Арженти кашлянул, избавляясь от кома в горле, портал соткался мгновенно, и он исчез в нём. И сразу стало страшно. Анника, которая уже задыхалась от чистого воздуха и свободы, заплакала. Прошла минута, показавшаяся слишком долгой, и мужская фигура в ликторском одеянии вернулась.

— Забыл поджечь мусор в пещере, — объяснил Арженти, снова наклоняясь к яйцу: — Пусть думают, что вы вызвали проклятие Тьмы и сгорели. У вас там много костей было, целая гора...

— Я хотела запустить их в тварь... — сквозь мешанину слёз и нарастающего истеричного смеха, Анника честно призналась. Оттого берегла их, чтобы хотя бы так достать до того, кто столько лет издевался над ней... Пусть не убить — причинить боль...

Арженти хмыкнул, оценив задумку, и ныряя в новый портал, предупредил:

— Мой друг вас приютит. Его зовут Грэйг. Он поможет вам лечиться.

Звать хозяина домика не пришлось, наверное, Грэйг возле окна послушно выжидал час, поэтому, как только заметил появившиеся тени неподалёку, выбежал наружу. Охнул, увидя яйцо, принял его бережно и медленно в хижину, указывая путь гостье:

— Я сейчас же натоплю сильнее, сколько малышу дней?

— Седьмой будет, — хрипло ответила Анника.

Её завели в тепло, пахнущее уютом и нормальной едой, усадили на лавку перед столом, и спаситель сразу попрощался:

— Увидимся завтра. Грэйг, если что нужно будет, скажешь, — выскользнул в дождь, разбавляющий небесный намёк на рассвет и растворился.

— Благослови вас Алатус! — замешкавшийся с яйцом, сказал запоздало Грэйг, когда принца уже не было. Тогда он смущённо повернулся к гостье. — Меня зовут Грэйг, я сын Грейзэ и Харальда. Эве, чем я могу вас порадовать?

[1] Примерно 20 кг.

Чтобы легче было следить за девицами, камериры им выделили всего четыре комнаты, хоть и достаточные в размере для того чтобы безродные не чувствовали себя в тесноте. Неудобство представляло наличие единственной небольшой смежной туалетной комнаты, пользующейся спросом утром, после тренировок и перед сном. Но девицы, очевидно, приняв это как испытание, не жаловались и послушно принимали данность. Никто из двадцати трёх не передумал и не покинул дворец, что вызывало сожаление у королевских камериров, не одобрявших затею Её величества, правда, втихомолку, потому что вслух все показывали заинтресованность: что же из этого выйдет?

Сегодня, негромко переговариваясь и больше мечтая о благополучном будущем в его разных вариантах, будущие алазонки (старинное название дев-воительниц где-то разыскал сам главный мастер Рифелур-эве) были давно облачены в свежепошитые церемониальные костюмы и укладывали волосы, почти у всех слишком длинные для мужского боя. Вчера секретарь Его величества Ярвуд-эве с сарказмом заметил, что во время драки противники получат великолепную возможность намотать на руку косы и добить самоуверенных девиц. Присутствующая при этом и пока главная над девушками фрейлина Самар-эве мудро заметила:

— Пусть это решит первый бой.

Поэтому никаких кощунственных манипуляций над женской красотой не случилось.

Айя предложила девушкам несколько вариантов плетения волос, и нарочно был выбран только один вариант, чтобы показать строгость алазонок и решимость уделять больше времени своей покровительнице, а не собственным прихотям. Так, после облачения девушки дружно помогали друг другу заплетать “перевёрнутые” косы. Эта техника позволяла укоротить длину, а также за счёт высокого узла на макушке сделать визуально алазонок выше.

Украшений у безродных девиц было немного, и любезная Самар-эве разрешила их оставить, ведь большинству незатейливые безделушки напоминали о доме и матерях, передаривших дочерям семейное «наследство», которое некогда носили их прабабки.

Алисия самостоятельно уложила себе волосы и помогла двоим подругам как нельзя лучше, хотя с утра всё валилось из рук: утром обнаружилось, что артефакт, выглядевший дешёвым частым гребнем-заколкой, разрядился. То же самое случилось с подвеской, блокирующей всплески магической силы вовне — гораздо более нужный артефакт для алатуса, желающего выдать себя за местного простолюдина. То ли лавочник обманул, подсунув некачественный товар, то ли ночью что-то случилось во дворце — вытянуло магию отовсюду, откуда можно было.

