— Простите, ваше величество. Об этом я не знать. Другие говорить, что Аластэир хотеть накинуть купол, чтобы никто никогда больше не мочь проникнуть в Алатерра.

— И накинул? — Либерис обернулся на артефакт — тот перестал показывать ложь. — Отвечай! Что ещё знаешь?

— Ваш первый и второй сай быть в плен, хороший плен. За ними ухаживать, кормить и обучать. Но у них отнять память и внушить, что они есть защитники Алатерры. Они напасть на третий сай. Быть жестокий битва, я видеть сам. За это Создатель лишить некоторых оборотни сила. Они стать дизалатусы.

Эту часть истории Тео поведал без угрызения совести и оглядки на последствия: всё равно это скоро станет известно, посланные на юг разведчики донесут. Может, про лишение крыльев в трёх саях не будут ведать, но тем ценнее момент откровения перед Либерисом. Он должен чувствовать превосходство, это расслабляет.

Как и ожидал Тео, последние новости обрадовали. Либерис засмеялся, даже похлопал Тео по плечу и вернулся к Трону:

— Слышал, Аргус? Наши враги лишены источника своего высокомерия… Ай да мастер, порадовал! Кхе-кх.

За спиной Тео открылась дверь, вернулся Ярвуд с озабоченным лицом:

— Ваше величество, Морканта не могут найти. Но есть новости с юга. Только что приехали разведчики, — Ярвуд покосился на Тео. — Прикажете говорить?

— Позже, — Либерис расслабленно сидел в кресле. — Мы удовлетворены результатом беседы с мастером.

— Прикажете его вернуть в темницу?

Король раздумывал, поглаживая довольно урчащего Альваха.

— Значит, безродный, для тебя слово «долг» — не пустое? Что ты скажешь, если тебя казнят за то, что ты помогал Её величеству предавать наш народ?

— Я быть готов к этот, — вздохнул печально Тео. — Моя отшибленная память стать залог моя глупость.

— А если я потребую у тебя клятву, принесёшь её мне? Будешь служить? Так сказать, до смерти, если потребуется? — угол рта короля иронично пополз вверх. — Я оставлю тебе твоих девиц и даже сделаю главным мастером… И прощу предательство.

— Ваше величество! — с укоризной Ярвуд-эве попытался остановить сюзерена.

Мастер подумал и серьёзно ответил:

— Для меня высшая награда — вернуться домой, чтобы помогать мои родственники. Мне нравится работать на земля.

Либерис рассмеялся:

— Воистину отшибленный! Ну да ладно. Сделаем так… — он выдержал паузу, переводя взгляд с Тео на секретаря.

Тот не выдержал и с надеждой подсказал:

— Арестовать Риуза и казнить этого проходимца?

— Риуза не трогать! Он не виновен, у меня есть доказательства, — как-то поспешно рассердился Либерис. — А этого — в темницу. После бала решу.

— Бал?! — изумился Ярвуд. — Сейчас? Не хотите ли вы его отсрочить до лучших времён? Совет будет возражать…

— Вон! Оба! — расслабленно оборвал аргументы помощника Либерис и сосредоточил своё внимание на драконе, показывая видом, что аудиенция окончена. — Пусть придёт Магн и Зальмаус с отчётом по югу.

Пока пересекали приёмную, секретарь не смог сдержать недовольства: беспечность Либериса сулила многие проблемы:

— Назревает восстание, а ему бал… — покосился на Тео. — Тебя всё равно казнят, безродный.

Тео повели знакомым маршрутом. Проходя мимо комнаты, где он переодевался, напомнил капитану про свою просьбу вернуть одежду.

— Её тебе принесут, — пообещал капитан.

В каземате, где в самом деле пахло спёртым духом, Тео приковали за ногу и посоветовали благодарить Его величество за милость, что не за все четыре конечности. Но теперь безродный будет обслуживать сам себя. Позже через прутья швырнули одежду. Обыскивать её, судя по сохранившимся заплаткам, не стали. Следом полетел ломоть хлеба. Воды не дали, её была целая бочка, затхлой и убивающей обоняние вездесущим ароматом ила.

Что-то подсказывало Тео, что теперь его навестят не скоро. Он на это надеялся. Все шаги плана, на удивление, выполнялись с научной точностью. Алкоголь не просто отравил магию — помог избежать идентификации его, Тео, как алатуса, соврать пару раз и внушить презрение.

