То был мужчина неопределённого возраста. Цвет его лица казался неестественно бледным, и вся кожа словно была натянута на костлявое тело, ещё пока сохранившее немного плоти. Человек казался не просто худым. Даже больной Хирам выглядел жизнерадостней — у него не было таких обескровленных губ и потемневших глазниц.

Дракон, отвлёкшийся на человека, когда пламя начало медленно гаснуть, повернул голову, чтобы рассмотреть результат своих трудов — тлела полностью расплавившаяся железная ось, а рядом с ней лежала пепельной полоска сгоревшего ираниума. Цепи из опасного металла сдались!

Потоптавшись, чтобы удобнее развернуться ко второй цели, дракон замер. В груди его загудело, как и в первый раз, пасть открылась... И пленник бросился наперерез огню, заботливо миновавшему его минуту-две назад.

— Во славу истинного владыки! — крикнул хрипло мужчина.

Дракон икнул, останавливая пламя, но было уже поздно — оно обрушилось белой огненной струей на упавшего ниц и омыло ослепительной волной. Мужчина застыл в своей нелепой позе, уткнувшись лицом в равнодушный камень. Как ни странно, одежда осталась цела, но от неё сейчас вился тонкий полупрозрачный дымок, напоминая испаряющийся газ сухого льда.

Принимая свой человеческий вид, бросаясь к неподвижному телу, чувствуя дрожь во всём теле от осознания непоправимого, Тео едва не заплакал от бессилия — удружил, называется... Сделал “доброе” дело!

Но к его удивлению, на шее мужчины билась жилка, и сам он простонал, когда его лёгкое тело взмыло в воздух. Оков на нём больше не было, одни красные следы на коже напоминали трение опасного металла.

Освобождённый алатус даже не вздрогнул, когда его второй раз понесли через портал. Но дуновение свежего ветерка, ночующего на опушке королевского леса, погладило сухую кожу, и Дрэйг застонал, поднял руку, пытаясь достать до лица. Тео положил его на прохладную землю, временно, чтобы самому успокоиться после шока.

Он ещё не осознал до конца своей силы и мощи того белого пламени, что было в нём заложено по наследству крови. Но только что убедился — его долг перед этим миром слишком велик и до сих пор не оплачен ни на йоту.

“О Алатус, я освободил твоё дитя из плена и снял с него оковы. Мне нужна твоя поддержка! Ini…”, — Тео недоговорил — на него обрушилась, как ещё недавно огонь на Дрэйга, сила благословения мира, созданного драконоподобным человеком — для созидания и добра.

Где-то ухнула спросонок лесная птица, почувствовав чудо, Тео машинально повернул голову в её сторону и цокнул с досадой — на востоке край неба был немного светлее прочей части небесного звёздного покрывала. Надо было торопиться.

Портал до заячьего царства соткался мгновенно. Тео вышагнул у самой двери хижины, занёс обессиленного алатуса и усадил его, постепенно приходящего в себя, на рассохшуюся лавку.

— Мгновение ждать, пожалуйста!

Рука нырнула в осветившийся квадрат, вытащила рюкзак. Магии было хоть отбавляй!

Тео достал из рюкзака спальный мешок, расстелил его на скамейке рядом с мужчиной. Включил фонарик, поставил на стол, высыпал всю мелочь, пока бесполезную.

Рядом с очагом с прошлого раза осталась стопка поленьев, они отправились в жерло, щелчок пальцами — и огонь лизнул сухие дрова. Оставив дверь открытой, Тео исчез снаружи, прихватив котелок. И, не тратя времени на получасовую дорогу — порталом сходил туда и обратно, набрал воду из родника да поймал рыбу. Через минуту она прыгала на столе под изумлённым взглядом очнувшегося Дрэйга.

— Это пища, когда ты захочешь поесть, — Тео присел рядом. — Я должен улетать. Будь в этот дом как свой. Другая ночь я быть здесь. Там, — он показал в сторону озера, — есть вода, много зайцы кругом, не голодай. Я вернусь и принести ещё хорошо пища...

— Ты назвался Арженти? — алатус вдруг перетёк вниз, глухо стукаясь коленями о сухой земляной пол. — Ваше величество!

— Не говорить пустое! — Тео рассердился и вернул худое тело на лавку. — Мы объяснять другая ночь. Ты мне помочь рассказать всё. Понимаешь?

