— А-а-а! Бей их!

Шум от ударов, крики проклятий усилились, к ним добавились женские визги и гортанные вопли. Перед Алисией оказалась Космин с шестом в руке, подруга попыталась развязать верёвки.

— Нож! Возьми нож! — крикнула Алисия-Айя, указывая взглядом и подбородком на пол. Бородач вытащил его, но ещё недостаточно отошёл от болевого шока и сидел, прижимая руку к окровавленному глазу.

Космин ткнула в него шестом, опрокидывая на спину, подскочила к ножу — и через несколько секунд Алисия была освобождена. Повернувшись, она растерялась на пару мгновений: драка превратилась в побоище. И, хотя силы были равные, победа очевидно начала склоняться на сторону алазонок, явившихся хоть и с оружием, но в лёгкой ночной одежде. Мастер, на одежде которого проступили алые цветы, продолжал сбивать с ног и отключать сознание стражникам, самым ловким. Остальных добивали алазонки — чем придётся: шестами, сковородками, стульями...

Возле Ивы хлопотало двое, пытаясь её успокоить и прикрыть наготу разорванной одеждой.

— Ты как? — спросила Космин, оглядывая Айю, пока та растирала затёкшие от верёвок руки и ноги.

— Я их убью. Всех до единого! — процедила она и подняла нож со стола. Повернулась к сидящему у стены ратнику. — Начну с этого!.. Что ты мне предлагал, а? Сравнить длину? А давай, скотина!

Она приставила нож к бородатой шее.

— Не убивать! — перекрикивая общий вой, закричал мастер. — Не убивать, я сказал!

— Но, мастер, посмотрите, что они сделали с Ивой и Айей! — кто-то из девушек возмутился.

— Я сказал, не убивать! Вяжите их!

Айя и Космин, ругаясь не по-женски, вдвоём скрутили теряющего сознание от боли бородача и принялись за другого. Пригодились верёвки. Ещё полчаса — и все стражники до единого сидели на полу, не имея возможности пошевелиться. В тишине рыдания напуганной Ивы стали слышнее и ярче оттенять проклятия алазонок, ходящих мимо связанных и отвешивающих удары “на память”.

Видя, что дело сделано, Тео передал рядом стоящей девушке свой шест, куда-то пошёл, игнорируя вопрос: “Мастер, что нам делать теперь?” Вернулся с бутылкой и кружкой. Налил вина и подал Иве:

— Пей! До дна! — развернулся к другим ожидающим приказа. Медленно обвёл взглядом девиц в рваных ночных платьях, растрёпанных, с синяками на лицах и открытых частях тела, пятнами крови. — Ты, ты и ты остаться здесь, охранять этих. Остальные — привести себя в порядок. Через три оборота я ждать здесь... А ты...

Он словно впервые заметил Айю, шею которой украшала тонкая красная полоска:

— Ты идти в восточная башня и разжечь сигнальный огонь, — опустил взгляд на босые ноги и отчасти разорванный подол платья. — Немедленно!

— Но, мастер, Айя тоже... — попыталась заступиться за подругу Космин.

— Это приказ! Выполнять! — зло оборвал её мастер и перевёл тяжёлый взгляд на Айю, кулаки которой по-прежнему было яростно сжаты. — Всем разойтись по комнатам, кроме названные! Три оборота! Кто опоздать, будет приводить здесь порядок!

Сам подошёл к всхлипывающей Иве, которую утешали подруги, покрутил головой, нашёл валяющийся плащ стражника, накрыл ею девушку, взял на руки и понёс вон из столовой.

Алисия вспыхнула. За что с нею так обошлись, она ещё не понимала и не хотела понимать.

— Козёл! — негромко и отчётливо она сказала в спину удаляющемуся мастеру.

— Не злись на него, он нас всех поднял, — Космин положила ей руку на плечо. — Я рада, что ты держишься. Ива сказала, что они собирались вас после этого сбросить с верхней площадки. Как будто вы медитировали и упали.

Айя посмотрела на свои ноги, босые и с кое-где начинающими выступать синяками от “ласк”. Вспомнила про алатуса, обещавшего прийти на помощь.

— Пойду разожгу огонь, — мрачно сказала вслух и зашагала на выход, по дороге стукнув шестом троих или четверых стражников.

В тело, после того как был снят сдерживающий артефакт, возвращалась магия, и ступням было не холодно шлёпать по ледяной поверхности. Яростно бормоча проклятия в адрес всех мужчин во вселенной, она добралась до нужной башни, где в огромной печи лежала куча дров, которые полагалось зажечь в критической ситуации и тем самым подать знак находящимся на континенте сторожевым. Но они, зная, что её величества сейчас нет не Острове, вряд ли обратят внимание на дым, который плохо видно ночью, а до утра все дрова прогорят.

