Здесь с двадцатью тысячами всадников находился Инал-хан, сын дяди — по матери — султана[210], управлявший Отраром в качестве на'иба султана. Его низкая душа стала жадной к имуществу этих купцов, и с этой целью он написал султану письмо лжеца и лицемера, утверждая, что «эти люди, прибывшие в Отрар в одежде купцов, вовсе не купцы, а лазутчики, высматривающие то, что не касается их деятельности. Когда они остаются наедине с кем-либо из простонародья, они угрожают ему и говорят: “Вы в полном неведении относительно того, что творится вокруг вас; скоро к вам придет такое, против чего вы не устоите”» — и далее в том же духе. Тогда султан разрешил ему принять меры предосторожности к ним, пока он не примет своего решения. Когда он отпустил узду Инал-хана, так как разрешил принять подобные меры, тот преступил все пределы [дозволенного], превысил свои права и схватил [этих купцов]. После этого от них не осталось следа и не слышно было вестей. А упомянутый (Инал-хан) единолично распорядился тем многочисленным добром и сложенными товарами, из злого умысла и коварства. «И последствия его дела оказались убытком»[211][212].
/ 43 / Глава 15 Рассказ о прибытии послов Чингиз-хана к султану после убийства купцов После этого к султану в качестве послов Чингиз-хана прибыли Ибн Кафрадж Богра — отец которого был одним из эмиров султана Текиша — и сопровождавшие его два татарина [и передали] следующее: «Ты даровал подписанное твоей рукой [обещание] обеспечить безопасность для купцов и не нападать ни на кого из них, но поступил вероломно и нарушил слово. Вероломство мерзко, а со стороны султана ислама еще более. И если ты утверждаешь, что совершенное Инал-ханом сделано не по приказу, исходившему от тебя, то выдай мне Инал-хана, чтобы я наказал его за содеянное и помешал кровопролитию, успокоив толпу. А в противном случае — война, в которой станут дешевы самые дорогие души и преломятся древки копий»[213]. Султан отказался отослать к нему Инал-хана, несмотря на страх, который охватил его душу, и боязнь, лишившую его разума. Ведь он не мог отправить его к нему (Чингиз-хану), потому что большая часть войск и эмиры высоких степеней были из родни Инал-хана. Они составляли узор его шитья и основу его узла и распоряжались в его государстве. Он полагал, что если он в своем ответе станет потакать Чингиз-хану, то этим лишь усилит его жадность, поэтому он сдержался, проявил стойкость и отказал. Между тем его душой овладел страх. Он велел убить этих послов, и их убили[214]. Но сколько крови мусульман было пролито из-за этого убийства! Поток этой чистой крови бил из каждого сосуда, и [султан] за свой гнев поплатился с избытком, уступив за каждого посла по стране. Глава 16 Рассказ о том, к каким ошибочным мерам прибег султан, когда узнал о выступлении Чингиз-хана с войсками против него Первой же мерой, на которую решился султан в этом тяжелом положении и в этой черной беде, было то, что он задумал построить /44/ вокруг Самарканда стену[215] по размерам города. Как говорили, стена должна была иметь в окружности двенадцать фарсахов[216]. Затем он разместил бы здесь людей, с тем чтобы он (Самарканд) служил границей между ним и тюрками и преградой между ними и другими областями его царства. Он разослал во все концы страны своих чиновников ('амилей)[217] и сборщиков налогов и велел им полностью собрать харадж вперед за весь шестьсот пятнадцатый год[218] для постройки самаркандской стены. Налог был собран в кратчайший срок, однако татары не дали ему осуществить желание, из этой суммы он ничего не истратил на строительство стены[219]. Вторая [мера] его состояла в том, что он еще раз послал во все страны государства сборщиков налогов, приказав им собрать в третий [раз] харадж в том же самом году[220] и на все эти деньги взять на службу людей — лучников в полном снаряжении. Число воинов каждой области должно было соответствовать большему или меньшему количеству собранных в ней денег, и каждый из них должен был иметь верхового верблюда, который