Затем султан возвратился из Тугтаба в Хартберт[687] и совершил там грабеж и разорение, как в Тугтабе, угнал крупный рогатый скот. Одна пятая (хумс) угнанного скота составила семь тысяч голов, исключая другие виды [добычи]. Этим набегом были разграблены окрестности Хилата, и смута уснула, да проклянет Аллах того, кто ее пробудил.

Рассказ о прибытии Наджм ад-Дина ар-Рази [688] и Рукн ад-Дина Ибн 'Аттара [689] — послов имама аз-Захира би-амри-ллаха

Они прибыли, когда султан находился в Табризе, с радостной вестью о том, что имам аз-Захир би-амри-ллах занял место своих предков — халифов[690]. Их посольство было сопровождено любезными обещаниями и речами, которые [внушали] различные надежды.

Ибн 'Аттару было приказано остаться при дворе султана, а ар-Рази — вернуться вместе с тем, кто будет послан с ним для получения почетных одежд и участия в церемониях, которые являются такими событиями, что к ним тянутся шеи ожиданий и ради них считают часы ночи и дня, однако такие события задерживают непредвиденные случайности, и они остаются за завесой промедления.

Султан сопроводил его кади Муджир ад-Дином. Они вернулись с почетными одеждами, но их настигла весть о смерти аз-Захира би-амри-ллаха — да будет доволен Аллах им и его праведными предками, — которая пришла раньше, чем они. Почетные одежды были возвращены в Багдад. Султан объяснил [свой] приказ вернуть их в этот город тем, что изменилось намерение относительно его права и он [сделал это], чтобы выяснилась причина[691].

Войска возвратились, отягощенные добычей, в Мукан, а султан оставался в Хое в течение месяца. Его пребывание в Хое было для него полезно, так как он обнаружил, каково было положение населения из-за повальных конфискаций [имущества] и жестоких поборов. Он узнал причину испуга малики, дочери Тогрула ибн Арслана ас-Салджуки, [а также] что она невиновна в грехах, которые ей приписывали. Ему стало известно, что Шараф ал-Мулк отобрал у нее ее луноликих и подобных солнцу красавиц-служанок.

Затем он, перейдя /197/ зимою в Табриз, нашел, что он, так же как и его сестра [Хой], находится в самом скверном состоянии. К этому прибавилось еще и то, что он остановился в селении Кузе-Кунан[692] в области Табриза, откуда в диван [ранее] поступал большой доход, и каждый раз, когда он приезжал туда, ра'ис селения оказывал должное гостеприимство, доставляя все, что было необходимо для кухонь, пекарен и конюшен, и так же хорошо принимал в качестве гостей придворных и чиновных лиц. Однако на этот раз султан не увидел ра'иса, и ему сообщили, что тот схвачен по обвинению в кровопролитии и сейчас находится в Табризе, где у него требуют уплаты тысячи динаров, Шараф ал-Мулк поручил [взыскать] деньги своему мамлюку Насир ад-Дину Буге и джашнигиру Сайф ад-Дину Тогрулу. И когда султан отправился в Табриз, он приказал арестовать тех служивших этим обоим гулямов, которым была передана [указанная] сумма. Они были задержаны, и у них изъяли полученный ими выкуп. Султан конфисковал их лошадей, и они были изгнаны в Мукан пешими.

Когда султан увидел, насколько тягостно положение Табриза и его посевов, он решил избавить его [от налогов] и унять беду на его просторах. Поэтому он снял с него (Табриза) харадж на три года и написал указ об этом.

Затем к нему стали непрерывно поступать жалобы и умножились тайные доносы о том, какие насилия чинили над [жителями] во время его отсутствия, пока Аллах не даровал им его возвращения. А он слушал это и преисполнился скрытым гневом против Шараф ал-Мулка. В это же время прибывали письма от Шараф ал-Мулка о важных делах, но султан не отвечал на них.

Когда султан увидел, что Табриз не может обеспечить его конюшни фуражом и в его личных владениях (ал-хасс) нет зерна, он решил открыть зернохранилища Шараф ал-Мулка и приказал расходовать зерно в пекарнях и конюшнях. И тогда люди стали строить догадки и предложения и говорили, что дни Шараф ал-Мулка миновали навсегда.

Когда султан возвратился в Мукан и они встретились там, он ни в чем не изменил отношения к нему, будто гнев и не коснулся его души и враждебность не дошла до его слуха.

Шараф ал-Мулк в течение прошлых лет собирал 'ушр с областей держателей икта' (мукта') /198/ и с земель ал-хасс, так же как это делали прежние вазиры. Однако предшественники делали это скрытно, а он [явно], в силу своей власти, без султанского приказа. И если кто-либо отказывался вносить [налог], то Шараф ал-Мулк не требовал, так как султан не разрешал ему взыскивать его. Но в это время вышел султанский приказ о сборе им десятины ('ушра) с земель ал-хасс и держателей икта' во всех областях. Султан написал ему указ об этом.

Эту грамоту Шараф ал-Мулку доставили Да'и-хан и Атлас-Малик — эмиры йулука. За это сообщение Шараф ал-Мулк выдал им пять тысяч динаров согласно «обычаю посольства».

После этого Шараф ал-Мулк только от 'ушра Ирака — несмотря на то что [хаджиб] 'Али препятствовал ему и он мало занимался [сбором], — ежегодно получал более семидесяти тысяч динаров. Что касается земель икта', то их держатели, желая его ублаготворить, делили собранное с ним, и ни один из них не осмеливался подать жалобу [на это]. Поэтому он наряду с каждым султанским диваном учредил [еще] и свой диван для взимания 'ушра во всех владениях.

Кипчакские племена были связаны с этим домом (хорезмшахов) дружбой и любовью, так как и в давние времена и ныне у них рождались дети только от матерей из числа посватанных и введенных в этот дом дочерей кыпчакских владык. Поэтому Чингиз-хан и его сыновья сделали все для полного уничтожения кыпчаков, так как те были опорой силы хорезмшахов, корнем их славы и основой многочисленности их войск.

Когда султан после сражения близ Исфахана вернулся из Ирака — а его войска были напуганы тем, что увидели в деле с татарами, и их смелостью, — он счел необходимым прибегнуть к помощи кыпчакских племен. Он отправил Сиррджана-Киши, кыпчака по происхождению и семейным узам, чтобы тот уговорил их оказать помощь султану, объяснил им, что их собственная безопасность — в союзе с ним против врагов, а если они будут разделены, то обеим сторонам не миновать полного уничтожения и гибели.

/199/ Упомянутый (Сиррджан-Киши) обнаружил, что они рады его посольству и хотят присоединиться к нему. Вначале к Дербенду направились некоторые их племена числом около пятидесяти тысяч шатров, но они не смогли переправиться и расположились близ Дербенда. Море пересек лишь гюр-хан, один из их владык, с тремястами своих приближенных и родственников и прибыл к Шараф ал-Мулку, который находился в Мукане. Только после того, как дороги освободились от сугробов и конница весны приблизилась к победе, султан возвратился в Мукан, где его встретили Шараф ал-Мулк и гюр-хан. Последний просил извинить его за отказ от службы и довольствоваться обещанием, что он впоследствии явится и приложит усилия для этого. Но его извинение не было принято, пока он не спешился и не поцеловал руку султана. Затем султан через несколько дней одарил его и прибывших с ним людей и вернул его, обещая в условленное время завоевать Дербендский проход[693].