Небольшое усилие, и в башне затоптался дракон с чешуёй, отливающей красными всполохами. Накопившаяся ярость и ненависть ослепительным пламенем вырвалась из дымохода наружу, над замком, рассыпаясь алым фейерверком и освещая весь остров. За ним повалил дым. Вторая вспышка всколыхнула чёрное пространство и понесла дымное облако на континент, в сторону дозорных.

Это было странно, но после изрыгнутой ярости стало легче. Алисия смогла даже подавить желание улететь отсюда и больше никогда не возвращаться — к алазонкам, сумасшедшей королеве и мастеру-мудаку. Но потом вспомнила про обещание брату найти драконов-малышей и убедила себя успокоиться.

Без растраченной магии стало холодно, и она, стуча зубами, торопливо бежала в комнату. По дороге столкнулась с одетым мастером. Он остановил её:

— Приказ выполнен?

— Так точно, — процедила она, выстукивая дробь.

— Идите к себе, Айя, оденьтесь и приглядите за подруга до утро. И выпейте горячий отвар, прошу. Не простудитесь, — сам пошёл дальше. За ним по коридору, в ту же сторону, торопливо шагало несколько алазонок. А за дверьми слышались и другие голоса собирающихся. Никто не хотел опоздать.

— Чурбан бесчувственный! — пробормотала Алисия, забегая в свою комнату и бросаясь к алькову. Там с Ивой сидела Фэедра. — Я пригляжу за ней.

Фэедра отправилась одеваться, а Алисия забралась под покрывало и прижалась к вздрагивающей во сне Иве. От неё пряно пахло вином, которое, однако, помогло успокоиться. Девушка и во сне плакала, вспоминая перенесённые унижения, страх и боль. И Алисия, которую начало понемногу отпускать от выплеснутого гнева, тоже заплакала, тихо, как плачут те, кто стыдится своих эмоций.

[1] Алисия Нинмах Айя Инанна! — используются шумерские имена древних богинь. По аналогии с Буддой Амитабхой, предки всех древних алатусов могли путешествовать по мирам, и зачастую после них в том мире оставались номинативы — названия богов, городов, религий и т.д.. Таким образом имена предков Алисии, заключенные в её персоналии, намекают на древний род. Второе имя — от матери (Нинмах), третье — одной из прабабушек (Айя) и Инанна указывает на родоначальницу, первую драконицу.

У мужчин-алатусов в персоналии указываются мужские имена в том же порядке — отец, знаменитый прадед, родовое имя (фамилия).

Так Тео на самом деле зовут Арженти Сальватор Амидат Дисан. Иногда при знакомстве, как это было с Анникой и Грэйгом, алатусы во время зова называют родителей — отца и мать, на тот случай, если собеседник может знать кого-то из них.

Со стражниками возились до самого вечера. Сигнальный огонь, как ни странно, был замечен, и, едва светало, во дворе замка приземлился дракон с дозорным, узнать, в чём дело. Будь в замке королева, прибыло бы пятеро, не меньше, но раз все важные персоны находились в Ааламе (и дозорные континента это знали), то решили попусту не гонять животных.

Дозорный сразу улетел обратно, унося с собой письмо во дворец к Самар-эве, и не зная о его содержании. Поэтому начавшийся переполох вызвал сначала удивление, а потом интерес. Подробностей, однако, публике не стали раскрывать.

На Остров послали замену — два десятка проверенных людей — и прибыли те на закате, а к этому моменту связанных стражников окольным путём, минуя людный Аалам, отвезли на южную дорогу. Провинившихся лишили возможности навестить родных, посему островской отуз, проклиная алазонок и их отшибленного мастера, отправился на войну с алатеррскими оборотнями.

*****

Алисия ночью из обиды на незнакомца и брата надела артефакт — чтобы брату было о чём подумать, а обманувший незнакомец не попытался извиниться и завести знакомство. Пожалела сильно, что отправила зов, кому попало. Потом, лёжа в обнимку с Ивой, всё-таки послала короткую фразу: “Я справилась сама, не надо помогать”. И получила ответ, заставивший скрипнуть зубами: “Отлично. Я думал, мне приснилось. А кто вы, я не расслышал?” Приснилось ему! Единственный алатус был открыт для связи и тот неопытный! Впрочем, теперь всё стало на свои места.