Он (Гийас ад-Дин) отрядил Алп-Эр-хана в Казирун[364], [откуда происходил] шейх Абу Исхак аш-Ширази[365]. Алп-Эр-хан захватил город, угнал в плен детей, предал насилию женщин, дав волю мести в отношении его жителей. На протяжении веков здесь были накоплены из пожертвований большие богатства, Алп-Эр-хан перевез их в свою казну, и этим было восстановлено его положение во всем расцвете и блеске. Но, увы, притеснения — это железное ожерелье, а поборы — позорная тяжесть. Такое пропитание — по внешности мед, но то, что скрыто внутри его, — смертельный яд. И, конечно же, дело его (Алп-Эр-хана) закончилось тем, что татары взяли его в плен у ворот Исфахана. Они связали его ноги под [брюхом] коня, скрутили ему руки сзади и отправили его к хакану по дороге протяженностью в два года пути. Хакан сжег его, предав его огню, [уже] полуживого. Может быть, это скоротечное мучение отвратит от него его жребий и он не будет вторично мучиться [в потустороннем мире]. Ведь «Аллах велик, обладатель мщения»[366].

/97/ Отсюда Гийас ад-Дин направился к границам Рамхура, что в пределах области Багдада. 'Алам ад-Дин Кайсар[367], правивший от имени Высокого дивана, ушел оттуда, полагая, что Гийас ад-Дин будет вести себя здесь так же, как в Фарсе, то есть грабить, жечь, проливать кровь и притеснять. Но Гийас ад-Дин не напал на город, сохраняя благопристойность и соблюдая повиновение и долг, предписанные Аллахом. Имам ан-Насир, да будет над ним благословение Аллаха, в этом году собрал множество [воинов] из Ирбила и других областей ал-Джазиры, Дийар-Бакра и [Дийар]-Раби'а[368]. Он отправил послание Гийас ад-Дину, приглашая его возвратиться к тому, что более похвально в этой жизни и предпочтительно в потусторонней. Гийас ад-Дин с покорностью повиновался этому и возвратился в Ирак.

Газной управлял Кузбар-Малик, как на'иб Джалал ад-Дина. Когда Амин-Малику пришло на ум направиться в Сеистан с целью овладеть им, он послал к Кузбар-Малику человека, предлагал объединиться [для похода] на упомянутую страну. И тот пошел к нему на помощь, удалившись от Газны и ее областей.

Ихтийар ад-Дин Харбушт[369], один из старейшин Гура, находился [в это время] в Пешаваре в своих владениях икта', которыми когда-то наделил его здесь Джалал ад-Дин. И вот теперь, воспользовавшись тем, что Газна осталась без защитников, он решил нарушить заповедь [мира] с ней. Он вступил туда, так как их отсутствие (Кузбар-Малика и Амин-Малика) помогало ему. Салах ад-Дин Мухаммад ан-Наса'и[370], вали крепости, преданный султану, заключил мир с Харбуштом при захвате Газны, на словах показывая свою приверженность ему, а втайне замышляя воспользоваться случаем для действий против него. Когда он установил дружеские отношения с ним и ему представилась возможность, он, встретив его однажды на площади, /98/ вонзил кинжал в его грудь и разорвал завесу его жизни[371].

[Затем] Салах [ад-Дин] возобновил борьбу против смуты, искоренил порочность и [к прибытию] султана очистил страну. Он распорядился относительно сторонников Харбушта, и на них неожиданно напали во всех домах и комнатах и извлекали их из-под земли и из-под камней. По его же приказу был распят Тадж ад-Дин, племянник — сын сестры — Харбушта.

