— Запомни, скорее ираниум рассыпется в прах, чем ты выбелишь свою репутацию. Поэтому помни, что я — всегда рядом. И не делай лишних шагов в сторону.

Тео развёл руки, широко улыбаясь: понял, подчиняюсь. В коридоре Зандер натянул ему на лицо капюшон:

— Шагай молча, у тебя обет молчания.

— Почему?

— Потому что все молодые ликторы дают обет молчания на пять лет. Тот, кто выдерживает, переходи в старшую касту.

— Понял!

Зандер шикнул: парень явно над ним издевался. Однако они вдвоём покинули тайные казематы без приключений, миновали подземный коридор, соединяющий с основной частью дворца, несколько раз поднялись-спустились-свернули, как будто Зандер вёл Тео тайной тропой, избегая встреч с охраной. Наконец преодолели последнюю проверку — Зандер показал стражам какой-то знак (Тео не видел из-под капюшона, что именно), сказал, что ведёт ликтора по приказу Его высочества, и заговорщики оказались в широком коридоре. Здесь пол был устлан мягкими коврами, и звуки шагов сошли на нет. Очевидно, Либерис не выносил шума.

Особый стук в дверь, и она открылась. Зандер впихнул Тео внутрь, зашёл сам и встал у двери, не убирая руки с клинка. Тео осмотрелся. Аппартаменты были огромными по сравнению с ректорским кабинетом в Академии, здесь даже дракон бы развернулся. И, разумеется, убранство, мебель и портьеры на алькове, окнах высокомерно кричали об огромном количестве золотников, потраченных из государственной казны.

Однако восхищение декорациями этой сказки портил неуловимый запах плесени, словно помещение давно не проветривали... Тео не удержался и чихнул:

— Извините, эве!

— Здесь слишком много Тьмы для безродного, — баритон позади был спокоен, как обычно.

Мастер обернулся и не сдержал удивлённого возгласа: за спиной Вэйланда вилась вполне себе ощутимая Тьма. И эта Тьма была молодая, сильная, набравшая мощь за сорок лет своего заточения. Но в эту минуту, зная о происхождении ректора, Тео увидел ещё кое-что — внешнее сходство ректора и Либериса и Анники, передавшей сыну высокий рост, твёрдый карий взгляд, прямой нос и густые тёмные волосы, .

Вместо того чтобы поклониться и вообще выразить учтивость, а главное, благодарность за спасение, Тео поднял палец вверх, затем коснулся губ, делая знак всем помолчать. Вэйланд и Зандер переглянулись, помощник медленно начал вытаскивать клинок.

А гость даром времени не терял, вытянул руки по-ликторски, покрутился вокруг своей оси — и раз, два, три, четыре... — достал из разных предметов, служащих украшением, артефакты. Зажал вытащенные из них кристаллы в руке, сосредоточился, словно пытался их раздавить — и через минуту положил на первый столик рядом. Вэйланд наблюдал за представлением, налил себе вина и уселся в кресло, куда можно было посадить ещё человека.

— Это тебя королева научила? — закидывая ногу на ногу, спросил Вэйланд.

— Не совсем, эве. Ваша мать.

Вэйланд третий день периодически думал, что если бы не его огромный опыт общения с ненормальными, а так же привычка оценивать ситуацию с разных сторон, он бы точно уподобился тому безумному заключённому, что при виде дознавателей и ликторов начинал выкрикивать: “Скоро ваше время закончится! Грядёт Великий Арженти!..”

Не кривя душой, бывший ректор, а ныне наследный принц, ранее мог сказать, что имя фольклорного Арженти надоело до изжоги. Сколько их, называющих себя последователями несуществующего принца сидело в казематах! Таких даже в третий сай не брали, предпочитая сумасшедшим фанатикам трезвомыслящих убийц и воров.

Впрочем, надо отдать должное отшибленному мастеру, вернее, тому, кто долго носил эту маску, Тео-не-безродный уклонился от вопроса Вэйланда, пообещав чуть позже рассказать об этом, ибо это не было “существенно” в тот момент.

Действительно, у Риуза было слишком много вопросов к происходящему. Но и внезапный отец Либерис, и феомант Сирнаннос, доверенное лицо короля, просили новоиспечённого наследника набраться терпения, мол, скоро посвящение Тьме, и тогда-то он всё узнает.

И вдруг мастер Тео рассказывает невероятное, то, во что разум отказывается верить. При этом речь отшибленного правильная, точная, и сам он уже не выглядит простовато, как прежде.

