— Возьми меня с собой, к своим алазонкам. Скажешь, что я твоя сестра.

Тео вздохнул.

— Не получится, Мэй. У Тео-безродного нет сестры с таким именем. Знаешь, что делают в первую очередь в Ааламе дознаватели? Они просят тебя произнести имя и с помощью своих артефактов устанавливают, это ложь или правда. Если имя не соответствует, человека отправляют на допрос.

— Эта принцесса, Алисия, она же как-то попала к алазонкам. Сделай мне тоже такой артефакт. Я придумала, я буду немой или отшибленной, — Мэйли упрямо вцепилась в одежду Арженти, утыкаясь лицом в тёплую грудь под раздвинутыми полами плаща.

Арженти невольно перевёл взгляд на Энрике, почувствовав на себе пристальный взгляд:

— Мэй, это не так работает. Ликторы умеют проверять всё. А у Алисии прабабку звали Айя. В Межземелье они нашли семью крестьянина, у которого есть дочь с таким же именем. Все эти легенды составляются не за один день...

— Ясно, — она сухо отстранилась, но краснота в глазах доказывала желание заплакать.

— Обещай, что будешь меня ждать в Алатерре.

— Ты сам сказал, что купол закроют, и ты не сможешь сюда попасть. Какая мне разница, где тебя ждать — в этой Алатерре или Гонконге?

— Хорошо, тогдя я построю портал домой, и ты вернёшься, — Тео на знаки Грэйга торопиться кивнул. — Согласна?

Мэйли расплакалась.

— Послушай, я сейчас должен быть далеко отсюда. Если в гостинице обнаружат, что меня нет, все планы провалятся. Я должен вернуться. Один... А ты же сильная, Мэй. Зачем ревёшь, ну, малышка?

Девушка вытерла слёзы, прошипела, когда рука задела опухшую губу:

— Хорошо. До встречи... А эта Алисия с тебя глаз не сводит. Ненавижу её заранее, — Мэй издала нервный смешок. — И, кстати, ты не писал о ней, тем более, что она среди твоих алазонок. Это из-за неё ты маску носишь?

— В точку попала, — улыбнулся Тео и оглянулся тоскливо: кто-то же должен был помочь в этом непростом деле — прощании. Из Сиднея сбежал, словно вор, и на тебе — карма за трусость.

Ухватившись за случайную мысль, громко спросил у Грэйга:

— Грэйг, того дикого, что я отправил сюда, забрали?

— Его высочество подобрал, когда гнал остальных...

— Это хорошо... — неловко сказал Тео и улыбнулся Мэй, как будто она могла увидеть эту улыбку сквозь маску. — Здесь не заскучаешь.

— Ну что, летим? Время не ждёт, — вовремя сказал кто-то из алатеррцев.

Один из них обернулся и разложил крыло, чтобы удобнее было взбираться на загривок. Вилмер, дрожа от возбуждения, не заполз — взлетел наверх. Алатус поднялся, а на освободившейся площадке место заняла женщина по имени Лэера-эве. Арженти повёл к ней Мэйли и перед посадкой заботливо застегнул две верхние пуговицы на её плаще:

— До встречи, Мэй. Держись крепче!

Они обнялись, а поцеловаться не дала маска, которую Мэй шёпотом пообещала сжечь как-нибудь, при следующей встрече.

Следом обернулись Куарт-эве и Максимиллиан. С драконьих спин счастливый Вилмер и грустная Мэйли помахали руками оставшемуся внизу Арженти.

— Ну, что ж. Продуктивный день, — довольно констатировал Энрике. Анника предложила зайти в хижину, но он отказался, сославшись на срочность возвращения. — Кстати, Арженти. Ты слышал, что Совет решил на два-три дня отсрочить усиление купола? Мы должны попытаться вынести все яйца из дворца.

— А если отшибленные начнут возвращаться? — хмуро спросил Арженти. — Здесь с часу на час начнётся бойня.

— Мы об этом тоже говорили. Если кто-то из отшибленных либертанцев спустится, это будет цена за жизни нашего потомства.

— У алатусов, оказывается, есть немного совести? — без улыбки пошутил Арженти, и Грэйг смешливо кашлянул.

Энрике же флегматично повторил прописную истину:

— Всему есть цена.

— Даже не сомневаюсь. Значит, вы возвращаетесь? Хорошо. Я ещё немного осмотрюсь. Грэйг, составишь компанию?