Ради ал-Мулк был мушрифом дивана Джалал ад-Дина в Газне. Салах ад-Дин решил поручить ему дела дивана, с тем чтобы тот не стремился к независимости, а сам он не потерял право на харадж и деньги (ал-амвал). Он поручил ему это, однако, упрочившись на этом месте, Ради ал-Мулк возгордился, стал вести себя высокомерно и заносчиво и важничать. А вскоре он увидел, что дела государства не заштопаны — и все больше зияют дыры, — а их еще сильнее разрывают, вместо того чтобы зашить. Он задерживал расходование средств дивана, все больше и больше накладывал руку на такие награды и выплаты, распоряжение которыми не входит в полномочия вазиров.

Затем он почувствовал, что Салах ад-Дин не одобряет ни совершенных им проступков, имеющих недостойные последствия, ни его приобретений, источники которых не назывались.

Тогда Ради ал-Мулк настроил против него группу людей из Сеистана, и те убили его[372]. Ради ал-Мулк стал править самостоятельно[373], пока не прибыл сюда (в Газну) Джалал ад-Дин. Он решил оставить все без изменений, до поры до времени не обращать внимания на прежнее неразумие Ради ал-Мулка и быть притворно глухим к тому, что он услышал о его проступках. Так было, пока он не разбил татар у Парвана, о чем будет сказано ниже, и не вернулся в Газну победителем. Тогда Джалал ад-Дин приказал схватить его и взыскать те деньги, которые он расходовал так расточительно, и те, что получил на мнимые расходы. Для того чтобы взыскать с него деньги, его сдавили [в тисках], пока он не умер страшной смертью.

Он прибыл в Газну в шестьсот восемнадцатом году[374]. Люди радостно встречали его прибытие, /99/ как постившийся встречает месяц прекращения поста или пострадавший от засухи — проливной дождь. На службу к нему перешли Сайф ад-Дин Играк ал-Халаджи, правитель Балха А'зам-Малик, правитель афганцев Музаффар-Малик и [предводитель карлуков] ал-Хасан Карлук — каждый из них имел около тридцати тысяч всадников. С Джалал ад-Дином было столько же его войск и войска Амин-Малика[375].

Когда Чингиз-хан узнал о том, какая беда стряслась с его войском в Кандахаре, он отрядил своего сына Толи-хана с многочисленным войском, состоящим из отборных воинов, [верных], как потник седла, и [храбрых], как острые мечи. Джалал ад-Дин встретил его с твердым намерением вести джихад и усердно защищать ислам. Он столкнулся с ним у Парвана[376] с конницей, подобной горным потокам, и воинами, [храбрыми] как львы. Когда показались оба отряда, он сам ринулся на центр Толи-хана, расстроил его [боевой] порядок, бросил под копыта конницы его знамена, принудил его бежать и оставить свою позицию. И [тогда] обрушились на татар мечи мщения. Сидя в седле ненависти, Джалал ад-Дин отсекал мечами концы шейных вен, отделял плечи от мест, где они сходятся. А как же иначе? Ведь они причинили большие страдания ему, его братьям и отцу, его государству, его родне и приближенным, охранявшим его. Он остался без отца и потомства, без господина и без раба, несчастье забросило его в степи, а опасности завели в пустыни.

Толи-хан был убит в пылу сражения, в самом разгаре атаки. Было взято много пленных, так что слуги приводили захваченных ими людей к нему (Джалал ад-Дину) и вбивали им в уши колья, сводя с ними счеты. Джалал ад-Дин радовался и смотрел на это с сияющей улыбкой на лице. Так подвергли их истязаниям в этом мире, «а, конечно, наказание будущей жизни сильнее и длительнее»[377].

/100/ Отряд татар до этого осаждал крепость Валийан[378], и ее положение стало угрожающим. Но когда они узнали о том, какие жестокие мучения излил Аллах на [татар Толи-хана], они покинули ее, обманувшиеся в своих надеждах, испуганные, и Аллах даровал мусульманам спасение. Когда беглецы возвратились к Чингиз-хану, он сам выступил против него (Джалал ад-Дина) с войсками, для которых, [если они] собирались, пространство было тесным и их обилие затопило бы равнину.