Затем, его поместили туда, где находились пленные алатусы, ибо пособник королевы — это вам не какой-то мелкий жулик! Но главное — рядом были все, кто был ему нужен,в ключая сына Кассандры.

Оставалось лёгкое беспокойство за алазонок, которым Тео посоветовал не разбегаться, иначе дознаватели нашли бы их и их семьи. Без сомнения, Грэйг сейчас тоже не находил себе места, ведь связь с Арженти разорвалась.

— Ничего, восстановлюсь и дальше буду действовать по обстоятельствам, — пообещал он мысленно Грэйгу, который не мог сейчас этого услышать. Лёг на солому, укрываясь старой одеждой, и жуя чёрствый, похожий на «шедевры» Дардена, хлеб принялся медленно отпарывать шов на заплатке, под которой пряталось лекарство от Грэйга.

Если не будет форсмажоров и визитов ликторов, то Арженти ещё немного заставит за себя поволноваться, но вытащит всех, включая Альваха. Конечно, повозиться с этим забывшим свою человеческую суть драконом придётся, это факт…

Старший дознаватель и по совместительству ректор королевской Академии Вэйланд-эве Риуз был несказанно доволен судьбой. Словно таинственный могущественный покровитель, она снова отвела беду, а ведь карьера и даже жизнь Вэйланда, без преувеличения сказать, висела на волоске из-за одного на всю голову отшибленного юнца.

Возможно, благодарить стоило Либериса, официальным воспитанником которого Вэйланд считался в числе десятка других детей-сирот. Но и не исключено, что просто победила здоровая, ясная логика: не мог ректор был причастен к преступлениям Её величества, так как в злополучный день находился со служебной поездкой на севере — раз, не видел смысла кусать руку, хлеб дающую — два, и вообще, был бы виновен — сбежал бы вместе с Кассандрой, прихватив семью.

Безусловно, на его честь и преданность королю пала тень, от которой избавиться можно будет только чёткими и последовательными действиями, а пока вся ситуация выглядела весьма неприглядно. Ярвуд подозревал его небезосновательно, другие камериры кисло и настороженно улыбались, сталкиваясь с ректором в коридорах Академии. Число желающих составить компанию во время обеда за последние три дня обнулилось: никто не хотел замарать свою репутацию подозрительными связями. Слава Создателю, что дома всё было по-прежнему: детям не было дела до политики, жена Лорайн любила его целиком — с работой, проблемами и даже с Тенью Тьмы, которая иногда пугала.

Родился Вэйланд и воспитывался лет до шести в семье пожилых эве, подавших в отставку с госслужбы и наслаждавшихся тихой, уединённой жизнью в восточной части мира Алатуса. У родителей имелся небольшой доход от двух полей, на которых выращивали зерно и овощи, фермы со скотиной, дающей мясо и молоко, и небольшой прудик, возле которого отец с маленьким Вэйем часто проводили время в тёплое время года. Именно этот прудик, наполовину затянутый кашкой, и скользкую, с зеленоватой чешуёй рыбу помнил Вэйланд спустя годы.

Туда периодически уезжала жена с детьми, чтобы дать им порезвиться на просторе, но Вэй скучал по своим любимым, и поездки не затягивались. Со временем, чтобы поднять хозяйство, пришедшее в упадок после смерти родителей, отправили туда родителей Лорайн, и они, кажется, судя по отличному порядку, были не против сбежать из Аалама и подарить свой особняк на окраине внукам — семилетней Пелэгии и пятилетнему Ремусу. В общем, как мы видим, Вэйланд был счастлив любви.

Что касается карьеры, то всё шло гладко, начиная с зачисления в Академию. До этого — двенадцать спокойных лет в благотворительном пансионе Его величества, организованном ради сирот, детей знати. Полных сирот из небольшого числа было мало, если точнее — один Вэйланд. У Ярвуда, например, не было матери, зато имелась мачеха, вполне себе добродушная особа (по мнению маленького Вэйланда, знавшего всех чужих родственников, приезжавших навестить «малюток»). Тем не менее, родители решили, что будущему камериру в пансионе со сверстниками будет полезнее находиться. Либерис часто в нём бывал с инспекциями. И, несмотря на то, что перед каждым его явлением воспитанникам приходилось тщательно убирать свои комнаты и мыться до скрипа кожи, а заодно учить какую-нибудь пафосную песню, всё же дети любили своего короля. При любом удачном случае старались прикоснуться к нему, веря в легенду, обещающую долголетие тому, кто дотронется до вечности.