— Именем Создателя, первого Дракона, разделившего Свет и Тень и соткавшего из двух нитей бытие! Именем Основателей нашего убежища и средоточия праведного духа — священного Аалама! Как то вам известно, на первом заложенном камне хранятся имена наших предков — Набу, Киваруиды, Дисан. Согласно Заповедной Книге, три единомышленника окропили место будущего Аалама своей кровью и вознесли молитву Создателю. С тех пор имя Набу являлось гарантом безопасности и благополучного будущего не только Аалама, но и его жителей...

Далее последовала небольшое введение в генеалогическое древо Либериса Третьего, детали которого Вэйланд знал прекрасно, как и все камериры, почитающие законную власть: признание Киваруидами и Дисан величие Тьмы Великодушной и Оберегающей, их уход из мира Алатусов в другие; смешение крови Набу с Киваруидами благодаря Либерису Второму... Третьему, нынешнему, так и не удалось создать связь с потомками Дисан...

Очевидно, что пока неизвестный никому, кроме короля и его верного столетнего феоманта Сирнанноса, занимавшего должность по праву наследия и полученного дара предвидения, этот таинственный наследник находился сейчас в зале. И Вэйланд занялся любимым делом — игрой логики и интуиции, желая угадать имя наследника до того, как оно будет произнесено феомантом.

—... Почти сорок лет тому назад, во имя будущего нашего мира и его безопасности, была создана связь между потомками Набу, — феомант закончил вводную часть в историю и приступил к главному: — Мы засвидетельствовали очевидное: ребёнок родился здоровым, и по благословению нашего Создателя получил священную метку...

“Хм, сорок лет? Возраст большинства воспитанников пансиона Его величества”, — взгляд Вэйланда заскользил по рядам Советников, не миновал и Ярвуда. Секретарь был бы самым убедительным кандидатом: рядом с королём почти всю свою жизнь, предан, разделяет его убеждения и привычки...

Лорайн вдруг громко вздохнула и с силой сжала руку супруга. Вэйланд очнулся от размышлений.

—... Случайно ли Создатель отметил этого ребёнка своим знаком? Крыло Тьмы — что может быть более многозначительным для будущего правителя? И мы наблюдали за ним все эти годы, убеждаясь: кровь Набу продолжает жить, и мудрость нашего повелителя Либериса Третьего ан-Набу — достойнейшее наследство для рода, который будет продолжен. А значит, будет спасён Аалам и будет спасён народ...

Вэйланд отвлёкся: незаметно подошедший слуга передал ему просьбу короля. Метнув несколько удивлённый взгляд на Лорайн, ректор отправился к трону. Возможно, свою речь Сирнаннос произносил, а теперь требовался кто-то с хорошим зрением, кому можно поручить прочитать свиток со свидетельством.

Ему указали встать справа от феоманта, двое ликторов поднесли на бархатной подушке с королевским вензелем серебряные ножницы.

— ... Знак драконьего крыла на правой лодыжке в присутствии знака трёх Основателей...

До Вэйланда, наконец, дошло. Кровь ударила в голову, зашумела, приглушая звуки. И зуд на спине сделался нетерпимым. Он понимал и не понимал одновременно происходящее. На его правой ноге действительно было родимое пятно и рядом три крупных родинки, словно символ священной троицы, построившей Аалам. Но чтобы сравнивать расплывчатый треугольник с крылом дракона...

Сирнаннос бережно, трясущимися руками снял с него диск старшего дознавателя и попросил также отдать все имеющиеся артефакты. Вэйланд растерянно повиновался, продолжая смотреть на бледную, испуганную Лорайн.

Не заметил, как серебряными ножницами ликторы сделали разрез на его дорогом костюме и подняли ткань, являя сначала Либерису и его секретарю описанный знак, а затем разворачивая ректора спиной к камерирам.

Вырвавшаяся на свободу Тьма уже клубилась вокруг тела, зуд раздирал кожу, и Вэйланд невольно потянул руку за спину. Ярвуд держал кубок, вероятно, принадлежавший Либерису, но по знаку своего повелителя протянул его ректору: “Выпей это!”