— Безусловно.

Анника тем временем плотно закрывала за собой дверь в хижину, а потом обратилась к Арженти:

— Дорогой, отправишь меня домой? Беспокоюсь за Рэмироса. Оставила его колоть поленья, а сама переживаю, не придумал ли снова себе чего-нибудь?

— Спасибо, моа, за помощь, — Арженти поцеловал её через маску в висок. Сотворил портал, в мутной картинке по ту сторону проявилась Заячья хижина. Женщина, попрощавшись со всеми, ушла.

Энрике и Алисия также пообещали выйти на связь в полночь и растворились в своём коридоре, ведущем в Ааламские трущобы. Когда Грэйг и Тео остались одни, последний спросил:

— Скажи мне одну вещь, Грэйг. Есть одна непонятная для меня загадка. Зачем правителю одной страны уничтожать свой народ, посылать его на заведомую бойню? Последствия катастрофические: экономически это не выгодно, человеческий ресурс страдает, кроме того уменьшение мужской части населения потребует долгие годы на восстановление. Так зачем он это делает?

Мужчина помолчал, поглаживая отросшую бородку и наблюдая за неумолимо склоняющимся к горизонту светилом:

— Хорошая загадка. А знаешь что, мы недавно с Анникой вспомнили кое-что из учебников по истории. В конце каждого правления Либерисов было похожее — объявлялась священная война. При Либерисе Первом отвоевали кусок севера, прогнали местных кого на восток, кого за горы. При Втором — выжгли запад, от Островов до гор, сейчас там пусто, ты сам говорил. А в этот раз досталось алатеррцами.

— Либо первые две войны — это были репетиции, либо аппетит Либериса вырос? — предположил Тео.

Грэйг покачал головой:

— Думаю, здесь другое. Отвлекает мразь от главного — передачи трона. Чтобы народ так обнищал, что сил не хватило бы на переворот. Ведь поставить своего — удобнее в переломный момент, а не когда власть стабильна... О чём думаешь?

Ошарашенный Тео стоял неподвижно, положив руку на грудь. Предположение Грэйга сложило все пазлы в единую картину.

— Ну и мразь... — с трудом он смог произнести и отрывисто бросил: — Летим, пока не поздно, надо всё исправить!

— Что исправить? — изумился Грэйг, но Арженти уже обернулся и исчез в облаках.

Капитаны первых двух саев собрались за считанные минуты, ведь их вызывал кто-то из старших. Так думали они после доклада дозорых из авангарда, так думали, увидев незнакомого дракона и пока он превращался в человека. Сомнения закрались после отказа этого алатуса снять маску, после озвучивания его фольклорного имени, но лица начали хмуриться во время монолога, который не перебивали по привычке послушания перед крылатыми. К тому же неподалёку на вершине наблюдал второй, без маски.

— Не знаем, кто вы такой, эве, — сказал первым капитан, назвавшийся Улем Привом, когда Тео закончил говорить, — только я вам так скажу от своих товарищей, а они не дадут соврать. Наставники нас предупреждали, что может найтись любой чудак, который попытается сбить нас с толку. Мы-то знаем, на что способна тёмная тварь, этот ваш Либерис. Но из уважения к вашему дару от Создателя, мы не тронем вас. Летите себе подобру-поздорову. А если вы были посланы, чтобы испытать нашу клятву, то вот вам ещё одна: наш король Аластэир Четырнадцатый, пусть Создатель лишил нас крыльев и памяти за прегрешения, но мы все готовы отдать жизнь ради наших детей и жён, оставшихся в Алатерре.

Тео, надеявшийся, что его слова хотя бы заронят сомнения у отшибленных, растерялся. Он пытался лихорадочно найти контраргумент и не мог.

— Какой у вас приказ? — спросил формально.

— Охранять границы от врагов алатусов, — уверенно и спокойно отвечал капитан Уле Прив.

— Но вас здесь тьма-тьмущая, чем вы будете кормить своих ратников?

— Не переживайте, эве, на неделю нам хватит, потом вернёмся, как только враг будет разгромлен.

Тео кашлянул. Вот оно, значит, как будет... Но играть пророчицу Кассандру сейчас было бессмысленно. Если только алатусы не будут играть в ромашку — то укреплять, то убирать защитный купол. Про такую чехарду принцу Энрике и не намекали...