Объяснения пожелал выслушать Либерис лично и — хвала Создателю! — поверил правде. Ректора не арестовали, только Ярвуд попросил не уезжать из Аалама, пока расследование не закончится.

Вэйланд немного успокоился, а потом Аалам сотрясла другая новость — домой возвращались остатки трёх саев. Злые, требующие обещанного от Совета — свободы и денег за обман. Они шли, ловко, быстро и методично подчиняя себе все селения, встречавшиеся на пути. Оставляли там своих на тот случай, если в столице их не пожелают услышать. Дойдя до Предлесья, они разбили лагерь, отправили парламентёров во дворец и, однако, послушно ждали ответа. То, что они не ворвались в Аалам, безусловно стало заслугой отряда, состоящего из образованных знатных академистов, владеющих не только оружием, но и полезной риторикой. Туда должен быть поехать Вэйланд, но, ввиду выше упомянутых обстоятельств, вместо него отправился заместитель — Лестер-эве Дифатер.

По полученным сведениям от разведчиков, в обход Аалама, некоторые безродные возвращались домой — те, чья личность была идентифицирована третьим саем: отшибленные верили, что, оказавшись в родных краях, быстрее вспомнят свою суть. Но остатки третьего сая, на гибель которого надеялись, всё ещё в состоянии был разнести Аалам.

В столице лавочники начали спешно заколачивать витрины досками, вывозить товар на север. Аалам будто готовился к войне, и его красноречивая заколоченная отчуждённость донельзя нервировала всех. Всех, кажется, кроме Либериса, который приказал провести намеченный ещё месяц назад, когда была королева, большой предтурнирный бал. Вэйланд, как и прочие, недоумевал: неужели нельзя отменить развлечения? Но потом вспомнил мудрость короля, которая оставила подозреваемого ректора на свободе, и отправился проверять свой парадный костюм на соответствующий событию вид.

Одно расстроило. К моменту получения от короля приглашения, в котором указывалось не только имя Вэйланда, но также его супруги и детей (!), Лорайн с Пелэгеей и Ремусом уже находились в родовом замке Риузов, подальше от бунта. Пришлось умолять их вернуться, доброго короля не стоило обижать отказом. Вэйланд дал себе слово, что любимая жена и дети вернутся к родителям сразу после бала, не дожидаясь незапланированных новых сюрпризов. Если что, потом можно будет сослаться на скорость доставки сообщения: мол, посыльный не догнал повозку.

А третьему саю пообещали дать ответ послезавтра, и пока командировали туда вдоволь провианта да вина, чтобы ожидавшие помилования с голода и от скуки не решились нарушить перемирие. Вэйланд мимолётно представил картину: если преступникам сообщат, что настоящей причиной задержки ответа стал бал, справедливой ярости не избежать. Хотя, опять же... Кто наверняка знал стратегию Либериса? У Ярвуда после случившегося позора ничего не разузнаешь, да и другие связи не помогут.

Вэйланд отложил вопросы без ответов и сосредоточился на долге ректора. После допроса алазонок, которые в самом деле оказались невиновными, их, не зная, куда девать, направили временно, до особого распоряжения Либериса, в Академию, где началось то, чего боялись основатели.

Началась тихая, безмолвная холодная война между парнями и гордыми девицами. Мастер Сергий, принявший отряд алазонок в управление, истязал их нагрузками. Девицы терпели, но свирепели от усталости, на любое мало-мальски обидное слово парней вскидывались, готовые толпой растерзать хама. Вэйланд устал разбирать жалобы, и только отъезд большей части академистов навстречу третьему саю охладил головы оставшихся в Академии шутников.

Сейчас, в эту минуту, он застёгивал пуговицы на парадном костюме. Договорились, что жена с детьми приедет ко дворцу сама, а Вэйланд, чтобы не дразнить своих невидимых соглядатаев, будет работать у себя в кабинете и покажется для встречи супруги с детьми, которых во дворце фрейлины уведут в отдельное помещение и будут развлекать, уложат спать, если потребуется.

Зачем в этот раз Либерису понадобились дети? Это совсем было непривычно...

В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Зандера:

— Эве, к вам девица. Говорит, это срочно. Я просил её прийти завтра…

Ректор ругнулся. Опять чем-то недовольны?!