Солёная, знакомая тягучая жидкость, которую Вэйланд терпеть не мог с детства — кровь дракона. На этот раз она была разбавлена вином. Подавляя тошноту, осушил кубок, но на этот раз облегчение пришло почти мгновенно: вино разнесло по телу драконью магию, и спину словно окатили приятной горячей водой, зуд пропал.

Либерис довольно кивнул и улыбнулся, поднимая руку, а потом начал подниматься, опираясь на Ярвуда.

— Повернитесь к вашим подданным, Ваше высочество! — сказал один из ликторов.

Вэйланд медленно выполнил просьбу, уже замечая то, что повергло в трепет всех его знакомых — за его спиной продолжали раскрываться дымчатые крылья.

Все сидевшие прежде, даже Лорайн и главный мастер Рифелур, вслед за мужчинами начали опускаться, чтобы преклонить колено перед новым сюзереном.

— Его высочество Вэйланд Исэйас Либерис ан-Набу!

День назад Алисия высаживала цветы, выкопанные в лесу, на новую разбитую клумбу рядом с домом Хирама. Хижина благоухала чистотой, на столе появилась старенькая скатерть с вышивкой покойной Делии, жены Хирама. В печи доходили пироги и хлеб, а на треноге побулькивал котелок с грибной похлёбкой. В сарае было тихо, ибо куры гуляли, где придётся, но поглядывая на свежую рыхлую землю возле девушки. За домиком на сочной лужайке в загоне паслись две козы, старый конь и корова. Все были заняты делом.

Когда послышался скрип возвращавшейся повозки, Алисия воткнула последний цветочный куст и поднялась, отряхивая руки от земли. Дарден первым соскочил с телеги, схватил мешок с зерном и потащил в сарай, не глядя на девушку. Она подняла удивлённо бровь и пошла навстречу Хираму помочь с какой-нибудь поклажей.

Однако вид у старика был подозрительно хмурый. На приветствие он сказал:

— Беда, дочка! Тео... он...

— В Мешке! — буркнул, возвращаясь, Дарден, по-прежнему не глядя на Алисию. — Он государственный преступник.

Она ахнула. Молча наблюдала, как они разгружают телегу. Несколько дней назад они-то приняли её хорошо. Сразу почувствовали всю благость от женской руки — и пища сала сытнее, и в доме чище. Хирам начал называть её дочкой, а Дарден всё ерошился, хотя не без интереса следил, как Алисия то полы шкребёт, то стирает на речке, будто подозревал её в использовании магии. Спросил раз, не оборотень ли она. Алисия даже опешила:

— Нет, я безродная, простая. Ты чего?

Но парень был не промах, и приходилось быть очень осторожной.

Сейчас видя странное поведение отца и брата, будто бы осуждающих Тео и не показавших ни тени переживания за него, она разозлилась:

— До чего же семья у вас любящая! Старшего сына посадили в казематы, а они зерно покупают!

Хирам с Дарденом переглянулись, и Алисия яростно сдёрнула передник:

— Отлично! Сама разберусь!

Метнулась в дом и скрылась за шторкой в углу, чтобы переодеться. Мужчины тоже зашли. Дарден первым делом полез проверять содержимое котелка, отодвинул заслонку в печи и порадовался грядущему обеду.

Переодевшись в скромное платье, Алисия засновала молча по домику, вытащила из сундука припрятанное платье алазонки, сложила в котомку. Вся остальная одежда, наоборот, отправилась в сундук. Переобулась в удобные мокки, подхватила котомку, а возле дверей обернулась:

— Желаю, чтобы Создатель сполна отмерил вам за вашу благодарность, любовь и заботу. А я благодарю за то, что не выгнали меня, — легко поклонилась и вышла, плотно прикрывая дверь и не прислушиваясь к шёпоту. Эти безродные даже возмущённое мнение не могли громко выразить!

Она бы с удовольствием сейчас построила портал и через полчаса была бы в Ааламе, но вокруг расстилалась слишком открытая местность, значит, придётся шагать до ближайшей рощи, закрывающей дорогу, и там уже использовать магию.

Эх! Знала бы, что крестьянам наплевать на своего родного брата и сына! Который постоянно о них беспокоился. Наверняка поэтому не сбежал с королевой в Алатерру, чтобы не подставлять. И вот ему за это благодарность! Вчера Алисия уговорила Хирама съездить в город, чтобы узнать новости. Съездили...