носил бы также его оружие и припасы. Набор их на службу был произведен так быстро, как только возможно. Они направились со всех сторон к местам сбора под его знамена подобно потоку, стремящемуся под уклон, или стреле, выпущенной из лука. Они шли своими путями, когда их настигла весть, что султан бежал с берега Джейхуна без боя. Если бы он дождался прибытия собранных людей, то сосредоточил бы неслыханное количество [войск]. Но решение Аллаха могущественнее, и веление Его сильнее. Аллаху принадлежит власть в повороте судеб, в перемене изменчивого, в передаче владений одного правителя другому. Ошибочным действием было и то, что он, услышав о приближении Чингиз-хана, разослал свои войска по городам Мавераннахра и Страны тюрок. Он оставил Инал-хана в Отраре с двадцатью тысячами всадников[221], Кутлуг-хана и других [военачальников] с десятью тысячами всадников в Шахркенте[222], эмира Ихтийар ад-Дина Кушлу, амир-ахура[223], и Огул-хаджиба, прозванного Инандж-ханом, с тридцатью тысячами в Бухаре[224], своего дядю — по матери — Тагай-хана[225] и эмиров Гура, таких, как Хурмандж, Хурзур, сын 'Изз ад-Дина Карта[226], Хусам ад-Дина Мас'уд, и других /45/ с сорока тысячами в Самарканде[227], Фахр ад-Дина Хабаша, известного как 'Аййар ан-Насави[228], с войском Сиджистана в Термезе[229], Балхамур-хана в Вахше[230], Ай-Мухаммада, дядю — по матери — своего отца, в Балхе[231], Утрук-Пахлавана в Джендеруде[232], Огулджик-Малика в Хутталане[233], ['Ала' ад-Дина] ал-Буртаси в Кундузе[234] и Аслаба-хана в Валдже[235], а вообще он ни одного города Мавераннахра не оставил без большого войска, и в этом была ошибка. Если бы он дал бой татарам своими отрядами до того, как распределил их, то он схватил бы татар в охапку и начисто стер бы их с лица земли.
Когда Чингиз-хан подошел к границам султанских земель, то повел [войска] по направлению к Отрару и день и ночь непрерывно сражался за город, пока не завладел им[236]. Он велел привести к нему Инал-хана, затем приказал расплавить серебро и влить ему в уши и глаза. Так он был убит в мучении и был наказан за позорный свой поступок, за гнусное дело и за происки, осужденные всеми[237]. вернуться Согласно ас-Суйути (с. 311) и Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 67, 188), наместник (на'иб) хорезмшаха Мухаммада в Отраре Инал-хан (Иналчук) был его дядей по матери. По Абу-л-Гази (с. 37), Инал-хан по прозванию Гайир-хан приходился Теркен-хатун двоюродным братом по отцу. вернуться Убийство купцов произошло в конце 1218 г. Согласно ал-Джувайни (1, с. 79) и Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 188—189), Гайир-хана оскорбило поведение одного из купцов (индуса), который презрительно отверг его приглашение. Затем он позарился на имущество купцов и, задержав их, сообщил обо всем хорезмшаху. 'Ала' ад-Дин Мухаммад, наперекор посланию Чингиз-хана, приказал Гайир-хану казнить всех людей, прибывших с караваном, и конфисковать все товары. Об этом же говорит Бар Эбрей (2, с. 482). Несколько иначе у Ибн ал-Асира (9, с. 331): когда Гайир-хан сообщил хорезмшаху о прибытии каравана с огромным количеством товаров, хорезмшах приказал ему перебить всех людей каравана, а их товары конфисковать. Товары были проданы купцам Бухары и Самарканда, а вырученные деньги хорезмшах присвоил. См. также: ал-Джузджани, 1, с. 272; 2, с. 966—968; ас-Субки, с. 332. Ибн ал-Асир получил свои сведения от факиха Шихаб ад-Дина ал-Хиваки, взятого в плен монголами и бежавшего затем из Самарканда. Из всего каравана удалось спастись только одному человеку (по ал-Джузджани — погонщику верблюдов, а по Рашид ад-Дину — купцу), который сообщил о трагедии каравана Чингиз-хану. вернуться Ас-Субки (с. 332—333) излагает иной вариант послания Чингиз-хана: «Сообщи мне: то, что произошло, случилось ли по твоему желанию? Если это случилось не по твоей воле, тогда мы требуем кровь убитых с твоего наместника в Отраре, которого надобно доставить к нам в самом жалком виде, униженным и обесчещенным. Но если это