— Что-о? Стоять! — рявкнул ректор, но алазонка подмигнула ему и вышла.
Зандер был шокирован не меньше и поэтому не успел ухватить девицу за рукав. В приёмной в данный момент находился какой-то посыльный, и продолжать скандал, чтобы потом донесли Ярвуду, — не стоило. Зандер тоже сообразил и выскользнул, повинуясь свирепому знаку ректора: «Следи за ней в оба!» Девицу накажут, но позже…
*****
Во дворце путь от парадной лестницы до главной залы был украшен, как всегда в дни турнирных балов, дорого и со вкусом: пышными букетами в вазах и гирляндами под потолком, небольшими вертикальными флагами с переплетёнными серебряными буквами L и А — “Либерис, потомок Арженти”. Словно и не было других проблем, кроме трёх — выглядеть празднично, вести себя празднично и веселиться, словно в самый лучший день своей жизни. И понемногу, Вэйланд с удовлетворением отмечал, озабоченные маски на лицах прибывающих камериров разглаживались. Все позволяли себе на несколько часов забыть о грядущем ужасе. А то, что он наступит, Вэйланд не сомневался. И остальные тоже помнили об этом. Будущее сквозило в негромких мужских диалогах, пока матери семейств удалялись с малышами и сопровождающими фрейлинами посмотреть на приготовленные детские залы.
Начался бал. Появился Либерис, стандартно поприветствовал гостей и занял место на единственном троне. Остальные убрали во избежание неловких воспоминаний о королеве-предательнице и её детях. Однако принца Аргуса тоже не было, и Вэйланд воспользовался заминкой Ярвуда, закончившего диалог с одним знакомым и не успевшего повернуться к другому.
— Почему нет Его высочества Аргуса, Сильвиус? — возник рядом с ним ректор и предложил прихваченный кубок с нежным игристым вином. — Прости, я не успел добавить яд, забыл его в ректорском халате.
Ярвуд хмыкнул, но кубок принял:
— Радуешься свободе, Риуз?
— Разве нельзя? В моём-то положении.
Секретарь сделал глоток и повернулся к толпе, скользя взглядом по знакомым лицам, кому-то кивнул:
— Слушай, Вэй. У нас было общее детство — это правда, — не глядя на товарища, холодно произнёс Ярвуд. — Но ты заигрался. Любой неосторожный шаг — и для тебя всё кончится плохо. Сегодня Либерис объявит список возможных приемников. Аргуса среди них нет, принц болен, а известие о предательстве матери его подкосило.
— Его величество кажется здоровым. Что даст интрига с именем наследника? Как только они будут названы, возможно, начнутся опасные игры. Или в этом году запланирован турнир среди наследников?
Ярвуд не улыбнулся шутке, промолчал. И лишь когда ректор сделал движение, чтобы уйти, Сильвиус удержал его за рукав. Сказал так тихо, что никто бы не услышал шёпот в обрамлении музыки и гомона, но слух ректора оказался тонким.
— Прошлой ночью Моркант повесился у себя дома. Самостоятельно, ему не помогали. Мы держим прислугу, чтобы новости не расползлись.
Вэйланд кашлянул, давясь вином:
— Как?! Почему?!
— Этого никто не знает. Либерис в бешенстве. И он боится, я знаю.
Ярвуд сделал глубоко вздохнул, расправил плечи и добавил:
— Мы оба не верим в совпадения.
— Ты думаешь, в голову к Морканту залезли? Какой-нибудь шпион из Алатерры?
Ярвуд неопределённо качнул головой, и всё-таки Вэйланд понял, что попал в точку. Кто-то громко назвал секретаря по имени — Ярвуд, не прощаясь, пошёл на обращение.
Вдруг стало жарко и зачесалась спина. Вэйланд ведь тоже слышал голос, который его звал. Что, если драконья чума всё-таки могла заражать имеющих Тень Тьмы?
Он содрогнулся и отправился искать свою жену, чтобы вместе с ней проведать малышей. Лорайн по его сдержанному выраженияю лица сразу догадалась о неприятностях, извинилась перед собеседницами, и супружеская чета неторопливо, рука об руку, выскользнула из общей залы. Пропуская в дверях какого-то камерира, Вэйланд посторонился и случайно перехватил внимательный, следующий за ними взгляд Либериса, задумчиво поглаживающего гладкий подбородок.
