Рассказ о том, как Джалал ад-Дин переправился через реку Синд, и о событиях шестьсот девятнадцатого года [392]

Когда Джалал ад-Дин подъехал к берегу реки Синд, позади него не было убежища, а вокруг него все было средоточием гибели. Он увидел позади себя мечи, а впереди — полноводную реку и в полном снаряжении подтолкнул ногой своего коня в воду. И конь вместе с ним переправился через эту великую реку свершением Аллаха всевышнего в отношении того, кого Он хотел сохранить. Этот конь оставался с ним до того, как он взял Тифлис, и был освобожден от верховой езды.

/105/ На той стороне уже спаслось около четырех тысяч человек из его войск, они были босые и голые, будто воскресшие, которые были собраны и выведены из могил. Среди них было триста всадников, которые после переправы двигались навстречу Джалал ад-Дину в течение трех дней, так как пучина забросила их в дальнюю местность с тремя их военачальниками, это были Кулбарс Бахадур, Кабкух и шарабдар[393] Са'д ад-Дин. Люди не знали о спасении Джалал ад-Дина, стали слабыми и блуждали в беспорядке, не зная, что предпринять, словно овцы, лишенные пастуха, окруженные волчьей стаей [или] угнанные всадниками-охотниками. Так продолжалось до тех пор, пока Джалал ад-Дин не соединился с ними. И они вышли навстречу ему, как на праздник, и им казалось, что они родились вновь.

В мастерских Джалал ад-Дина по изготовлению кольчуг (заррад-хана) был человек по имени Джамал аз-Заррад («мастер по кольчугам»). Еще до того, как началось сражение, он подался куда глаза глядят со своим добром, которое он смог взять с собой. К этому времени он прибыл с лодкой, в которой были одежда и еда. Он пересек воды [Синда], и они вынесли его к ним. Это очень понравилось Джалал ад-Дину, и он назначил его устаздаром[394] и дал ему лакаб Ихтийар ад-Дин. Упоминание о его делах последует в своем месте, если будет угодно Аллаху всевышнему.

Когда правитель [области] гор ал-Джуд рана Шатра[395] узнал, что превратности войны удалили Джалал ад-Дина, разбитого, с небольшим числом его сподвижников и остатком его сторонников на край его страны и что в результате сражения у него осталась лишь малая часть конницы, он направился к нему с воинами числом около тысячи конных и пятью тысячами пеших, чтобы заполучить свою долю, воспользовавшись удобным случаем и моментом /106/ ослабления [Джалал ад-Дина].

Получив сообщение о нем, Джалал ад-Дин увидел, что смерть уже раскрыла свою пасть, а лезвия [мечей] угрожают его лицу и затылку. И куда бы он ни стремился, везде обнажались против него мечи, куда бы он ни подался, всюду его окружала смерть. С ним были также раненые, и если бы он захотел поспешно удалиться, то сопровождать их было очень трудно.

Он знал, что индийцы, если захватят их (раненых), то убьют их не иначе, как жестоко и мучительно, и вот пошел брат к раненому брату из них, близкий направлялся к беспомощному родственнику и отрубали им головы. А [остальные] выступили, приняв решение переправиться через реку[396] в сторону татар, скрыться где-нибудь в окружающих [ее] лесах и густых чащах и жить добычей, которая попадет им в руки при набегах, чтобы индийцам казалось, что это кто-то из татар. В то время как они советовались об этом, пешие направились туда, куда замышляли, а Джалал ад-Дин отстал от них со своими помощниками и командирами своей конницы в качестве авангарда. Тут появились рана Шатра и те злокозненные, которые были с ним. Когда перед его глазами оказался Джалал ад-Дин, он сам атаковал его со своим войском, но скорее с безрассудством. Тогда Джалал ад-Дин, помножив решимость своих людей на стойкость, выбрал для себя позицию и, приблизившись к нему, выпустил в него стрелу, которая попала ему в грудь, разорвав покров его души. И он пал на колени, поклоняясь, но не поклоном совершающего молитву, а так, как падает погибающий. А его войска бежали, и Джалал ад-Дин завладел его конями, снаряжением и [всем] тем, чем Аллах наделил его из богатств.