сделано по твоей воле, тогда ответственность несешь ты, ибо я не исповедую твою религию и не одобряю этих действий. Ты принадлежишь к религии ислама, а ведь купцы эти тоже были твоей религии! Тогда как же расценивать этот приказ, который ты отдал?» вернуться Как видно из рассказа, Чингиз-хан и на этот раз не пошел на разрыв отношений между государствами и лишь потребовал выдачи Гайир-хана Инала для наказания. Однако хорезмшах приказал умертвить послов. По сообщению Ибн ал-Асира (9, с. 331), убит был один посол, а у остальных его спутников были сбриты бороды, и они были отпущены. Прибывший в 1218 г. в Хорезм вместе с Чингиз-ханом Елюй Чу-цай в своем «Описании путешествия на Запад» (Си-ю лу) говорит, что причиной похода Чингиз-хана против государства Хорезмшахов было убийство наместником Хуа-Тала (Отрара) монгольских чиновников (послов) и множества купцов. См.: Эберхард, с. 139—140. вернуться На военном совете, созванном хорезмшахом накануне монгольского нашествия, видный деятель государства Шихаб ад-Дин ал-Хиваки, с мнением которого хорезмшах считался, предложил ему собрать все его многочисленные войска (400 тысяч!) на берегу Сырдарьи и напасть на уставших от длительного перехода монголов. Однако хорезмшах отклонил это разумное предложение. Предлагался второй вариант, по которому монголам давалась возможность вступить в Мавераннахр, а самим занять горные проходы и разбить врага, как только он устремится в эти места. Были и другие предложения, но хорезмшах не принял ни одного из них и разделил войска по отдельным городам, а сам выехал из Самарканда, отдав предварительно приказ о возведении вокруг него стены. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 331; Бар Эбрей, 2, с. 515; Мирхонд, 4, с. 142. вернуться 'Амил — начальник налогового округа ('амал), т. е. города с окрестностями, населенного пункта (бук'а) или района (хитта). См.: Horst, с. 57 и сл. вернуться Рашид ад-Дин (пер., 1/2, с. 191) говорит, что однажды хорезмшах прошел надо рвом, отрытым вокруг Самарканда, и сказал: «“Если из войска, которое выступит против нас, каждый [воин] бросит сюда свою плеть, то ров разом наполнится!” Подданные и войско от этих слов [хорезмшаха] пришли в уныние». См. также: ал-Джувайни, 2, с. 375. В. В. Бартольд (Сочинения, 1, с. 472—473) полагает, что данный рассказ, «по всей вероятности, возник уже после нашествия». вернуться Год, в котором трижды был собран поземельный налог, был 616 г. х. (19. III 1219 — 7. III 1220), и именно этот год надо считать началом вторжения монголов в Мавераннахр. вернуться Ал-Джувайни (1, с. 82) и Бар Эбрей (2, с. 496) отмечают, что хорезмшах направил Гайир-хану Иналу 50-тысячную армию в виде «внешних войск» (лашкар бируни) и послал в помощь еще 10 тысяч воинов под командой хаджиба ал-хасса Карачи. Однако Карача вскоре после начала осады монголами Отрара с большей частью своих войск покинул Инала и ушел к монголам. Монголы взяли Карачу в плен и на следующий день привели к Чингиз-хану, который, выведав у него сведения об укреплениях Отрара, сказал: «Раз ты изменил своему господину, то ты изменишь и нам. Поэтому мы в тебе не нуждаемся». И Карача был убит вместе с теми, кого он увел к монголам. Монголы так поступали и со своими людьми. Чингиз-хан в свое время казнил перешедшего на его сторону Кёкёчу — конюха сына Онг-хана, Сенггюма, за то, что он бросил своего хозяина, беспомощного, в пустыне. См.: Сокровенное сказание, § 188. вернуться По Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 191), Бучи-Пахлаван Кутлуг-хан (о нем см. примеч. 35 к гл. 4) был оставлен с войсками в Бенакете (Фенакет). Развалины Бенакета находятся в долине р. Гижигена (правый приток Сырдарьи). О Шахркенте см.: Йакут, 5, с. 316. Согласно ал-Джувайни (1, с. 91), гарнизон Бенакета, состоявший из тюрок Канглы, был под командой Илетгю-Малика. Ср.: Бартольд. Сочинения, 1, с. 484, примеч. 