Дрэйг, разумеется, понял и пообещал никуда не уходить, а ждать своего спасителя в этом домике. Напоследок, попытавшись объяснить, что здесь относительно безопасно, если только над лесом не полетят драконы со своими всадниками, Тео оставил нового знакомого приходить в себя в заячьем царстве и порталом сразу вернулся в комнату в Академии. Ночь внесла коррективы в планы, и всё-таки стоило присмотреться к перспективе быть ближе к драконам, ключ к спасению которых теперь был в руках, то есть в пасти одного алатуса.

[1] Ничего, маленькие удары валят большие дубы — перевод английской пословицы “Little strokes fell great oaks”, аналог русской пословицы “Вода камень точит”.

Три дня назад ректор Академии Вэйланд-эве Риуз инспектировал занятия первокурсников по драконоведению. Проходили они, как обычно, возле Пещер, туда-то и прилетела драконица Уафа с раненным летуном в лапах, имя которого, в отличие от клички драконицы, Вэйланд-эве вспомнил лишь благодаря обращению к артефакту, сохраняющему информацию. Вернее, имя Менгала сначала озвучил Юстин-эве, знающий всех, кто имел или имеет отношение к драконам.

Драконица осторожно опустила бездыханное тело своего хозяина и затопталась в ожидании поощрения.

— Принесите ей тушу! — скомандовал учитель Юстин-эве, пока пара студентов под руководствоам ректорам оттаскивала ратника в сторону и выясняла, жив тот или уже нет: — Неважно, насколько верно ваше животное выполнило указание. Поощрение — напоминаю, лучший способ приручения. Особенно дракониц... Умница, заслужила!

Драконовед бесстрашно похлопал чешуистую шею, подтверждая правильность её поступка. Затем Уафа занялась прожаркой и разделыванием овечьей туши, и Юстин-эве оставил её в покое, присоединился к толпе, пытающейся привести в чувство ратника, чьи плечи были залиты кровью, ещё не запекшейся основательно, стекавшей с затылка, поцарапанного лица и налившегося синевой носа.

Итак, ратник был опознан, а затем озвучено главное — Менгал являлся пограничником и вестником по очерёдности (Носили известия в столицу все из горного отряда, чтобы иногда дать своим драконам необходимую нагрузку, а затем возможность отогреться в тёплом климате, отъесться и почистить чешую от грязи). Обшарили его карманы — послания не было. Значит, вылетел Менгал спешно, с какой-то важной новостью. Раненого понесли в королевскую лекарню, а Вэйланд отправился прямиком к секретарю Ярвуду.

Через час в Межземелье упорхнули два голубя-посланца, туда, где в двух деревушках находились отряды стрелков. Мало того, едва закрыл свой Глаз Алатус, под покровом тьмы, чтобы не подавать пищу для слухов, на границу отправили почти всех свободных летунов — выяснить о происшествии или в случае нападения оказать помощь горным ратникам. В Пещерах оставили всего двух драконов, в том числе Уафу.

— А вы не боитесь “обескровить” Аалам, уважаемый? — удивлённый таким результатом, возможно, невинного переполоха, поинтересовался Вэйланд-эве у королевского секретаря: могло статься, что Менгал возвращался по своей, личной причине.

— Вчера Сирнаннос засвидетельствовал шестой узел, — перебирая бумаги, флегматично объяснил Ярвуд.

— Что, опять? — ухмыльнулся Вэйланд. — Неужели, на юге?

— Не вижу повода для иронии, — секретарь убирал в ящик пергаменты с донесениями. — Порталы всё ещё нам недоступны, зато наши враги строят их играючи. Позавчера в Трущобах видели исчезновение человека возле шалмана...

Дальше Ярвуд не стал объяснять. Про то, что какой-то пьянчужка, вышедший справить нужду в переулок, стал свидетелем ухода обортня через им построенный портал, Вэйланд уже слышал. С одной стороны, выпившему три пинты дешёвой бормотухи, ещё и не то могло показаться. С другой, — почему бы и нет? Алатусы в ярости после того, как в Межземелье надели на двоих блокирующие магию браслеты. Уже год то тут, то там видят “призраков”, исчезающих в мареве. Во дворец им не добраться: об этом ещё тысячу лет назад озаботились предки, сам Либерис Первый, повелевший укрепить стены пластинами из ираниума. В Мешок тем более оборотням не попасть. Подземелье, где содержат важных пленников, даже артефакты сбоят, оттого допросы ведутся по старинке — с подручными изобретениями Морканта.