Когда Камар ад-Дин, на'иб Кубачи в Нандане и Сакуне[397], услышал отзвуки этого удивительного сражения и чудесной новости, он стал искать сближения с Джалал ад-Дином путем подношения редкостных даров и различных подарков, в числе которых был дихлиз[398]. Он заранее старался избежать сражения с ним, остерегаясь того, что произошло с раной Шатра в результате встречи и битвы [с Джалал ад-Дином], и это нашло У последнего благоприятный отклик.

Когда Джалал ад-Дин отдохнул от тягот жестокого боя и собрал воедино своих сподвижников, оставшихся в живых после сражения, ему сообщили, что дочь Амин-Малика не утонула, спаслась и находится в Учче[399], одном из городов [во владениях] Кубачи. Он направил к нему посла и передал, что его жены, обитательницы женской половины его дома, скрытые покрывалом в его гареме, утонули. Поистине, дочь Амин-Малика достойна того, чтобы вступить в брак с ним, и он желал бы перевезти ее в дом. Пусть же ее снарядят [для переезда] к нему в сопровождении посла. Тогда Кубача живо взялся за дело, чтобы удовлетворить Джалал ад-Дина тем, к чему он так стремился, и приготовил для нее приданое, соответствующее достоинству ее мужа, сопроводил ее подарками для Джалал ад-Дина, в числе которых был слон. Джалал ад-Дин принял все это с удовольствием, а его самого встретил самыми лучшими словами и делами. Было достигнуто перемирие, и в стране установилась безопасность. Так продолжалось до тех пор, пока дни не принесли рознь и ссору, а скорпионы порока не приползли с враждой, и тогда снова возникли причины [для] неприязни, о чем будет сказано ниже.

Одной из этих причин было то, что султан [Мухаммад] назначил Шамс ал-Мулка Шихаб ад-Дина Алпа вазиром к Джалал ад-Дину, о чем мы уже сообщали[400]. Упомянутый был средоточием качеств, необходимых для главенства, никто не обладал ими так, как он, и в малой степени, и никто не был наделен, подобно ему, даже долей благородного великодушия и умеренности характера. Он внушал почтение, из-за которого прятались [даже] ночные кузнечики и обращались вспять источники горного потока. Война забросила его к Кубаче, который обеспечил его безопасность, приютил его и был к нему благосклонен. Так как он считал, что Джалал ад-Дина нет среди тех, кто спасся, и, [следовательно], среди тех, кого можно было опасаться или побаиваться, он доверил ему (вазиру) такие дела, которые из осторожности нужно было скрывать от него. И вот когда он убедился, что /108/ Джалал ад-Дин уцелел, то стал питать неприязнь к Шамс ал-Мулку, так как сам открыл ему боль своей груди, и раскаивался в том, что доверил ему свою сокровенную тайну.

Узнав, что Шамс ал-Мулк находится у него (Кубачи), Джалал ад-Дин пригласил вазира к себе. И подозрение побудило Кубачу отказаться от долга совести и положиться на то, чтобы пролить его кровь и скрыть следы тайны, доверенной вазиру. Кубача, боясь ее разглашения, полагал, что уничтожил эти следы, вручив их ему [навсегда].

Об этом Джалал ад-Дин не знал до тех пор, пока к нему не перешли покинувшие Кубачу Нусрат ад-Дин Мухаммад ибн ал-Хасан ибн Хармил[401] и эмир Айаз, известный под именем Хазар-Мард[402]. Тогда они сообщили о подоплеке его дела и о сокровенной его тайне — о вероломстве Кубачи и его коварстве, которое проявилось в убийстве вазира, нашедшего у него убежище.