Рассеянно стоя перед зеркалом и перезаплетая косу, Алисия лихорадочно думала: может, без артефакта, защищаего вторжение в мысли и читающего эмоции, сегодня обойдётся? Сколько можно испытывать их! С каждой из алазонок трижды поговорили важные камериры, вооружась своими артефактами. Ничего подозрительного не обнаружили, если не считать дерзости некоторых девиц.

И самое ужасное — поломку артефактов Алисия обнаружила много позже ментального разговора с братом. Ответит ли на зов сейчас? До аудиенции оставалось часа два, за это время можно было успеть доставить новые артефакты или зарядить эти. Энрике находися поблизости — одновременно с Алисией устроился на королевскую кухню, где можно было безбоязненно собирать все слухи, а также с поручениями перемещаться по рабочей части дворца; к сожалению, в ту часть, где обитал Либерис, никого малознакомого и не проверенного не допускали.

“Энрике, ответь, пожалуйста!” — в сотый раз повторяла она, машинально перебирая половину косы, то расплетая, то укладывая её снова.

— Айя! Всё отлично, зря ты переживаешь, волосы у тебя идеально послушные, — подошла к ней одна из пяти девушек, Нубия, которой недавно помогала Айя. Забрала у той гребень и аккуратно закрепила на макушке. — Вот так. Готово!

— Благодарю, — вздохнула Айя-Алисия. — Я просто не могу не думать о сегодняшнем дне, ведь мы встретимся с самой королевой!

Хватило этой фразы, и недавно прерванная тема возобновилась. Взяв пяльцы с вышивкой, предназначенной для будущего воротника на ночной рубашке, Алисия уселась у окна, предоставляя сотоваркам болтать о королеве, её фаворите, сплетни о котором узнать было несложно, о молодом мастере Тео... Сама же, делая вид, будто занята вышивкой, возобновила зов, надеясь, что Энрике почувствует, снимет артефакт и проверит вопящую интуицию.

Неожиданно через четверть часа в дверь постучали, и собственной персоной появилась Самар-эве с новостью:

— Благослови вас Алатус. Вы готовы? Прекрасно. Её величество через несколько минут спустится для приёма.

— Перенесли? — машинально спросил кто-то из девушек, озвучивая испуганную мысль Алисии.

— Её величеству не терпится увидеть свою гвардию, — улыбнулась фрейлина. — Если все готовы, следуйте за мной. Сбор в галерее. Ваш мастер уже там.

Чувствуя, как начинают трястись руки, Алисия поднялась и последовала за остальными, выходя последней, бросила прощальный взляд на комнату — суждено ли вернуться сюда снова?

— А Его величество будет присутствовать? — вопрошал кто-то идущую впереди женского отряда фрейлину.

— Увы, нет. У Его величества появились неотложные дела, но мы ожидали его, поэтому такие меры предосторожности.

— Какие? — спросил кто-то.

— Стандартные, — скупо “поделилась” Самара. Но кто-то опять сказал глупость, и ей пришлось пояснить: — Обычные артефакты на входе. Проверят чистоту помыслов и отсутствие следов магии... А вы что хотели? Чтобы вас проверяли артефактом чистоты?

Шутка фрейлины отозвалась короткими смешками и фырканьем среди алазонок, и только Алисия замедлила шаг.

“Сбежать, пока не поздно?” — лихорадочно думала она. Прошлый раз, ночью, ей удалось ускользнуть через кладовую за женской кухней, только там не было охранных артефактов, иначе такой сигнальный вой поднялся бы во дворце!

Она ни за что не пройдёт входные артефакты! Те сразу определят в ней “природу оборотня”. Только вчера кто-то из девушек рассказывал подслушанную историю про то, как сто лет назад сигнальные артефакты обнаружили во дворце оборотницу — вероятно, та собиралась убить Её величество. Но заточенные под чистую магию, охранные изобретения ликторов зазвенели, заверещали... И до сих пор, говорят, та оборотница из Алатерры томится в Мешке, королевской тюрьме для особо опасных преступников.