В детской было весело. Лорайн окунулась в море детского визга, ей предложили сменить фрейлину, глаза которой были завязаны по правилам игры “Сумеречная кошка выходит на охоту”. И Вэйланд прислонился к стене. Кто знает, возможно, это были последние их с Лорайн безмятежные дни. Он, конечно, надеялся, что всё восстановится, но... Новый преемник, кто им окажется? Завистников всегда много. Преемник может посчитать, что Риуз задержался на посту. Хорошо, если почётно сошлют куда-нибудь подальше от Аалама — он готов. Уедет вместе с семьёй. А если будет по-другому? “Любой неосторожный шаг” — и...
Он вспомнил о любовнице мастера. Какой ещё ценой Вэйланд сможет откупиться от подозрения Ярвуда? Сдать девчонку...
В груди стало тесно: совесть напомнила о себе. Однако стоило перевести замерший взгляд с портьеры напротив — на супругу, возле которой визжали их с Лорайн дети (“Мама поймать не может меня!”), и совесть замолчала. Девица поступила глупо, но Лорайн ни в чём не виновата...
— Расступитесь! Его величество желает навестить детей! — сказали где-то неподалёку, и задумавшийся Вэйланд вздрогнул.
В сопровождении Советников Либерис шёл первым, с большой нарядной куклой в руках. За ним слуги несли огромные корзины с игрушками. Фрейлины ахнули и начали поднимать с пола на руки малышей, которые стояли на пути правителя. Детей постарше уводили за руки, и только одна Лорайн ничего не замечала: возле неё крутилось пятеро “мышек”, отвлекая своим писком.
Расстояние между смеющейся Лорайн и королём сокращалось. Он видел происходящее, но поднял руку — не вмешиваться. Просто встал посередине, не отпуская куклу, на которую уже алчными глазами пялились девочки, и Лорейн дошла, нащупывая руками воздух, пока не прикоснулась ими к кукле, королю, его плечам.
Распознав в пойманной “мышке” кое-кого покрупнее, она стянула повязку и, естественно, растерялась. Со своего места Вэйланд видел её продолжающие смеяться после игры глаза, раскрасневшиеся щёки и выбившиеся из причёски у лица тонкие локоны; невольно вспомнил ту соблазнительную девицу мастера, его Лорайн была не хуже и даже сочнее, взрослее, более оформившаяся телом... А у той даже толком грудей не видно...
— Лорайн-эве, если моя память мне не подводит? — слегка поклонился король, когда смущённая дама застыла в реверансе, не смея поднять глаз и дрожащей рукой машинально поправляя локон. — Да полно вам, я тоже, так сказать, не против игры, кхе-кх. Ибо дети — наше будущее, так заповедал нам Создатель...
Королю подставили кресло, он сел и пожелал видеть рядом с собой Лорайн и всех детей. Так в окружении “будущих камериров” провёл полчаса. Спрашивал Лорайн, какие сложности возникают при воспитании молодого поколения, не забирает ли служба Вэйланда-эве у семьи. Обращался и к детям. Чей-то мальчик пролепетал неразборчиво свою глупую наивную историю, и Либерис засмеялся, за ним — фрейлины захихикали, а свита расцвела от счастья.
Затем король обратился к Пелэгии, спросил, нравится ли ей кукла, локоны которой, сам, вероятно, того не замечая, накручивал на палец во время беседы. Вручил куклу и “вспомнил” про другие подарки. Дети тут же забыли было про короля, но успокоившаяся Лорайн быстро вернула обстановке прежний чинный дух, и даже мелкая малышня достойно поблагодарила Его величество за подарок.
Вэйланд бы расплакался от умиления, подобно некоторым фрейлинам, однако на душе творилось мутное. Если Лорайн придётся его защищать перед Либерисом, то какой же он мужчина после этого? “Отдам девчонку, бездна с ней!” — решил с тяжёлым сердцем Вэйланд, мысленно возвращаясь к единственно имеющейся возможности реабилитироваться. А та наверняка знает про Самар-эве больше, чем остальные...
Раздав подарки и напоследок напомнив собравшимся, что “все мы — большая семья и должны заботиться друг о друге”, Его величество удалился. Позже Вэйланд узнал, что на старших детей его не хватило, поэтому им просто раздали игрушки и заставили заочно поблагодарить щедрого дарителя.