Так Вэйланд понял, что наконец видит настоящего Тео, наверняка оборотня, алатеррского шпиона. Но парень отмахнулся: не был он в Алатерре, если не считать пограничной территории. Он — дома, хотя здесь ему не нравится, и он предпочёл бы вернуться в мир своего деда Амидата, ставшего богом для смертных.

— Почему я должен поверить? — выслушав Тео, Вэйланд скрестил привычно пальцы в замок, как это делал во время беседы с нерадивыми студентами.

И тогда не-отшибленный попросил дать ему минуту. Нашёл все артефакты, причём из таких мест, куда даже Зандер не догадался бы заглянуть. Испортил кровь — та сгустилась, почернела — движением ладони над лежащими на столе кристаллами:

— Я заменю их, позже. Когда вы решите, что будете делать: доверять мне или нет.

А затем... построил портал прямо посередине комнаты — и за дверью в коридоре дилинькнули охранные артефакты:

— Мы можем уйти сейчас. А можем дождаться финала, и тогда больше не надо будет никуда бежать или скрываться.

Зандер подошёл к порталу, впервые видя чудо, подвластное одним алатеррским оборотням. Вэйланд же с места не двинулся: в ловушку он не даст себя завлечь. Однако, теория о шпионе была подтверждена. И, несмотря на всю возможную опасность, Вэйланд доверился, причём вера в возможности и знания мастера Тео росла обратно пропорционально вере в обещания Сирнанноса. И это было удивительно и странно.

Зандер предложил принцу Вэйланду, когда они остались наедине, шутку про ручного оборотня. И, кажется, шутка удалась.

*****

Слух о плохом самочувствии короля и его возможной кончине распространился быстрее, чем ожидал Тео. Он-то думал, что эту новость будут сдерживать изо всех сил, но потом оказалось, что, наоборот, томительное выжидание пошло на пользу политической ситуации. Третий сай не получил официального ответа от Либериса, но скорбь посланника из дворца ратники с тёмным прошлым оценили и пообещали не нападать на Аалам ради милости доброго правителя. Однако в столицу прибывал народ: ждать неопределённый срок было невмоготу, и на третий день харчевни и гостиницы были забиты под завязку подозрительными личностями.

Сигнала хватать всех подряд дознавателям не поступало, поэтому патрули из королевской стражи теперь дежурили на улицах круглосуточно, если и арестовывали кого-либо, то с поддержкой свидетелей. Бунты гасли быстро. Впрочем, у столпотворения была и другая причина.

Умирающий Либерис будто бы находился в тяжёлом забытьи, хотя Вэйланд, бывавший у него трижды в день, хмуро обмолвился, что даст Его величеству ещё не меньше полугода: тот находился в здравом уме и даже имел некоторый румянец на щеках. С королём о проблемах в стране особо не говорили.

В основном, Либерис вспоминал неблагодарную Кассандру, рассказывал какие-то древние и неинтересные семейные истории из жизни своих предков — начиная от Либериса Первого. И, к счастью для Вэйланда, король быстро выговаривался, его хватало на полчаса. Затем он просил своего сына напоить себя, причём пил кровь с вином жадно, до дна, и утверждал, что чувствует облегчение от съедающей его боли. Знал бы он, чью кровь пьёт...

Шёл третий день от объявления Вэйланда наследником, и событий за это время случилось немало. Тео был уверен, что их перессказывают в Алатерре с придыханием, как увлекательный роман, тем более что свидетелей хватало.

Проникнув в логово, которое Тео называл бункером, Грэйг быстро “уговорил” принца Аргуса привести к нему пятерых пленных алатусов. Стоит сказать, что в эту же минуту Зандер спасал мастера, и находящиеся недалеко друг от друга товарищи смогли связаться через Зов.

У принца был ключ, вскрывающий замки на оковах из ираниума, посему в этот раз побег завершился без прямого участия Арженти, который по официальной версии для алатеррцев “продолжал путешествовать по мирам и должен был вернуться со дня на день”. Трудности возникли со слепым Альвахом, “ожерелье” которому надевали ликторы. Но эту досадную ошибку исправил Тео следующей ночью, и можно было не сомневаться, в настоящий момент дракон купался в тёплом бассейне Алатерры, ел вдоволь и наконец увидел Глаз Алатуса. А может быть даже у него получилось обернуться в человека...