себе сестренку и погладила по голове.

— А обезьянки бросились нас защищать, — всхлипнула Юля, уткнувшись лицом Алёне в плечо. — Нашу с тобой птичку они победили!

А Алёшкину нет, с горечью додумала Алёна. Алёшку унесли.

Вот где его теперь искать? Куда идти? Как далеко унесла его птица-истребитель? Спасибо, хоть Юлька не пострадала. Алёна сильнее прижала к себе сестру, готовая расплакаться с ней на пару.

Даже зная, что с братом всё хорошо, Алёна нервничала. Вот бы сейчас броситься за ним, а вместо этого она тратит время на разговоры. Если бы Алёна точно знала, в каком направлении улетела птица-похититель, уже схватила бы Юльку и…

— Нас забрали на деревья, — рассказывала Юля дальше, отстранившись от сестры. — Нас так прятали. А ты вырывалась. Я так кричала, когда ты упала! А потом ты как будто спала. Я так рада, что ты проснулась!

И я рада, Юлька. Очень рада. Я ведь уже думала, что разобьюсь. Только мы лёгкие. Очень лёгкие. И если нам дать немного перьев…

— А «птичка» не вернётся, Юля?

Сестрёнка мотнула головой.

— Неа. Она теперь лежит. Во-о-он там.

Юлька махнула рукой куда-то в сторону.

— Она больше не будет нападать. Немного обезьянок осталось с ней. А тебе сделали кровать из листиков. Правда, они хорошие?

Алёнка согласилась, что да, они хорошие. Подстилка из вороха листьев была очень удобная и тёплая, обе девочки сидели теперь рядышком на ней, как на перине. Рядом аккуратно лежал Алёнин тряпичный рюкзачок.

— Юлька, а почему они нам помогли? — спросила Алёна. — Они же нас совсем не знают.

Юля обратилась к Кри-Кри. Алёна впервые увидела, как её сестра и маленькая синяя обезьянка общаются. Это был целый диалог из жестов, мимики и размахиваний руками. Алёна подумала, что примерно так же разговаривают глухонемые люди.

И Юля больше не плакала. Она улыбалась маленькой обезьянке, словно лучшему другу. Даже повеселела. В этом была вся Юлька: она не умела долго расстраиваться и переживать, быстро отвлекалась от того, что вызвало слезы и с легкостью заводила друзей. Причем не только среди детей, но и бесстрашно тянулась потискать любого зверька в пределах видимости. Дома дружелюбная малышка перезнакомилась со всеми кошечками-собачками, и ей было не важно, домашние те или грязные помойные блохастики. Так что ничего удивительного, если ее новым другом стал разумный обезьяний малыш: ребенок и зверек в одной пушистой мордочке.

— Ничего не пойму, — сказала Юля, обернувшись к сестре. — Вроде как мы их друзья, и они должны нас… сторожить, помогать нам, что ли… Алёнка, почему так? Я их не знаю.

Алёна тоже ничего не понимала.

— Спроси, не могли ли они нас с кем-то спутать?

Получив ответ, Юля сказала:

— Он не понял. Кри-Кри говорит, что нас нельзя ни с кем спутать.

В эту минуту к ним приблизился громадный серебристо-голубоватый зверь. Следом за ним шли обезьяны помельче, с ярко-синей шерстью. Все они передвигались на ногах лёгкой развалкой, всем корпусом немного наклоняясь вперёд, иногда припадая на длинные руки.

Серебристый остановился напротив Алены, остальные окружили детей узким кольцом, оживлённо переговариваясь на странном гортанном языке и поглядывая, как заметила Алёна, на младшую девочку. Она испугалась, однако синие обезьяны и не думали их трогать, да и глядели они вовсе не зло и не угрожающе, скорее, с дружелюбным любопытством.

Молчал только Серебристый. Он спокойно разглядывал детей. Глаза у него были очень красивые и умные.

Потом Серебристый положил себе руку на грудь и сказал лишь одно слово:

— Ксен.

— З-драсте, — выдавила из себя Алёна, засомневавшаяся, приветствие это или имя, и решившая, что первое все-таки вероятнее.

— Её зовут Алёнка! — затараторила Юлька. — А меня вы уже знаете, я Юлька. Алёнка, ну что ты молчишь?

— А они меня поймут? — недоверчиво спросила Алёна. — Ты же сама сказала, они говорят не по-русски. — Затем обратилась к Серебристому. — Так Вас зовут Ксен? А я — Алёна. — И для убедительности повторила жест Серебристого, коснувшись рукой груди, — Алёна.

Серебристый удивлённо переглянулся с собратьями и заговорил на языке, слова которого показались девочкам сладкой мелодией.

— Здесь не говорят по-русски, — безнадёжно вздохнула Алёна. — Юлька, нам нужна твоя помощь. Надо узнать, куда улетела птица с Алёшей! Они могут подсказать? Как найти брата?

Донести эту мысль до предводителя синих обезьян никак не получалось. Он словно не понимал, чего от него хотят девочки. Только разводил лапами с длинными безволосыми пальцами и грустно вздыхал.

Или он просто пытался объяснить, что найти птицу, а значит, и мальчика, невозможно?

Алёна расстроилась. Она-то надеялась, что обезьяны хоть немного помогут, а тут… Остается надеяться, что ее предчувствия и на этот раз сработают, и брат вернется в лесок сам. Но тогда… Тогда Алёне нельзя отсюда уходить! Алёна даже заволновалась от своей догадки. Как же хорошо, что она не бросилась на поиски! Ведь тогда они могли разминуться с Алёшей, и неизвестно, встретились бы они снова или потерялись навсегда!

Решено. Они с Юлей будут ждать Алёшу в лесу.

— Алён, — позвала ее сестренка. — Ты еще что-то хочешь? Дядя Ксен спрашивает.

— Я даже и не знаю… — пробормотала Алёна.

Больше ее ничего не волновало. Только брат. И еще немного хотелось есть. Она вспомнила про последний оставшийся бутерброд, из тех, что они прихватили из дома. Но тот улетел с Алёшей в неизвестном направлении. О! У обезьян ведь что-то пеклось над костром!