— Пусть зайдёт.

Но посетительница его удивила. Ею оказалась любовница мастера Тео, которую он отправил домой в день побега королевы. Позаботился о безопасности, так сказать. Заботливый… И предусмотрительный! Значит, всё знал заранее!

На юг, за Айей-безродной, уехал отряд дознавателей и, по расчётам ректора, должен будет вернуться только послезавтра. Значит, она никуда не делась, затаилась в Ааламе...

— Лучей Алатуса, эве ректор! — она сдержанно поклонилась.

— Чем обязан? — Вэйланд решил пока не показывать радость от нечаянного «приобретения». — Ваше имя?

— Айя, дочь Уилбера-безродного, Межземелье, — девица сложила руки на животе, а лицо её красноречиво пылало, глаза лихорадочно горели.

«Да ведь про нашего мастера пришла спрашивать!» — догадался Вэйланд и рассмеялся невольно:

— И чего же вам угодно, милая? Похлёбку недосолили, опять парни задирают или кровать неудобная?

С пару мгновений в её глазах боролись непонимание вопроса и желание выяснить то, за чем пришла. Она перевела взгляд на артефакторный диск, украшающий грудь ректора — детектор лжи.

— Прошу меня простить, я надела эту форму, чтобы меня пропустили во дворец, — девица дерзко подняла лицо. — Я распрощалась с алазонками четыре дня назад. Хотела уехать домой, но передумала и вернулась. Я… люблю мастера Тео…

— И?

— И хочу, чтобы вы мне помогли увидеться с ним. Или помогли ему сбежать. Вы ведь знаете, что он невиновен. Он просто исполнял свой долг.

— И поэтому сбежит?

— Чтобы спасти свою жизнь. Объявление о его казни я сегодня прочитала на столбе позора возле площади.

Вэйланд разозлился: выглядит, как умная, а несёт бред, словно дура. С трудом сдержался, заставил себя спокойно сказать:

— Хорошо. Но сейчас у меня нет на это времени. Я должен идти на турнирный бал, и внизу меня уже ждёт супруга. Посему поговорим об этом завтра утром. Вам выделят покои, вы переночуете там… Да что я говорю! А давайте рядом с этим кабинетом? Как раз покои Тео пустуют. Там и побудете. Согласны?

— Согласна, — с усмешкой кивнула девица, подбрасывая в клокотавший внутри гнев ректора поленьев, и Вэйланд взорвался.

Одним движением швырнул девицу к стене и прижал локтём горло:

— Значит, так, защитница… Смелая, выходит?.. Или подельница? Слушай внимательно! Сейчас мой помощник тебя отведёт, куда надо. Будешь там сидеть до утра и молчать, как мышь. Сбежишь — сразу пойду к Мо… куда надо, доложу о тебе. Будешь вести себя хорошо, сначала я поговорю и сам решу, что делать с тобой и твоим безумным дружком. Поняла?

— Поняла! — выдохнула она обиженно. Её веснушки потемнели из-за порозовевшей кожи.

Вэйланд, приблизивший своё лицо к лицу этой наглой девицы, невольно оценил — хороша! Не удивительно: густые волосы с проглядывающей яркой рыжиной, словно затаившееся пламя, а в глазах, как в ночном небе, горят души умерших драконов, и эти веснушки, словно весенние цветы, рассыпанные по полю… Он невольно глубоко вздохнул — пахло от девицы сладко и терпко, дорогим мылом или настоем весенних трав… Так и мастера взяла за причинное место… В такой близости даже Тьма, верная Лорайн, зашевелилась, спина зазудела.

— Могу я идти? — её слова заставили очнуться ректора. Он отстранился.

Зандер, сгорающий от любопытства за дверью, появился почти одновременно с зазвонившим колокольчиком:

— Отведёшь её в комнату нашего мастера и закроешь там. Никому ни слова, понял? Сбежит — будешь отвечать своей головой, вернёшься на улицу, где я тебя подобрал.

Зандер медленно кивнул, бледнея:

— Сделаю в точности, буду сам охранять!

Уже выходя девица полуобернулась:

— Благодарю вас, эве. Тео недаром считал вас разумным мужчиной, он вам доверял. Я вас подожду до утра. А если обманете, сбегу. Обойдусь без вашей помощи.