4. вернуться Ихтийар ад-Дин Кушлу был старшим амиром-ахуром. Амир-ахур (конюший) — придворный чин, в ведении которого находились верховые животные государя. См.: ал-Калкашанди, 5, с. 460—461. вернуться Кроме названных ан-Насави лиц в Бухаре находились и другие эмиры хорезмшаха: брат основателя династии Кутлуг-ханов в Кермане — Хамид-Пур (у Рашид ад-Дина — Хамид-Пур Таянгу), который в 1210 г., после битвы с кара-хитаями, перешел на сторону хорезмшаха, и Севинч-хан (у В. В. Бартольда — Суюнч-хан). См.: Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 191; ал-Джувайни, 1, с. 103. Ал-Джувайни и Бар Эбрей называют еще одного эмира, по имени Кёк-хан. Количество войск в Бухаре у Ибн ал-Асира (9, с. 332) и Бар Эбрея (2, с. 505) определяется в 20 тысяч, у ал-Джузджани (1, с. 103) — 12 тысяч, у Рашид ад-Дина (пер., 1/2, с. 191) — только 3 тысячи. Ал-Джувайни сообщает, что кроме гарнизона в Бухаре было 20 тысяч «внешних войск». вернуться Тагай-хан, называемый в тексте «дядей по матери» хорезмшаха, был братом Теркен-хатун. Рашид ад-Дин называет его Туганчук-ханом, у В. В. Бартольда — Тугай-хан. вернуться Сын 'Изз ад-Дина Карта был, вероятно, одним из представителей рода Картов, ставших впоследствии владетелями Герата (1245—1389). вернуться Согласно Ибн ал-Асиру (9, с. 332), в Самарканде было 50 тысяч войск. По Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 191) и Бар Эбрею (2, с. 512), хорезмшах оставил для обороны города 110 тысяч воинов; по ал-Джузджани (1, с. 274), в городе было оставлено 60 тысяч экипированных всадников из числа тюрок, гурцев и хорасанцев. Ал-Джувайни (1, с. 116—117) отмечает, что в Самарканде находилось 110 тысяч воинов, из которых 60 тысяч были тюрки со своими ханами, а 50 тысяч — хорезмийцы. Кроме того, там находилось 20 слонов. Сверх перечисленных ан-Насави эмиров ал-Джувайни называет имена таких тюркских эмиров, как Барышмаз-хан, Сарсыг-хан, Улуг-хан, Алп-Эр-хан, Шейх-хан и Бала-хан (ал-Джувайни, 1, с. 118—120). вернуться Чтение прозвища Фахр ад-Дина Хабаша — 'Аййар («хитрец, проходимец») более приемлемо, чем приводимое у О. Удаса в примечаниях Инан («повод, узда»). У ал-Джузджани (2, с. 1002) имя передано как Занги ибн Абу Хафс. вернуться Термез — средневековый город на правом берегу Амударьи. Развалины находятся рядом с современным Термезом (Узбекистан). вернуться Вахш — город на правом берегу Амударьи. См.: Йакут, 3, с. 404. вернуться Балх — город в Афганистане, в провинции Мазари-Шариф. Средневековый Балх был разрушен монголами в 1220 г. См.: Йакут, 2, с. 263. По ал-Джувайни (l, C. 130), Балх «в прошлом на Востоке был тем же, что Мекка на Западе». Согласно Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 191), гарнизоном в Балхе руководили Махмуд-хан ибн Хасан и двоюродный брат отца султана Мухаммада. вернуться Хутталан (Хуттал) — историческая область между Пянджем и Вахшем в Южном Таджикистане. У Рашид ад-Дина — ал-Малик Дагалчук. вернуться Кундуз — административный центр одноименной провинции на севере Афганистана. вернуться У Рашид ад-Дина вместо Валджа — Яркенд. Это один и тот же топоним, но Яркенд — более позднее название. вернуться Согласно китайским источникам, Чингиз-хан выступил с войсками против государства Хорезмшахов «летом в 6-ю луну года цзи-мао» (13 июля — 11 августа 1219 г.). См.: Мункуев, с. 70, 98—99, примеч. 56, 57, 58, с. 186. По Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 197), монголы начали вторжение «в год Зайца, приходящийся на 615 г. х. (30. III. 1218—18. III. 1219), часть месяцев которого соответствовала 616 г. х. (19. III. 1219—7. III. 1220)». К Отрару Чингиз-хан подошел осенью 1219 г. Осада города монголами продолжалась 5 месяцев (см.: Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 198; Бар Эбрей, 2, с. 496; ал-Джувайни, 1, с. 83—86). После измены хаджиба Карачи Гайир-хан Инал с 20 тысячами войска заперся в цитадели и сопротивлялся еще месяц. Ср.: Бартолод. Сочинения, 1, с. 474—475; Kafesoglu, с. 254—255. вернуться Гайир-хан Инал сражался до последней возможности, все его сподвижники были перебиты, и он был схвачен и умерщвлен. |
